Глава 21
Первая охота
— Через окно? — Спросила я, поглядывая на землю двумя этажами ниже.
На самом деле я никогда не боялась высоты, но способность видеть все детали с такой ясностью, делала подобную перспективу малопривлекательной — камни внизу казались острее, чем я предполагала.
Эдвард улыбнулся.
— Это самый удобный выход. Если боишься, могу понести тебя.
— В нашем распоряжении целая вечность, а ты волнуешься о времени, которое потеряешь, если выйдешь через черный ход?
Он немного нахмурился.
— Ренесме и Джейкоб сейчас внизу.
— Ох.
Да, теперь я была монстром, мне приходилось держаться подальше от запахов, которые могли бы разбудить во мне мою дикую сущность, особенно от людей, которых я люблю и даже от тех, кого я не знаю.
— Думаешь, с Ренесме будет все в порядке, пока она вместе с Джейкобом? — прошептала я. Я догадалась, что тихий стук, который я слышала ранее, был сердцебиением Джейкоба. Я напрягла слух, но смогла услышать только одно устойчивое биение сердца, — Мне кажется, он ее недолюбливает…
Эдвард поджал губы.
— Поверь мне, она в полной безопасности. Я ведь знаю, о чем думает Джейкоб.
— Конечно, — буркнула я и снова взглянула вниз на землю.
— Боишься? — допытывался он.
— Немного. Я не знаю, как…
Я чувствовала позади себя свою семью, они спокойно наблюдали. Ну, почти. Эмметт уже не мог сдерживать хихиканье. Одна моя ошибка, и он начнет кататься по полу от смеха. И тогда начнутся шутки о самом неуклюжем вампире на свете.
Проблема была еще и в платье, которое должно быть Элис надела на меня, когда происходило мое перевоплощение. Я этого даже не заметила. Однако это платье совершенно не подходило для охоты или прыжков. Облегающее, шелковое, холодного синего цвета. Интересно, она и впрямь считает, что оно мне понадобится? Может вечером планируется коктейльная вечеринка?
— Смотри на меня, — сказал Эдвард. Затем, совершенно небрежно сделал шаг от высокого открытого окна и прыгнул вниз.
Я внимательно следила, пытаясь запомнить даже то, под каким углом он согнул колени, чтобы смягчить падение. Звук его приземления был очень мягким и приглушенным, таким, какой обычно издает осторожно прикрытая дверь или аккуратно положенная на стол книга.
Это выглядело довольно просто.
Стиснув зубы и сконцентрировавшись, я попыталась повторить его «шаг в пустоту».
Ха! Казалось, что земля приближается ко мне настолько медленно, что мне ничего не стоило спокойно на нее ступить. Интересно, во что обула меня Элис? Шпильки?! О чем она только думала?! Но, как ни странно, даже в них приземление оказалось легким, словно обычный шаг на ровной поверхности. Я постаралось приземлиться на носочки, чтобы не отбить пятки.
Мое приземление было таким же тихим, как у Эдварда. Я усмехнулась.
— Действительно, легко.
Он улыбнулся мне.
— Белла?
— Да?
— Это было очень грациозно. Даже для вампира.
Какое—то мгновение я обдумывала его слова, а потом просияла. Если бы он сказал это с сарказмом, Эмметт бы уже смеялся. Но его слова никому забавными не показались, значит он действительно сказал правду. Первый раз в жизни кто-то назвал меня грациозной, ну или впервые с тех пор, как я существую.
— Спасибо, — поблагодарила я.
Потом сбросив свои серебристые туфли, я забросила их обратно в открытое окно. Возможно с небольшим трудом, но я услышала, как кто—то поймал их до того, как они повредили деревянную обшивку.
Элис проворчала:
— Похоже, чувство стиля у нее не намного улучшилось, в отличие от чувства равновесия.
Эдвард взял мою руку (я не переставала поражаться тому, насколько гладкой и необычайно привычной температуры была его кожа) и помчался через задний двор к берегу реки. Я тотчас последовала за ним.
Любое движение давалось с чрезвычайной легкостью.
— Нам придется плыть? — спросила я, когда мы остановились у воды.
— И испортить твое прелестное платье? Ну уж нет. Мы перепрыгнем.
Я прикусила губу, сосредотачиваясь. Река тут была пятнадцать ярдов в ширину.
— Ты первый, — предложила я.
Он коснулся моей щеки, затем отошел на два шага назад, и, разогнавшись, оттолкнулся от плоского камня, плотно врытого в берег реки.
Я наблюдала за его стремительными движениями, от начала прыжка через воду, до того момента, пока он не исчез за толстыми деревьями с другой стороны реки.
— Ты где? — пробормотала я и услышала его смех.
Я на всякий случай отошла назад на пять шагов, и глубоко вздохнула.
Неожиданно во мне вновь проснулось беспокойство, но не о том, что упаду или разобьюсь, меня больше волновала сохранность леса.
Я медленно шла вперед, и ощущала как грубая, колоссальная сила скапливается в каждой клеточке тела. Неожиданно я почувствовала уверенность в том, что если бы мне захотелось сделать туннель под рекой, пробив его прямо в скале, чтобы преправиться на тот берег, это не заняло бы много времени. Все вокруг меня вдруг стало казаться такими хрупкими: деревья, кусты, дом…
Понадеявшись на то, что Эсме не особо нравятся деревья вдоль реки, я приготовилась к прыжку, но тут же затормозила, когда туго натянутый атлас платья разошелся на бедре. Элис!
Ну, оставалось лишь надеяться, что ее не очень расстроит порваная шмотка, особенно если учесть, что Элис все равно выбрасывала недорогую одежду, пусть и всего лишь раз ношеную.
Одним небольшим усилием я разорвала платье по шву до самого бедра. То же самое проделала с другой стороны, для симметричности.
Ну вот, так то лучше.
Из дома до меня донесся смех. Не только со второго этажа, но и с первого — я сразу отличила этот грубоватый, хриплый смешок от всех остальных, по тому, как скрипнули стиснутые зубы.
Джейкоб тоже наблюдал? Я не представляла себе, о чем он сейчас думает или чем занимается. Могла лишь вообразить нашу встречу, если конечно он простит меня, тогда я уже буду гораздо спокойней и уверенней в себе, а время успеет залечить сердечные раны, которые я же ему и нанесла.
Я не обернулась, чтобы взглянуть на него, боялась потерять настрой. Нельзя позволить чувствам настолько овладеть мной, чтобы потерять над собой контроль. Страхи Джаспера перекинулись и на меня. Чтобы спокойно находиться с кем-то рядом, мне требовалось хорошо поохотиться. Я попыталась выкинуть из головы лишние мысли, и сосредоточиться.
— Белла? — из леса раздался голос Эдварда, он возвращался, — Если хочешь, покажу еще раз?
Нет уж, я прекрасно все запомнила, и разумеется, мне бы не хотелось давать Эмметту лишний повод для шуток. У меня должно все получиться просто подсознательно. Я глубоко вздохнула и побежала к реке.
Юбка мне больше не мешала, так что я оказалась у воды в одно мгновение. Всего лишь миг, показавшийся вечностью, мои глаза и ум двигались так быстро, что одного шага оказалось достаточно. Все оказалось очень просто — сначала поставить правую ногу на камень и, оттолкнувшись, направить тело прямо в воздух. Направление я выбрала точное, а вот силу не рассчитала. Расстояние в пятнадцать ярдов оказалось плевым делом.[13]
Это было странное, головокружительное, незабываемое, но очень короткое мгновение. Не прошло и пары секунд, как я уже была на другой стороне.
Я ожидала, что у меня возникнут проблемы с деревьями на том берегу, но они, к моему удивлению, оказались весьма кстати. Это оказалось просто — приближаясь к земле, уверенно протянуть руку и схватиться за удобно расположенную ветку. Я легко качнулась на суку и опустилась на другую ветвь ели, в пятнадцати футах от земли.[14]
Это было невероятно.
Сквозь восторженный смех, я услышала, как Эдвард ищет меня. Мой прыжок был вдвое дальше его. Он добрался до моего дерева, глядя широко распахнутыми от удивления глазами. Я перемахнула на ветку поближе, бесшумно приземлившись.
— Я справилась? — В моем голосе слышалось радостное возбуждение.
— Справилась, и просто превосходно! — Он одобрительно улыбнулся, стараясь скрыть удивление за будничным тоном.
— Может попробуем еще раз?
— Белла, сосредоточься, мы же на охоте.
— Ох, верно, — пробормотала я, — на охоте.
— Следуй за мной… — усмехнулся он, на лице играла усмешка, — …Если сможешь — и в то же мгновение сорвался с места.
Он был быстрее меня. Я не могла представить, как ему удается передвигаться с такой невероятной скоростью. Но я была сильнее, и каждый мой шаг был длиннее одного его в три раза. Мы летели сквозь зеленую паутину леса. Во время бега, я не могла сдерживать тихий восторженный смех. Но он мне совершенно не мешал.
Теперь я понимала, почему Эдвард никогда не врезается в деревья. Это был один из самый потрясающих моментов, баланс между скоростью и ясностью завораживал подобно невероятному чуду. Я думала, что во время стремительного бега весь окружающий мир размоется, превращаясь в одно нечеткое пятно, но, оказалось, что я прекрасно могла видеть каждый крохотный листик на любом кусте, который миновала.
Ветер развевал мои волосы и платье. И даже понимая, что такого не может быть, я чувствовала как по моей коже разливается тепло. Так же, как грубая лесная почва не должна была походить на бархат, когда я касалась ее своими босыми ступнями, так же как хлеставшие меня ветки не должны были быть похожи на ласковые перышки.
Лес был живой, я даже не подозревала о существовании всех тех маленьких букашек, которые сидели на листьях, все они замолкали, когда мы проносились мимо них, замирая от страха. Животные более трезво относились к нашему запаху, чем люди. Конечно, все это производило на меня впечатление.
Я ждала, когда начнется отдышка, но мне дышалось легко. Я ждала боли в мускулах, но моя сила, казалось, только возрастала. Я увеличила скорость, и теперь Эдварду приходилось поспевать за мной. Из груди вырвался ликующий смех. Эдвард отставал. Мои ноги так редко касались земли, что это больше походило на полет, чем на бег.
— Белла, — позвал он меня небрежно, даже с ленцой. Я больше ничего не слышала, значит он остановился.
Было жаль останавливаться, но, вздохнув, я развернулась и легко подбежала к нему выжидательно глядя в его глаза. Эдвард улыбался, приподняв одну бровь. Он был так прекрасен, что мне оставалось только смотреть на него, не в силах отвести взгляд.
— Ты остаешься в стране? — спросил он, — или планировала побывать сегодня в Канаде?
— Было бы неплохо, — согласилась я, уделяя больше внимания не тому, что он говорил, а тому, как двигались его губы, вовремя разговора. Было трудно отвести взгляд, настолько все теперь выглядело иначе, — На кого мы будем охотиться?
— На лосей, для начала надо выбрать что-нибудь полегче. — Ему понравилось, как я сузила глаза на слове «полегче».
Но я не собиралась спорить. Жажда была очень сильной. Стоило мне обратить внимание на сухое жжение в горле, как оно стало единственным, о чем я могла думать. Определенно становилось хуже. По силе жажды можно было подумать, что я нахожусь в июньский полдень где-нибудь посреди пустыни.
— Ну и где они? — спросила я, нетерпеливо осматривая деревья. Теперь, когда я вспомнила о своих потребностях, казалось, что они заменили все остальные мысли в моей голове, вытесняя более приятные, например о беге, губах Эдварда, и поцелуях, и … это невыносимо. Я не могла избавиться от этого навязчивого ощущения.
— Подожди минутку, — сказал он, положив руки мне на плечи. От его прикосновения настойчивая жажда сразу же отступила.
— Теперь, закрой глаза, — прошептал он. Подчинившись, я почувствовала, как он сжал мое лицо в ладонях, поглаживая пальцами скулы. Я ощутила, как участилось дыхание и ждала проявления румянца, которого разумеется не было.
— Слушай, — учил меня Эдвард, — Что ты слышишь?
Я могла ответить только то, что слышу его великолепный голос, его дыхание, движение его губ, когда он говорил, щебетание птиц, сидящих на вершинах деревьев, биение их сердец, шелест листьев, тихое копошение муравьев, следующих друг за другом по длинному стволу ближайшего дерева. Но я понимала, что он подразумевает нечто определенное, и позволила своим ощущениям освободиться, ища звуки, отличающиеся от этого тихого гама, окружавшего меня. Рядом с нами было открытое пространство и звуки, доносившиеся оттуда, немного отличались. Там, возле шума воды и лакающих языков, слышались сердцебиение и ток крови, бегущей по венам.
Спазм сдавил мое горло.
— Недалеко от устья реки, на северо-запад? — спросила я, стоя с закрытыми глазами.
— Да, — ободряюще согласился он, — Теперь, дождись ветра, что ты чуешь?
В основном его — этот странный медово—лавандово-солнечный парфюм, еще насыщенный, земляной запах гнили, моха, смолы, вечнозеленых растений, теплый, но очень резкий аромат мелких грызунов, копошащихся внизу, у корней. А потом я почувствовала запах воды, которая была крайне непривлекательна, несмотря на испытываемую мной жажду. Я сфокусировалась на запахах у воды и нашла тот, который сопровождал биение сердца и ток крови. И еще один запах, сильный и терпкий, более мощный, чем остальное и настолько же непривлекательный, как запах ручья. Я сморщила нос.
Эдвард засмеялся, — Знаю, это не так то просто.
— Три? — предположила я.
— Пять, еще двое в лесу, позади остальных.
— Что мне надо делать?
— А что бы ты сделала? — в его голосе слышалась улыбка.
Я задумалась, мои глаза все еще были закрыты. Я вслушивалась, потягивая носом воздух. Меня снова опалила жажда, вторгающаяся в мое сознание — неожиданно теплый, острый аромат уже не казался таким отталкивающим. Рот наполнился слюной, я распахнула глаза.
— Не думай об этом, — посоветовал он, как только убрал руки от моего лица и сделал шаг назад, — Просто следуй инстинктам.
Я позволила себе идти за запахом к месту, откуда он исходил. Тело машинально подалось вперед. Притаившись в кустах папоротника, растущего между деревьев, я увидела крупного самца с огромными ветвистыми рогами. Возглавляя четырех других, он медленно вел их на восток через лес.
Я сосредоточилась на запахе особи мужского пола, на его шее, где пульсация ощущалась наиболее сильно. Всего тридцать ярдов разделяли нас. Два или три прыжка. Я приготовилась к атаке, мои мускулы напряглись.
Ветер переменился и усилился, дуя с юга. Мчась за деревьями, я не прервалась для раздумий, стараясь не отвлекаться от намеченного — загнать лося вглубь леса. Приближаясь, я, вдруг, уловила новый аромат, такой привлекательный и не оставляющий выбора, действующий на меня как принуждение.
Запах полностью захватил меня. У меня была четкая цель, я выслеживала ее в надежде на утоление жажды. Голод усиливался, но сейчас он был настолько болезненным, что заглушал все мои мысли, напоминая о яде в моих венах.
Была только одна вещь, способная завладеть моим вниманием. Инстинкт более сильный, чем жажда — инстинкт защищаться от опасности. Самосохранение.
Неожиданно я заметила, что меня преследуют. Притяжение запаха воевало с импульсом повернуться и не дать противнику напасть на мою жертву. Непонятный звук вырвался из моей груди, рот приоткрылся в оскале, предупреждающе обнажая клыки. Я помедлила, необходимость защищать тыл боролась с желанием утолить жажду.
А затем я услышала, как мой преследователь ускорил движение, и желание защитить себя победило.
Дикое рычанье, вырвавшееся из моего собственного горла, было таким неожиданным, что я резко остановилась. Это вывело меня из равновесия, и я секунду приходила в себя, пытаясь взять жажду под контроль, несмотря на то, что она все нарастала.
Ветер применился и сейчас обдувал мое лицо ароматом сырой земли и приближающегося дождя, освобождая от влияния запаха, который был настолько великолепным, что не оставлял никаких сомнений в том, что он принадлежит человеку.
Эдвард оказался в паре футов от меня, его руки поднялись и обхватили меня, стараясь задержать. Он настороженно смотрел, как я замираю от страха.
Осознав, что чуть не атаковала его, я рывком выпрямилась из своей оборонительной позиции. Я задержала дыхание, опасаясь, что аромат вернется с юга.
Эдвард увидел, как способность рассуждать возвращается ко мне, и отступил, опуская руки.
— Мне надо убраться отсюда, — прошипела я, используя воздух, оставшийся в легких.
На его лице отразился шок:
— Ты можешь уйти?
У меня не было времени спрашивать, что он хотел этим сказать. Я знала, что возможность мыслить здраво будет длиться ровно столько, сколько я смогу не думать о…
Я сорвалась с места и побежала на север, сосредоточившись исключительно на чувстве ощутимого лишения, которое, казалось, было единственной реакцией моего тела на отсутствие воздуха. Моей единственной задачей было убежать достаточно далеко, чтобы потерять этот запах, чтобы его было невозможно найти, даже если очень захочу.
Я снова поняла, что меня преследуют, но на этот раз я держала себя в руках. Я пыталась побороть свой инстинкт дышать воздухом, используя запахи, витающие в воздухе, для того, чтобы убедиться в том, что это был Эдвард. Мне не пришлось долго с собой бороться, я бежала так быстро, как никогда прежде, словно комета по самой прямой траектории, которую могла разглядеть среди деревьев. Эдвард догнал меня через минуту. Внезапно ко мне пришла мысль. Я остановилась. Я была уверена, что там, где я стояла, было уже безопасно, но на всякий случай я снова задержала дыхание.
Эдвард промелькнул мимо, удивленный моей внезапной остановкой. Развернулся и в ту же секунду уже был рядом со мной. Он положил руки мне на плечи, пристально глядя в глаза. Выражение его лица по прежнему было удивленным, даже шлокированным.
— Как ты это сделала? — требовательно спросил он.
— Но ты бы все равно вовремя меня остановил, разве не так? — потребовала я в ответ, игнорируя вопрос. — Я думала, что поступаю правильно!
Когда я открыла рот и сделала первый вдох, я поняла, что в нем больше не витало того запаха, разжигающего мою жажду. Я глубоко вздохнула.
Он пожал плечами и встряхнул головой, не желая сдаваться.
— Белла, как ты сделала это?
— Убежала?
— Да, как ты прекратила охоту?
— Когда ты подошел сзади… прости меня.
— Почему ты извиняешься? Это я был неосторожен. Я не думал, что кто-то отойдет так далеко от тропы! Мне надо было сначала проверить. Какая глупая ошибка! Тебе незачем извиняться.
— Но я рычала на тебя, — я все еще была напугана тем, что физически была способна на такое.
— Конечно, ты зарычала, но сделала это неосознанно, и я не понимаю, как ты смогла убежать.
— А что еще мне оставалось делать? — удивленно спросила я. Его позиция шокировала меня, он что, хотел, чтобы я напала? — Это ведь мог быть тот, кого я знаю!
Эдвард смотрел на меня и, внезапно запрокинув голову, разразился громким смехом.
— Что смешного?
Он осекся и снова насторожился.
Держи себя под контролем, сказала я сама себе. Мне приходилось контролировать свою вспыльчивость, как будто я была молодым оборотнем, а не вампиром.
— Я не над тобой смеюсь, Белла, все дело в шоке. И я в шоке, потому что … просто поражен.
— Почему?
— Ты не должна была делать ничего подобного, и не могла быть такой… рациональной. Ты не должна стоять сейчас со мной и спокойно, без всяких эмоций разговаривать. И еще ты не должна была прерывать охоту, почуяв в воздухе запах человеческой крови. Даже зрелым вампирам удается это с трудом, мы всегда очень осторожны с выбором места охоты, и стараемся не подвергать себя искушению. Белла, ты ведешь себя так, будто тебе уже несколько десятилетий, а не один день.
— Ох, — но я понимала, что будет трудно, поэтому и была осторожна, я знала, что начнутся сложности.
Он обхватил ладонями мое лицо, сияя от восторга.
— Я бы многое отдал, чтобы хоть ненадолго заглянуть в твои мысли.
Так много эмоций. Я была подготовлена к невыносимой жажде, но не к этому. Я была уверена, что после превращения его прикосновения покажутся мне другими, но я они казались мне такими же как и прежде.
Даже лучше.
Я начала водить пальцами по его лицу, чертя какие-то линии, замедлив движения у губ.
— Я думала, что теперь мои чувства притупятся? — Моя интонация сделала предложение вопросом, — Но все еще хочу тебя.
Он был поражен.
— Как ты можешь думать об этом? Тебя ведь должна мучить невыносимая жажда.
Конечно, она мучила меня, особенно когда он напомнил о ней.
Я попыталась сглотнуть и закрыла глаза, это помогало сконцентрироваться. Я дала волю чувствам, пытаясь найти какой-нибудь другой ароматный запах.
Эдвард убрал руки с моих плеч, стараясь не дышать, пока я прислушивалась к лесу, в поисках запахов и звуков, необходимых мне. В воздухе был намек на какой-то непонятный запах, слабо тянущийся к востоку.
Я быстро распахнула глаза, по-прежнему сосредоточившись на своих чувствах, стрелой устремилась на восток.
Земля мелькала под ногами, я бежала в охотничьей манере, близко к земле, взбираясь на деревья, когда это было несложно. Я чувствовала сильнее, чем Эдвард, который тихо бежал за мной, позволяя лидировать.
Чем выше мы взбирались, тем меньше растительности было вокруг. Запах смолы усиливался, как и аромат жертвы, которую я преследовала. Он был теплый, более резкий чем у лося, но и более приятный. Спустя несколько секунд, я уже слышала как тихо передвигаются чьи-то большие лапы, звук был мягче чем звук копыт. Среди деревьев он был слышнее, чем на земле. Жертва была уже совсем близко. Машинально я вспрыгнула на верхнюю ветку пихты, чтобы приобрести более выгодную позицию.
Прямо под собой я слышала мягкую поступь…. Краем глаза я заметила, а затем увидела ниже чуть левее меня коричнево-рыжую большую кошку, двигающуюся вдоль толстой ветки ели. Кот был большой, в четыре раза тяжелее меня. Его глаза были устремлены на землю, горный лев тоже охотился. Я уловила запах чего-то маленького, с очень нежным, по сравнению с моей жертвой, запахом. Хвост горного льва метался, в то время как он готовился к прыжку.
Легким прыжком я опустилась на спину льва. Почувствовав дрожь дерева, он начал вертеться, пронзительно заревев от неожиданности и терзая пространство между нами, его глаза горели яростью. Наполовину обезумевшая от жажды, игнорируя выставленные клыки и крючковатые когти, я бросила нас обоих на землю.
Это был неравный бой.
Его грозные лапы казались лишь ласковыми прикосновениями пальцев, зубы так и не сомкнулись на моем плече и горле. Я почти не чувствовала его веса. Мои зубы безошибочно отыскали горло, и его инстинктивное сопротивление не шло ни в какое сравнение с моей силой. Я вонзила зубы в горло, где поток крови был самым сильным — это было так легко, словно нож сквозь масло. Как стальные лезвия, они прорезали мех, жир и сухожилия, будто их там и не было.
Аромат чуть изменился, но кровь была горячей и влажной, она успокаивала неровную, зудящую жажду, пока я жадно пила. Горный лев боролся все слабее и его рев стал походить на бульканье. Тепло крови согревало все мое тело, до кончиков пальцев рук и ног.
Я закончила со львом раньше, чем успела насытиться. Жажда по-прежнему не покидала меня, даже когда я высосала из зверя все до последней капли. Я с отвращением отпихнула его безжизненную тушу. Как я могу чувствовать жажду после всего этого?
Я выпрямилась одним резким движением. Поднявшись, я осознала, что надо привести себя в порядок. Я вытерла лицо тыльной стороной ладони и постаралась поправить платье. Когти, которые не смогли причинить вред моей коже, изрядно потрепали ткань.
— Хм… — донесся голос Эдварда. Я посмотрела в его сторону. Он стоял у ствола дерева, изучая меня с задумчивым видом.
— Думаю, что смогла бы сделать это лучше, — я была вся покрыта грязью, с спутанными волосами, кровавыми пятнами на платье, порванным в лохмотья. Эдвард никогда не возвращался с охоты в таком виде.
— Ты все сделала очень хорошо, — уверил он меня, — Просто.… За этим было гораздо труднее наблюдать, чем я предполагал.
Я смущенно приподняла одну бровь.
— Это противоествественно, — объяснял он, — позволить тебе бороться с пумой. У меня все время было страстное желание вмешаться и атаковать.
— Глупо.
— Я знаю. Взрослых особей нелегко убивать. Но, тем не менее, мне нравится твое платье.
Если бы я умела краснеть, я непременно бы это сделала.
— Почему я до сих пор голодна?
— Потому что ты молода.
Я вздохнула, — Не думаю, что поблизости есть еще парочка горных львов.
— Но есть стадо оленей.
Я состроила гримасу, — Они не так хорошо пахнут.
— Травоядные. Хищники пахнут почти так же, как и люди, — объяснил Эдвард. — Мы можем вернуться, — сказал он торжественно. В его глазах горел дразнящий огонек.
— Кто бы там ни был в тот раз, ему уже нечего волноваться за свою жизнь. Но даже если бы ты им и повстречалась, ничего страшного в этом нет. — Его глаза снова пробежались по моему разорванному платью, — На самом деле они подумают, что уже умерли и попали на небеса, только увидев тебя.
Я закатила глаза.
— Пойдем, поохотимся на вонючих травоядных.
На пути к дому мы обнаружили большое стадо оленей. На этот раз Эдвард охотился вместе со мной, поскольку суть охоты мне уже была ясна. Я повалила одного большого самца, правда, наделав при этом столько же шуму, как и со львом. Он уже заканчивал с двумя, пока я возилась с одним, при этом его волосы не были растрепаны, а на рубашке не видно ни пятнышка. Мы преследовали перепуганное стадо, но вместо того, чтобы утолять жажду, я наблюдала за Эдвардом, рассчитывая понять, как он делает все настолько аккуратно.
Каждый раз, когда я хотела, чтобы Эдвард не уходил от меня на охоту, мне было легче от уверенности, что видеть этот мир — страшно, ужасающе. Наблюдая за его охотой, я поняла, что он окончательно стал для меня вампиром.
Конечно, это была не лучшая перспектива для меня. Но я сомневалась, что даже мои человеческие глаза упустили бы всю красоту момента.
Это был потрясающе чувственный опыт наблюдать за тем, как охотиться Эдвард. Его прыжок был как гибкий удар змеи, руки излучали уверенность и силу — из них невозможность было вырваться. Его полные губы были идеальны, когда обнажали мерцающие зубы. Он был великолепен. Неожиданно я почувствовала прилив гордости и желания — он был моим, и ничто не могло нас разлучить. Мне потребовалось приложить усилия, чтобы его догнать. Он был очень стремителен.
Эдвард обернулся и встретился с моим, пожирающим его, взглядом.
— Больше не чувствуешь жажды? — спросил он.
Я пожала плечами.
— Ты отвлек меня. У тебя намного лучше получается охотится.
— Века практики, — улыбнулся он. Сейчас его глаза излучали золотистое сияние.
— Всего один век, — поправила я его.
Он рассмеялся.
— Ты закончила на сегодня или хотела бы продолжить?
— Думаю, что это все, — в теле ощущалась определенная сытость, хотя я не знала сколько еще смогу выпить крови, тем не менее жажда, обжигающая мое горло, стала почти не уловимой. Однако я знала, теперь она будет неотъемлемой частью этой жизни и тем самым ухудшать ее.
Я поняла, что могу себя контролировать. Возможно, ощущение безопасности было ложным, но я чувствовала себя великолепно и не собиралась сегодня больше никого убивать.
Если бы мне не были подвластны все мои человеческие качества, могла бы я любить моего ребенка-полувампира и продолжать дружбу с оборотнем?
— Я хочу увидеть Ренесме, — Теперь, когда жажда была усмирена, мои прежние опасения вернулись. Я хотела сравнить незнакомку, которая была моей дочерью, с существом, которое я полюбила три дня назад. Было так странно, не ощущать ее внутри себя, это вызывало чувство опустошенности, мне было непросто.
Эдвард протянул мне руку. Я взяла ее, и его кожа показалась мне теплее, чем когда-либо, на его щеках разлился румянец, тени под глазами исчезли.
Я не могла побороть желание прикасаться к его лицу — снова и снова.
Я забыла обо всем на свете, пока все мое внимание было обращено на его золотые глаза.
Хотя это было почти так же сложно, как и устоять от запаха человеческой крови, но я как-то сохранила необходимость быть осторожной и настойчивой, когда поднялась на носочки и обвила его шею своими руками. Мягко.
В его движениях не было колебаний. Его руки обвили мою талию и притянули к себе, губы мягко впились в мои. Я ответила на поцелуй.
Как и раньше я почувстовала будто растворяюсь в нем, от прикосновений его кожи, его губ, его рук. Каждой частичкой моего тела. Я не могла представить, как можно любить сильнее.
Раньше мое сознание просто не могло вместить в себя такое количество любви. Мое старое сердце не было достаточно сильным, чтобы это выдержать.
Возможно, все это пришло ко мне в новой жизни. Как сострадание Карлайла и преданность Эсме. Я наверняка не смогу делать ничего выдающегося, как Эдвард, Элис или Джаспер. Может, я просто буду любить Эдварда больше, чем кто-либо любил за всю историю.
Я смогу жить с этим.
В моей голове пронеслись обрывки воспоминаний о наших ласках — мои пальцы в его волосах, черчение линий на его щеках — но все остальное было новым для меня. Он был новым. Это был совершенно иной опыт. Эдвард целовал меня без всяких опасений, так сильно. Я ответила так же страстно, и внезапно мы упали.
— Упс, — сказала я, а он рассмеялся, — Не думала, что получится так мощно. Все в порядке?
Он обескураженно посмотрел на меня.
— Даже лучше, чем в порядке.
— Ренесме? — спросил он неуверенно, пытаясь удостоверится, что это то, чего в настоящий момент я хочу больше всего. Довольно сложный вопрос, учитывая то, что мне хотелось очень много вещей одновременно.
Я догадывалась, что Эдаврд не хотел возвращаться, было сложно думать о чем то еще, кроме нас двоих. Я чувствовала его кожей почти повсюду, ведь от платья действительно осталось очень мало. Но я думала о Ренесме, о том, какая она была до рождения, а какая сейчас. И мысли о ней стали похожи на сон. Все мои воспоминания о ней были человеческими. То, что я не видела моими нынешними глазами, казалось выдумкой.
Каждое мгновение воспоминания об этом маленьком человечке улетучивались.
— Ренесме, — согласилась я печально, и встала на ноги, потянув его за собой.

Глава 23
Воспоминания
— Мне так жаль, Сэт. Мне надо было быть ближе.
Эдвард все еще извинялся, но я не считала повод, ни подходящим, ни справедливым. В конце концов, Эдвард ведь не потерял контроль над своей вспыльчивостью непростительно и полностью. Эдвард не пытался оторвать Джейкобу голову, который, в свою очередь, даже не пытался себя защитить, а затем совершенно случайно сломал Сэту плечо и ключицу, когда тот прыгнул между ними. Не он ведь едва не убил своего лучшего друга.
Не то чтобы у лучшего друга не было парочки вещей в запасе, которыми он мог ответить, но, возможно как раз его бездействие могло смягчить мое поведение.
Разве я не должна быть единственной, кто обязан извиниться? Я попыталась снова.
— Сэт, я…
— Не волнуйся об этом, Белла. Я в полном порядке, — сказал Сэт в то время, как Эдвард говорил: Белла, дорогая, никто не осуждает тебя. Ты и так отлично справляешься.
Они все еще не дали закончить мне предложение.
Тот факт, что Эдвард с трудом удерживал на своем лице улыбку, еще больше все ухудшало. Я знала, что Джейкоб не заслужил от меня столь бурной реакции, но Эдвард, кажется, находил это удовлетворительным. Может быть ему было весьма жаль, что у него нет такого оправдания как у меня, для того чтобы сделать нечто подобное с Джейкобом.
Я пыталась полностью сбросить с себя гнев, но это было тяжело, знать, что Джейкоб был вместе с Ренесми сейчас. Защищая от меня, спятившей новообращенной.
Карлайл прикрепил еще одну часть распорки к руке Сэта и он вздрогнул.
— Прости, прости! — взмолилась я, зная, что я никогда не сумею сказать отчетливое и полноценное извинение.
— Не капризничай, Белла, — сказал Сэт, гладя мое колено здоровой рукой, в то время как Эдвард тер мою руку с другой стороны.
Казалось, что Сэт не испытывал отвращения из-за того, что я сидела рядом с ним на софе, пока Карлайл обрабатывал его руку.
— Все придет в норму через полчаса, — продолжал он, все еще поглаживая моё колено, как будто забыв о холоде, которым отдавала моя кожа. Любой бы поступил так же… я о Джейке и Нес… — он опустил среднюю часть последнего слова и быстро поменял тему. — Я том, что, по крайней мере, ты не укусила меня или что-то вроде того. Вот это было бы действительно хреново.
Я закрыла лицо руками и содрогнулась при мысли, что такая возможность действительно была. Это могло запросто произойти. Оборотни не реагируют на яд вампира так же, как люди. Они мне это рассказали только сейчас. Яд отравляет их.
— Я плохая.
— Конечно же нет! Это мне нужно было… — начал Эдвард.
— Прекрати это, — вздохнула я. Мне не хотелось, чтобы он брал вину за случившееся на себя, ведь он все время брал всё на себя.
— Хорошо, что Нес… Ренесми не ядовитая, — сказал Сэт после секунды неловкой тишины.
— Потому что она кусает Джейка все время.
Я опустила руки.
— Кусает?
— Конечно. Когда они с Роузи не успевают класть обед ей в рот достаточно быстро. Роуз думает, что она довольно шумная.
Я смотрела на него, потрясенная, и так же чувствуя себя смущенной и виноватой, за то, что какое-то крошечное мгновенье эта новость обрадовала меня.
Конечно, я уже знала, что Ренесми не была ядовита. Я была первой, кого она укусила. Я не сделала это замечание вслух, все еще симулируя, что потеряла воспоминания о тех моментах.
— Ну, Сэт, — Сказал Карлайл, выпрямляясь и отступая от нас на шаг, — Я думаю это все, что я могу сделать. Постарайся не двигать ей пару часов, я полагаю, — Карлайл издал смешок, — Как бы я хотел, чтобы лечить людей было так же быстро и просто. Он положил руку на черные волосы Сэта. — Оставайся здесь, — распорядился он и исчез наверху.
Я слышала, как закрылась дверь его кабинета, мне стало интересно, убрали ли они все следы моего пребывания там.
— Я, конечно, могу посидеть еще немного, — согласился Сэт, когда Карлайл уже ушел, и широко зевнул. Осторожно, пытаясь не дернуть плечо, он опрокинул голову на спинку софы и закрыл глаза. Пару секунд спустя его рот расслабился.
Я, хмурясь, смотрела на его умиротворенное лицо пару минут. Как и Джейк, Сэт, кажется, умел засыпать когда хочет. Зная, что мне не придется в ближайшее время вновь приносить извинения, я встала — это движение не дало ни малейшего толчка дивану. Все движения было так просто осуществлять. Но остальное…
Эдвард последовал за мной к заднему окну и взял за руку.
Леа шагала вдоль реки, останавливаясь каждую минуту, чтобы посмотреть на дом. Было легко определить — когда она высматривала брата, а когда меня. Она бросала или обеспокоенные или убийственно свирепые взгляды.
Я слышала, как Джейкоб и Розали снаружи, на ступеньках тихо спорят о том, чья очередь сейчас кормить Ренесми. Их взаимоотношения были такими же как и всегда, с вечными противостояниями, единственная вещь, с которой она оба были согласны это то, что меня надо было держать подальше от моего ребенка до тех пор, пока я на сто процентов не стану устойчивой в своих эмоциях. Эдвард хотел оспорить их вердикт, но я на это согласилась. Я тоже должна быть уверена. Но я беспокоилась, что мои сто процентов уверенности и их сто процентов были двумя очень разными вещами.
Не считая их перебранки, тихого дыхания Сэта и надоедливого дыхания Леа, в доме было очень тихо. Эмметт, Элис и Эсми охотились. Джаспер остался, чтобы присмотреть за мной. Он стоял неприметно за стержнем винтовой лестницы, стараясь не быть навязчивым.
Мне было приятно думать о вещах, которые Эдвард и Сэт говорили мне, когда Карлайл обрабатывал руку Сэта. Я упустила очень многое с момента моего перерождения, и это был хороший шанс для меня, чтобы наверстать упущенное.
Главным событием было прекращение вражды со стаей Сэма, поэтому другие были в безопасности, когда приходили или уходили куда-либо, они снова были довольны. Перемирие было крепче, чем когда либо. Но с другой стороны ещё более запутанным.
Запутанным, потому что самым главным законом в стае было то, что один волк не должен убивать того, кто является запечатленным для другого волка. Боль от этой потери станет невыносимой для всей стаи. Ошибка, случайная или намеренная, не сможет быть прощена. Волки будут биться до смерти — по-другому и не могло быть. Это уже случалось однажды — Сэт рассказал мне об этом, но тогда это было страшной случайностью. Ни один волк никогда намеренно не уничтожил бы так своего брата.
Так что, моя Ренесми была в безопасности из-за того, что Джейкоб теперь чувствовал по отношению к ней. Я пыталась сосредоточиться на облегчении от этой мысли, а не на досаде от нее. Мое сознание было достаточно широко, чтобы ощущать эти два чувства одновременно.
И Сэм также не мог иметь что-то против моего обращения, потому что Джейкоб, говоря как истинный Альфа, запретил это делать. Я мучилась, все больше и больше осознавая, сколь многим я была обязана Джейкобу, хотя я бы предпочла ненавидеть его.
Я преднамеренно направляла свои мысли в другое русло, чтобы контролировать свои эмоции. Я обдумывала другое интересное явление — хотя тишина между двумя стаями продолжалась, Джейкоб и Сэм обнаружили, что Альфа могут разговаривать друг с другом, находясь в волчьей форме. Это было не так, как раньше, они не могли слышать все мысли, как у них было до раскола. Это было больше похоже на речь вслух, объяснял мне Сэт. Сэм слышал только те мысли, которыми Джейкоб хочет поделиться. Они поняли, что могут общаться на любом расстоянии, и теперь они снова разговаривали друг с другом.
Они не знали этого до того момента, пока Джейкоб не остался один, без Леа и Сэта, чтобы объяснить Сэму о Ренесми. Это был единственный раз, когда он оставил её с того момента, как посмотрел на неё впервые.
После того, как Сэм понял, насколько все поменялось, он вернулся вместе с Джейкобом, чтобы поговорить с Карлайлом. Они разговаривали в человеческой форме (Эдвард отказался уходить от меня, чтобы переводить), и договор был обновлен. Но дружеские чувства никогда не станут прежними.
Одной большой проблемой меньше.
Но была еще одна, не такая опасная, как воинственно настроенная волчья стая, но более неотложная для меня проблема.
Чарли.
Он разговаривал с Эсме сегодня утром, но это не помешало позвонить ему снова. Дважды, сразу через несколько минут после того, как Карлайл обработал руку Сэту. Карлайл и Эдвард не стали брать трубку.
Что будет лучше сказать ему? Были ли Каллены правы? Было ли лучшим выходом сказать ему, что я умерла? Нужно ли мне будет лежать в гробу, пока мои мама и отец будут оплакивать меня?
Я не считала, что это правильно. Но подвергнуть Чарли или Рене опасности из-за Волтури с их навязчивой идеей о сокрытии существования вампиров — этого мы не могли допустить.
Была еще моя идея, заключавшаяся в том, чтобы дать Чарли возможность меня проведать, когда я буду готова к этому, и позволить ему делать свои неверные выводы. Технически, вампирские законы не будут нарушены. Не будит ли лучше для Чарли знать, что я жива, ну, или почти жива… и счастлива? Даже если я буду странной и другой и определенно немного устрашающей?
Мои глаза, в частности, сейчас были совершенно ужасающими. Сколько должно пройти времени, чтобы я могла контролировать себя, и мои глаза стали нормальными для встречи с Чарли?
— Что случилось, Белла? — Джаспер спросил тихо, видя моё растущее напряжение, — Никто не злится на тебя — тихое рычание донеслось от реки, противоречащее его словам, но он не обратил внимания, — может, даже все просто удивлены. Ну, я полагаю, что мы действительно удивлены. Поражены тем, как быстро ты адаптируешься ко всему. Ты все делаешь хорошо, лучше, чем кто-либо ожидал от тебя.
Пока он говорил, в комнате вдруг стало очень спокойно. Дыхание Сэта превратилось в тихое похрапывание. Я почувствовала себя более умиротворенной, но я не забыла о своих беспокойствах.
— Ну, вообще-то я думала о Чарли.
Пререкание снаружи прекратилось.
— Ох, — пробормотал Джаспер.
— Нам действительно обязательно уезжать? — спросила я.
— На чуть-чуть, совсем ненадолго. Притворимся, что мы в Атланте или где-нибудь еще.
Я чувствовала, как Эдвард пристально наблюдает за моим лицом, но я смотрела на Джаспера. Он был единственным, кто отвечал мне серьезно.
— Да, это единственный способ, чтобы защитить твоего отца.
Я размышляла недолго.
— Я буду очень скучать по нему. Я буду по всем здесь скучать.
И по Джейкобу, подумала я, злясь на себя. Несмотря на то, что тоска по нему одновременно и исчезла и появилась с новой силой, и я была значительно освобождена от раздумий об этом, он все еще был моим другом. Он был кем-то, кто знал меня настоящую и принимал такой, какая я есть. Даже как монстра.
Я подумала о том, что Джейкоб сказал мне до того, как я напала на него.
— Ты сказала, что наши жизни принадлежат друг к другу, верно? Что мы семья. Ты говорила, что так и должно было быть… Что ж, теперь так и есть. Это то, чего ты хотела.
Но это было не то, чего я хотела. Не совсем то. Я вспоминала давно минувшие, разлетающиеся, как пух, слабые воспоминания о моей человеческой жизни. Я возвращалась к той части, которую тяжелее всего вспоминать, времени без Эдварда, времени таком темном, что я пыталась зарыть его в своей памяти. Я не могла подобрать правильные слова. Я только помню, что хотела, чтобы Джейкоб был моим братом, чтобы мы могли любить друг друга без всяких предрассудков и боли. Семья. Но я никогда не хотела впутывать в это свою дочь.
Я вспомнила то, что было немного позже, один из многих-многих раз, когда я сказала Джейкобу «пока», удивляясь вслух тому, кто в конце концов сможет вернуть его жизнь в прежнее русло после того, что я натворила. Я сказала что-то вроде того, что, кем бы она ни была, она не будет достаточно хороша для него.
Я фыркнула, и Эдвард вопросительно поднял одну бровь. Я только покачала головой ему в ответ.
Но чем больше я начинала скучать по своему другу, тем сильнее я осознавала еще одну намного более существенную проблему. Могли ли Сэм, Квил или Джерад провести целый день, не повидав объект своей привязанности, Эмили, Ким или Клер? Могли ли? Что сделает с Джейкобом разлука с Ренесми? Это заставит его страдать?
Во мне было слишком много мелочного гнева на него, чтобы довольствоваться этим, но не его болью, а от мысли о том, чтобы удержать Ренесми подальше от него. Как я собиралась обходиться с её принадлежностью Джейкобу, когда она только-только стала моей?
Звук движения прервал мои мысли. Я слышала, как они поднялись и через мгновение они были в дверях. В то же самое время Карлайл сошел вниз по лестнице, в его руках было полно странных вещей для измерения веса. Джаспер возник рядом со мной. Как будто был какой-то сигнал, который я упустила, даже Леа села снаружи и стала пристально смотреть в окна с таким выражением, будто она ждала чего-то, что было в одно и то же время хорошо знакомым и абсолютно неинтересным.
— Должно быть шесть, — сказал Эдвард.
— Ну и? — спросила я и мои глаза остановились на Розали, Джейкобе и Ренесми. Они стояли в дверях, Ренесми была на руках у Розали. Роуз выглядела настороженной. Джейкоб выглядел обеспокоенным. Ренесми была красивой и нетерпеливой.
— Время обмерять Нес… Ренесми, — Объяснил Карлайл.
— О, ты делаешь это каждый день?
— Четыре раза в день, — поправил меня Карлайл, отходя от меня, так как остальные направлялись к дивану. Мне показалась, что я увидела, как Ренесми вздохнула.
— Четыре раза? Каждый день? Зачем?
— Она всё еще очень быстро растет, — объяснил мне Эдвард, его голос был очень тихим и он растягивал слова. Он сжал мою руку, а другая его рука на всякий случай обвила мою талию, наверное, потому, что ему самому нужна была поддержка.
Я не могла оторвать глаз от Ренесми, чтобы увидеть выражение его лица.
Она выглядела прекрасно, совершенно здоровой. Она была бледной, под цвет гипса и окрас её щек казался розовыми лепестками по сравнению со всем остальным. Как что-то могло быть не так с такой сияющей красотой? Конечно, в её жизни не будет ничего более опасного, чем её мать.
Разница между ребенком, которого я родила, и которого увидела час назад была бы очевидна любому. Разница между Ренесми, которую я увидела час назад и той, которую я видела сейчас, была почти неуловима. Глаза человека никогда бы не увидели эту разницу, но мои могли.
Её тело стало незначительно длиннее. Совсем немного похудевшее, её лицо уже не было таким круглым, оно становилось более овальным с каждой секундой. Её локоны свисали на 16 дюймов ниже плеч. Она выпрямилась в руках Розали, помогая Карлайлу, пока он измерял её рост и затем обхват головы. Он ничего не записывал. Безупречная память.
Я осознала, что руки Джейкоба были плотно прижаты к груди, а руки Эдварда обвивали меня. Его густые брови сошлись вместе в одну линию над его глубоко посажеными глазами.
Её развитие из одной клетки до ребенка, готового к рождению прошло всего за несколько недель. Она выглядела довольно хорошо, несмотря на то, что развилась до ребенка, начинающего ходить всего за пару дней после рождения. Если такой темп развития продолжиться…
Мой разум вампира не имел проблем с математикой…
— Что нам делать? — прошептала я с ужасом.
Руки Эдварда сжались. Он понял, о чем говорю.
— Я не знаю.
— Рост замедляется, — процедил Джейкоб сквозь зубы.
— Ну, нам надо еще несколько дней измерять её, чтобы проследить темп развития, Джейкоб. Я не могу ничего обещать.
— Вчера она выросла на два дюйма, сегодня уже меньше.
— Одна тридцать вторая дюйма, если мои измерения правильны, — сказал Карлайл тихо.
— Ты не имеешь права ошибаться, док, — сказал Джейкоб, его слова звучали угрожающе.
Розали напряглась.
— Ты же знаешь, что я делаю все, что могу, — уверил его Карлайл.
Джейкоб прошептал:
— Это все, что я могу у тебя спросить.
Я снова почувствовала нарастающее раздражение, как будто Джейкоб опять что-то отнимал у меня, наносил удар.
Ренесми тоже казалась раздраженной. Она стала корчиться и затем протянула руку по направлению к Розали. Розали подвинулась вперед так, чтобы она могла дотронуться до её лица. Спустя секунду Роуз вздохнула.
— Что она хочет? — требовательно спросил Джейкоб, снова переступая грань.
— Беллу конечно, — сказала ему Розали, ее слова немного растопили лед, который был во мне. Затем она посмотрела на меня. — Как ты?
— Взволнована, — сказала я, и Эдвард крепче обнял меня.
— Все мы взволнованы. Но я не это имела в виду.
— Все под контролем, — пообещала я. Жажда сейчас почти совсем меня не мучила. Наоборот, Ренесми пахла очень вкусно, но не так, как еда.
Джейкоб дернул губой, но не сделал никаких движений, чтобы остановить Розали, когда та передавала мне ребенка. Я видела, как напряжена была Розали, и я поразилась тому, насколько все нуждалась сейчас в Джаспере. Может он был сфокусирован только на мне, забыв про остальных?
Ренесми протянула ко мне руки так же, как и я протянула к ней свои, её личико озарила сияющая улыбка. Она так хорошо разместилась у меня на руках, как будто они были предназначены специально для неё. Она сразу прижалась своей теплой головкой к моей щеке.
Хотя я была подготовлена, мне все еще было сложно видеть воспоминания картинками в моей голове. Её воспоминания были такими яркими и красочными, в то время как мои были абсолютно прозрачными.
Она помнила, как я атаковала Джейкоба на лужайке перед домом, помнила, как Сэт вскочил между нами. Она слышала и видела все абсолютно четко. Это было не похоже на меня, этот грациозный хищник, прыгающий на свою жертву, как стрела, выпущенная из лука. Это должно быть был кто-то другой. Это заставило меня чувствовать себя немного виноватой, потому что Джейкоб стоял там, беззащитный, вскинув руки перед собой. Его руки не дрожали. Эдвард посмеивался, смотря мысли Ренесми вместе со мной. Мы все вздрогнули от звука ломающихся костей Сэта.
Ренесми улыбнулась своей сверкающей улыбкой и остальные её воспоминания, которые полились в хаотичном порядке, были связаны с Джейкобом. Я ощутила еще одно приятное воспоминание, она не пыталась им отогнать другие, оно всплыло непроизвольно, о том, как она наблюдала за Джейкобом. Мне показалось, что она была рада, что Сэт вскочил передо мной, прыгающей на Джейкоба. Она не хотела, чтобы Джейкобу было больно. Он был её.
— Ох, замечательно, — простонала я. — Замечательно.
— Это все только потому, что он пахнет лучше, чем все остальные, — уверил меня Эдвард. Его жесткий голос был пропитан раздражением.
— Я же говорил, что тоже ей нравлюсь, — дразнил меня Джейкоб с другой стороны комнаты, смотря на Ренесми. Он уже наполовину расслабился, но расположение его бровей не изменилось.
Ренесми потрогала моё лицо нетерпеливо, привлекая моё внимание. Другое воспоминание. Розали осторожно расчесывающая каждый локон. Это выглядело очень мило. Карлайл, со своими измерительными приборами — она знала, что ей надо выпрямиться и замереть. Это не было интересно для неё.
— Кажется она собралась рассказать тебе о всем, что ты упустила, прокомментировал Эдвард мне на ухо.
Мой нос сморщился и она стала показывать мне еще одно. Запах, исходящий из странной металлической чашки, достаточно сильный для того, чтобы учуять его с легкостью, мгновенно принес невыносимое жжение моему горлу. — Ох.
Потом Ренесми не была уже у меня на руках, которые держали у меня за спиной. Я не пыталась бороться с Джаспером, я просто смотрела в испуганное лицо Эдварда.
— И что я сделала не так?
Эдвард посмотрел на Джаспера, стоящего у меня за спиной, а затем снова на меня.
— Но она вспоминала свою жажду, — сказал Эдвард, на его лбу появились складки. — Она вспоминала вкус человеческой крови.
Джаспер сильнее сжал мои руки вместе. Часть моего сознания заметила, что это было очень неудобно, но не больно, как было бы, будь я человеком. Это просто надоедало мне. Я была уверена, что смогу вырваться, но не стала этого делать.
— Да, — согласилась я. — И?
Он смотрел на меня хмуро еще секунду, а затем растерялся. Он издал смешок.
— Похоже, что действительно ничего. На этот раз я перестарался, Джаз, отпусти её.
Державшие меня руки исчезли. Я потянулась за Ренесми сразу же, как освободилась. Эдвард передал ее мне без колебаний.
— Я не могу понять, — сказал Джаспер. — Не могу поверить в это.
Я удивленно смотрела, как Джаспер широкими шагами выходит сквозь заднюю дверь. Леа отошла, пропуская его, когда он подошел к реке и в один прыжок оказался на другой стороне.
Ренесми дотронулась до моей шеи, повторяя только что произошедшие события. Это было как постоянный повтор. Я слышала вопрос в её мыслях, эхо моего вопроса.
Я уже преодолела удивление от её маленького странного дара. Это казалось совершенно неотделимым от неё, тем, что должно было быть. Может быть теперь, когда я сама стала необыкновенной по человеческим меркам, я никогда не буду так скептична.
Но что случилось с Джаспером?
— Он вернется, — сказал Эдвард, неизвестно для кого, для меня или для Ренесми, я не могла сказать с уверенностью. — Ему нужно немного времени, чтобы привести в порядок его взгляды на жизнь, — на уголках его губ играла легкая усмешка.
Другое человеческое воспоминание — Эдвард говорит мне, что Джаспер будет чувствовать себя лучше, если мне будет сложнее приспосабливаться к жизни вампира. Это было перед нашей беседой о том, скольких людей я убью в первый год своей жизни как новообращенной.
— Он зол на меня? — тихо спросила я.
Глаза Эдварда расширились.
— Нет, с чего ему злиться?
— Тогда, что с ним случилось?
— Он недоволен собой, не тобой, Белла. Он волнуется о… о том как все это сложилось у него самого.
— Как так? — спросил Карлайл до того, как я успела это сделать.
— Он размышляет, действительно ли сумасшествие новообращенных так сложно преодолеть, как мы всегда думали, и еще о том, что при сильном стремлении и правильной позиции, все могли бы преодолевать это так легко, как Белла. Даже сейчас, возможно у него такие трудности, потому что он полагает, что это подсознательно и неизбежно. Может, если он ожидал бы от себя большего, он оправдал бы свои ожидания. Ты заставила его переосмыслить множество истин, Белла.
— Но это несправедливо, — сказал Карлайл. — Все мы разные, и у всех свои трудности. Может то, что Белла делает, выходит за пределы нормального. Может это и есть ее дар?
Я застыла, пораженная, Ренесми почувствовала разницу и дотронулась до меня. Она вспомнила последнюю секунду и удивлялась, почему так произошло.
— Это интересная теория и очень правдоподобная, — сказал Эдвард.
Что до меня, я была разочарована. Что? Никаких волшебных, молний из глаз или чего-то вроде? Ничего полезного или же крутого? Ничего?
И я поняла, что это должно было значить — моя «суперсила» была ничем иным как моя исключительная способность к самоконтролю.
По крайней мере, у меня был дар. Могло так получиться, что у меня ничего не было бы.
Но больше всего я надеялась, что Эдвард был прав, и я смогу перескочить через ту стадию, которую боялась больше всего.
Что если я не должна была быть новообращенной? Ну, по крайней мере не сумасшедшей машиной для убийств. Что, если я смогу быть такой же, как все Каллены с самого первого дня? Что если мне не придется прятаться где-то в отдалении целый год, в ожидании пока я «подрасту»? Что, если как Карлайл, я не убью никого за всю мою жизнь? Что, если я смогу сразу быть хорошим вампиром?
Я смогу увидеть Чарли.
Я вздохнула, когда реальность развеяла мою надежду. Я не смогу увидеть Чарли прямо сейчас. Глаза, голос, лицо. Как я объясню ему это? Но я в тайне была довольна тем, что у меня была парочка причин для того, чтобы отложить все ненадолго. Чем больше я хотела как-то оставить Чарли в своей жизни, тем больше я боялась, что все обернется так же, как и моя первая встреча с человеком. Видеть, как его глаза хлопают, когда он будет оглядывать мое новое лицо, мою кожу. Знать, что ему будет страшно. Думать о том, какое жуткое объяснение появиться в его голове.
Я была достаточно молода для того, чтобы подождать год, пока мои глаза не станут другими. И я подумала, что я стану бесстрашной, когда осознаю, что я непобедима.
— Ты когда-нибудь встречал самоконтроль как талант? — спросил Эдвард Карлайла. — Ты действительно думаешь, что это её дар, а не результат того, она была подготовлена к этому?
Карлайл ответил.
— Это очень похоже на то, что Сиобан всегда умела делать, но она никогда не называла это даром.
— Сиобан — это твоя подруга из Ирландии? — спросила Розали. — Я не думала, что у неё есть какие-то способности. Я предполагала, что Мэгги — единственная, кто имеет какой-то талант в их группе.
— Да, Сиобан думает так же. Но она может ставить перед собой задачи, а затем воплощать их в реальность. Она считает, что это просто умение хорошо все спланировать, но я всегда подозревал, что это что-то большее. Когда она взяла к себе Мэгги, к примеру. У них было очень маленькая территория, но Сиобан взялась решить эту задачу и ей это удалось.
Эдвард, Карлайл и Розали сидели в креслах и продолжали свою дискуссию. Джейкоб сел рядом с Сэтом — на всякий случай, он выглядел так, как будто ему все надоело. Но по тому, как опускались его веки, я была уверена, что он с минуты на минуту уснет.
Я слушала, но моё внимание было рассеяно. Ренесми все еще рассказывала о том, как провела день. Я держала её около стеклянной стены, мои руки непроизвольно покачивали её, когда мы смотрели друг другу в глаза.
Я осознала, что у других не было причин сидеть. Мне было очень удобно стоять. Это помогало отдохнуть так же, как если бы я растянулась на кровати. Я знала, что смогу стоять так, без единого движения, целую неделю. И я буду такой же расслабленной в конце этой недели, как и в ее начале.
Должно быть, они сидели по привычке. Люди начнут что-то подозревать, если кто-то будет стоять часами на одном месте даже не перенося свой вес на другую ногу. Даже сейчас, я видела, как Розали провела рукой по волосам, а Карлайл скрестил ноги. Небольшие движения, чтобы не казаться слишком неподвижными, слишком вампироподобными. Мне надо начать обращать внимание на то, что они делают, надо начать набираться опыта.
Я переступила на левую ногу, почувствовав себя немного глупо.
Может они давали мне немного времени, чтобы я смогла побыть наедине со своим ребенком, но так, чтобы Ренесми была вне опасности.
Ренесми рассказывала мне о событиях каждой минуты этого дня, я чувствовала течение её маленьких историй. Она хотела, чтобы я знала каждое мгновение её жизни так же сильно, как хотела и я. Она беспокоилась, если я что-то пропускала, рассказывала как воробей, подпрыгивал все ближе и ближе, когда Джейкоб держал её, находясь рядом с большим растением. Птицы не стали подлетать близко к Розали. Или о зверски неприятной смеси для детей, которую Карлайл положил в её чашку — она пахла как прокисшая грязь. Или о песне, которую Эдвард напевал ей, и ей она настолько понравилась, что Ренесми показала мне её дважды. Я была поражена тем, что я была на заднем плане того воспоминания, все еще малоподвижная, все еще выглядевшей полностью разбитой. Я вздрогнула, вспоминая тот момент. Ужасный огонь…
Спустя почти час все остальные все еще были поглощены дискуссией, Сэт и Джейкоб похрапывали в полнейшем спокойствии, воспоминания Ренесми стали замедляться. Они стали немного расплывчатыми по краям и дрейфовали, а не были такими как прежде, всегда доходящими до конца. Я уже хотела в панике позвать Эдварда, чтобы спросить все ли с ней в порядке, но тут её глаза затрепетали и закрылись. Она зевнула, её пухлые розовые губки превратились в букву О, и её глазки больше не открылись.
Когда она погрузилась в сон, её рука упала с моего лица, её веки были бледно лавандового цвета редких облаков перед рассветом. Осторожно, чтобы не потревожить её, я положила её ручку на мою кожу и держала её там. Сначала я не видела ничего, а потом, через несколько минут, мелькание разных цветов, как бабочки стали наполнять её мысли.
Очарованная, я смотрела её сны. В них не было никакого смысла. Просто цвета, формы и лица. Я была обрадована тем, как часто оба моих лица, ужасное человеческое и чудесное бессмертное, появлялись в её мыслях. Чаще, чем лица Эдварда или Розали. Но так же часто, как лицо Джейкоба. Я попыталась не придавать этому значения.
Теперь я поняла причину того, почему Эдвард оставался посмотреть на меня спящую, просто для того, чтобы услышать, как я говорю во сне. Я бы могла смотреть сны Ренесми вечно.
Перемена в голосе Эдварда привлекла мое внимание, когда он сказал.
— Ну наконец-то, — и обернулся для того, чтобы пристально вглядеться в окно. Снаружи была глубокая ночь, но я могла видеть так же далеко, как и прежде. Ничего не скрывалось в темноте, только поменяло свои цвета.
Леа, все еще сердито смотря, встала и начала красться к лесу, как только Элис показалась на другой стороне реки.
Элис качалась взад-вперед на ветках, как гимнаст на трапеции, пальцы ног коснулись рук, до того, как она бросила свое тело в грациозный прыжок через реку. Эсмэ поступила более традиционно, в то время как Эмметт бросился в воду, расплескивая её так сильно, что она долетала до заднего окна. К моему удивлению, Джаспер вышел следом и его собственный ловкий прыжок казался мимолетным, даже неуловимым по сравнению с другими.
Рот Элис растянулся в широкой усмешке, которая была неясной, даже странной. Неожиданно все посмотрели на меня, Эсмэ с нежностью, Эмметт взволнованно, Розали немного с превосходством, Карлайл снисходительно, а Эдвард ожидающе.
Элис вошла в комнату впереди всех остальных, её руки были вытянуты перед собой и её нетерпение создавало фактически видимую ауру вокруг неё. В её ладони был обычный латунный ключ, перевязанный розовой лентой.
Она протягивала ключ мне, и я непроизвольно схватила Ренесми понадежнее правой рукой, чтобы освободить левую. Элис бросила в неё ключ.
— С днем рождения! — звонко крикнула она.
Я закатила глаза.
— Никто не начинает подсчет в день его реального рождения, — напомнила я ей. — Мой первый день рождения будет через год, Элис.
Её усмешка лучилась от самодовольства.
— Мы не отмечаем твой день рожденья как вампира. Пока еще. Сегодня тринадцатое сентября, Белла. С девятнадцатилетием!

Глава 25
Услуга
Прошло некоторое время, когда Эдвард напомнил мне о моих обязанностях.
Напоминанием послужило всего лишь одно слово:
— Ренесми…
Я вздохнула. Она уже должна была скоро проснуться, ведь было уже около семи утра. Будет ли она ждать и искать меня? Внезапно, нечто близкое к панике заставило меня застыть на месте. Как она будет выглядеть сегодня?
Эдвард не мог не обратить внимания на мое состояние.
— Все в порядке, милая. Одевайся и мы доберемся до дома в течение пары секунд.
Вероятно я напоминала мультяшку, когда я аж подскочила, оглянувшись, посмотрела на него — его тело сияло в рассеяных лучах утреннего солнца — затем вдаль, на запад, там где уже, должно быть, ждала меня Ренесми, потом опять на него и так несколько раз. Эдвард улыбался, но так и не засмеялся; какой сильный мужчина.
— Все находится в равновесии, любимая. Ты так хороша во всем этом. Я не думаю, что это займет много времени — включить все в перспективу.
— И у нас есть целая ночь, не так ли?
Он улыбнулся шире.
— Ты думаешь, я бы смог выдержать, чтобы оставить тебя одетой, если бы на то не было такой причины?
Это должно было быть достаточным, чтобы выдержать целый день. Я сохраню все в равновесии, даже излишне, потому что у меня было огромное желание быть хорошей — как же трудно было вообразить себе это слово.
И даже несмотря на то, что Ренесми была абсолютно реальной и занимала теперь огромное место в моей жизни, была очень сложно представаить себя матерью. Я допускала, что каждая чувствовала бы себя также, без девяти месяцев, дающих возможность свыкнуться с этой мыслью. С ребенком, который рос не по дням, а по часам.
Мысль о ее стремительном развитии тот час же повергла меня в напряжение. Я даже не успела вдохнуть, когда пройдя сквозь покрытые узорчатым орнаментами двухстворчатые двери, поняла что натворила Элис. Я была намерена одеть то, что первое попадется под руку. И я должна была учесть, что это будет не так-то просто.
— Что именно их этого — мое? — прошипела я. Как он и обещал, комната была больше, чем наша спальня. Она даже была больше, чем все комнаты в нашем доме вместе взятые, конечно, мне следовало измерить ее шагами, чтобы быть увереной, но все же. В голове промелькнула мысль о Элис, которая наверняка убеждала Эсме пересмотреть свои взгляды на стандарты классических архитектурных пропорций и позволить это безобразие. Я была удивлена, ведь Элис это удалось.
Все помещение утопало в одежде, сумках с одеждой, белизне и чистоте. Ряд за рядом, ряд за рядом, ряд…
— Насколько мне известно все в этом доме, так что эта полка. — он указал на ряд вешалок, тянувшийся на половину стены налево от двери. — Она твоя.
— Все это?!
Он кивнул головой.
— Элис. — сказали мы одновременно. Он произнес это так, будто это объясняло все. Я произнесла это чуть ли не как ругательство.
— Весело. — пробормотала я, и рванула молнию на первой попавшейся сумке. У меня перехватило дыхание, когда я увидела нечто нежное, летящее, в пол нежно-розового цвета.
Да уж, найти себе что-нибудь нормальное и подходящее явно займет куда больше времени, чем я предполагала.
— Позволь мне помочь. — произнес Эдвард. Он вдохнул немного воздуха и последовал за каким-то ароматом в самый конец конматы. Там был встроеный в стену комод с зеркалом. Он вдохнул еще раз и открыл один из ящиков комода. С триумфальной улыбкой на лице, он излек оттуда пару голубых джинс, специально выбеленных в некоторых местах.
В мнгновение ока я оказалась рядом с ним.
— Как ты сделал это?!
— У хлопчатобумажной ткани свой спецефический запах, впрочем, как и у каждой ткани. Ну что, что-нибудь из эластичного хлопка?
Он последовал за запахом и нашел белую рубашку с длинным рукавом. Он кинул ее мне.
— Спасибо. — ответила ему я. Я вдохнула запах каждой вещи, стараясь запомнить его как можно лучше, чтобы облегчить себе, в следующий раз, поиски нормальной одежды в этом дурдоме. Я запомнила шелк и атлас — буду избегать их.
Поиски его одежды заняли у него чуть ли не долю секунды — если бы я не видела его обнаженным, то была бы готова поклясться, что нет на свете мужчины красивее его, одетого в светло-бежевый пуловер — затем он взял меня за руку. Мы помчались по тайному саду, легко перепрыгнули каменную стену, и пулей ворвались в лес. Я выдернула свою руку из его руки, чтобы было легче бежать.
Ренесми уже встала; она сидела на полу, вместе с Эмметтом и Роуз, порхающими вокруг нее, играя с кучей покореженого столового серебра. В ее правой руке была искореженая ложка. Как только она увидела меня, она отшвырнула ложку в сторону — бросок оставил заметный след в деревенном полу — и настойчиво указала пальцем в мою сторону. Ее публика рассмеялась; Элис, Джаспер, Эсме и Карлайл сидели на диване и наблюдали за ней, словно смотрели какой-нибудь, до жути увлекательный, фильм.
Я прошла сквозь дверь, пройдя всю комнату и одним стремительным движением подхватила ее на руки, едва они успели рассмеятся. Теперь мы смотрели друг на друга, улыбаясь.
Она изменилась, но не слишком сильно. Немного длиннее опять, пропорции ее тело тремительно меняли из младенческих в детские. Ее волосы стали длинней на четверть дюйма, ее кудряшки подпрыгивали словно пружинки с каждым движение ее тела. Я позволила своему сознанию вернуться на день позже, опровергая все мои страхи, было ясно, что изменения ее тела значительно замедлелись. Они стали практически незаметными, что было ясно и без измерений Карлайла.
Ренесми погладила меня по щеке. Я вздогнула. Она опять была голодна.
— Как давно она проснулась? — спросила я, как только Эдвард изчез в дверном проеме кухни. Я была уверена, что он отправился за ее завтраком. Он мог видеть ее мысли также ясно, как их видела я.
Я была удивлена, он знал каждый ее каприз, каждую причуду. Он знал что именно и когда нужно ей. Для него же это было словно так, будто она говорила ему обо всем сама.
— Пару минут назад. — ответила мне Роуз. — Мы только собирались позвонить вам. Она спрашивала о тебе, точнее сказать, требовала твоего незамедлительного присутствия. Эсме пришлось пожертвовать своим вторым лучшим набором столового серебра, чтобы как-то занять малышку. — Розали посмотрела на малышку взглядом так полным любви, что весь ее критицизм казался невесомым. — Мы не хотели, эмн, особо беспокоить вас.
Розали сжала губы и отвела свой взгляд, стараясь не рассмеяться. Я могла почувствовать беззвучный смех Эмметта у себя за спиной. Его смех заставлял воздух колебаться слишком часто, и я чувствовала это.
Я гордо приподняла подбородок.
— Мы сейчас же приступим к обустраиванию твоей комнаты. — сказала я Ренесми. — Тебе понравится коттедж. Он волшебен.
Я взглянула на Эсме.
— Спасибо Эсме, правда, большое спасибо. Он безупречен.
Эмметт опять засмеялся, еще до того как Эсме успела ответить что-либо. И это уже не было беззвучно. Это был взрыв хохота.
— Так он все еще стоит?! — выдавил он сквозь смех. — Я то думал, что вы его разнесете в груду камней. И что же вы делали прошлой ночью? Обсуждали свой национальный долг перед страной? — Он захлебнулся в смехе.
Я стиснула зубы и напомнила себе о негативных последствиях, когда я дала выйти себе из по контроля вчера днем. Конечно, Эмметт не был столь хрупким как Сэт…
Мысль о Сэте заставила меня задуматься. «Где были волки сегодня?» Я посмотрела сквозь прозрачную стену, но не нашла ни намека на какое-либо присутствие Леи.
— Джейкоб ушел сегодня рано утром. — произнесла Розали неодобрительным тоном. — Сэт последовал за ним.
— Чем же он был так расстроен? — спросил Эдвард как только вошел в комнату, держа в руках бутылочку для Ренесми. Должно быть в сегодняшних воспоминаниях Розали было куда больше, чем она сказала вслух.
Задержав дыхание, я передала Ренесми Розали. Супер-самоконтроль, может быть, но пока не было ни одной причины, по которой я хотела укусить ее. Пока.
— Я не знаю, точнее меня это не волнует. — пробурчала Роуз, но все же ответила на его вопрос. — Он смотрел за спящей Нэсси, открыв рот, как последний болван, которым он, впрочем, и является. И тут он вдруг переступил с ноги на ногу — без намека на что-либо, как мне показалось — и метнулся прочь. Я была рада избавиться от него. Чем больше времени он проводит здесь, тем сложнее будет выветреть запах псины.
— Роуз, — сказала Эсме мягким предупредительным тоном.
Розали встряхнула своими волосами.
— Я полагаю, что это не имеет особого значения. Мы не собираемся задерживаться здесь надолго.
— Я думаю, что стоит отправитьсясразу в Новый Хэмпшир и дать время, чтобы все утряслось. — сказал Эмметт, продолжая раннюю дискуссию. — Белла уже поступила в Дартмут. Не похоже, что у нее займет много времени — способность привыкания к учебе — он повернулся и взглянул на меня с дразнящей усмешкой на губах. — Ты поразишь свою группу своими знаниями. У тебя же нет никаких дел по ночам, кроме как учебы, так ведь?
Розали захихикала.
«Не теряй контроль, не теряй контроль!»- говорила я сама себе. И я даже была горда тем, что до сих пор могу сохранять трезвость рассудка.
И я была очень удивлена, что Эдвард не смог.
Он зарычал — неожиданный и резкий звук — и нечто черное метнулось к нему, словно ураган.
До того как кто либо из нас понял что происходит вокруг, Элис уже вскочила на ноги.
— Что он делает? Что он делает, что каждый раз разрушает весь мой график?! Я не могу ничего видеть! Нет! — она посмотрела на меня взглядом полным боли и мучения.
На какую-то долю секунды я была благодарна Джекобу за все, что он когда-либо делал.
Руки Эдварда сжались в кулаки и он произнес:
— Он разговаривал с Чарли. Он думает, что то последует за ним. Сюда. Сегодня.
Элис произнесла слово, которое мне никогда не доводилось слышать от нее. Ничего подобного. В ту же секунду она словно растаяла в воздухе, на самом же деле она стремительным движением метнулась вон сквозь заднюю дверь.
— Он рассказал Чарли? — я негодовала. — Он что, не понимает??? Как он мог сделать это?!
Чарли не должен был знать обо мне! Он не должен был знатьо вампирах! Это поставит его под удар, под угрозу. От которой, до настоящего времени, так успешно скрывали его Каллены.
— Нет!!!
— Джейкоб сейчас находится в пути. — произнес Эдвард сквозь зубы.
Должно быть вдалеке на востоке шел дождь. Он вошел в двери тряся головой, словно собака, капли дождя летели в разные стороны, оставляя темные пятнышки на белой поверхности дивана и ковров. Он улыбался, в его глазах читалось волнение и возбуждение. Его движения были отрывисты. Все выглядело так. Будто его ничуть не волновало то, что он в мнгновение ока разрушил жизнь моего отца.
— Привет, ребята! — сказал он, усмехаясь.
Ответом ему послужила гробовая тишина.
Леа и Сэт следовали за ним, находясь у него за спиной. В человечьем обличье — на тот момент. Их руки дрожали. В комнате чувствовалось сильное напряжение.
— Роуз! — сказала я, протягивая свои руки вперед. Не сказав ни слова, она передала мне Ренесми. Я прижала ее ближе к моему безмолвному сердцу, держа ее, словно оберег, предохраняющий от вспышки внезапного гнева. Я собиралась держать ее у себя до тех пор, пока сама не буду убеждена в том, что мое желание прибить Джейкоба было непосредственно рациональным решением, а не поспешным выводом, связанным с моей внезапной яростью.
Она была очень тиха, смотрела и прислушивалась. Интересно, как многое она уже осознает?
— Чарли будет здесь довольно скоро. — сказал мне Джейкоб совсем обыденным тоном. — Всего лишь навестит. Я предложил Элис дать тебе солнечные очки или что-то вроде того.
— Это уже слишком… — ответила я, крепко стиснув зубы, — Что. Же. Ты. Наделал!?
Джейкоб нерешительно улыбнулся, но было видно, что он хочет урегулировать этот вопрос без каких-либо шуточек.
— Блондинка и Эмметт разбудили меня своими разговорами, они все продолжали и продолжали мусолить тему твоего уезда отсюда. Будто я могу позволить тебе уехать. Чарли же является для тебя главной зацепкой здесь, так что же, теперь проблема решена.
— Ты что, вообще не понимаешь что ты НАДЕЛАЛ? Не понимаешь какой опасности подвергаешь его?!
Он фыркнул.
— Я не подверг его никакой опасности, кроме как тебя. Но у тебя есть супер-самоконтроль, так ведь? Конечно это не так хорошо, как чтение мыслей, если ты спросишь меня. Ну, чуть менее захватывающе.
Эдвард стремительно пересек комнату и встал лицом к лицу с Джейкобом. Эдвард был на полголовы ниже Джейкоба, но Джейкоб съежился под, полным ярости, взглядом Ждварда так, что теперь Эдвард возвышался над ним.
— Это всего лишь теория, дворняжка! — прорычал он. — Ты думаешь, что мы бы проверили ее на Чарли?! Ты что не понимаешь какуюфизическую боль это принесет Белле, даже если она сможет сопротивлятся?! А какую эмоциональную, если не сможет?! Я полагаю, что чтобы с ней не случилось, это будет касаться тебя совсем недолго. — Он словно выплюнул последние слова ему в лицо.
Ренесми с тревогой приложили свой палец к моей щеке, и я тот час же увидела красочный повтор только что развернувшихся событий.
Слова Эдварда наконец-то пробили, казалось бы непроницаемую, броню Джейка. Он нахмурил брови, губы превратились в тонкую нить.
— Белла будет испытывать боль?
— Разве что ты сможешь подавить разжигающееся пламя в ее горле, которое подобно раскаленному до бела железу.
Я передернулась, вспомнив аромат чистой человеческой крови.
— Я не знал этого. — прошептал Джейкоб.
— Тогда, наверно, ты должен был спросить, прежде чем делать что-то. — огрызнулся Эдвард.
— Ты мог остановить меня!
— Тебе следовало остановиться самому!
— Дело не во мне, — прервала их я. — Дело в Чарли, Джейкоб. Как ты мог подвергнуть его опастности, особенно таким путем? Ты понимаешь, что теперь ему суждено либо стать одним из нас, вампиром, либо умереть?
Мой голос дрожал вместе со слезами, которым больше никогда не було суждено скатиться по моей щеке.
Джейкоб все еще был обеспокоен обвинением Эдварда. Но мои обвинения похоже овсе не волновали его.
— Успокойся, Белла. Я не сказал ему ни слова о том, о чем не сказала бы ему ты сама.
— Но он собирается приехать сюда! Он будет здесь!
— Да, идея в этом. К тому же «позволим ему сделать неправильные выводы», разве это не было твоей идеей? Я думаю, что мог бы сказать, что провел отличный отвлекающий маневр, будь это моей идеей.
Мои пальцы ужу было соскользнули с Ренесми, но я быстро вернула свою руку на место.
— Говори прямо, Джейкоб. Или у меня не хватит терпения.
— Я не рассказал ему ничего о тебе. Не совсем так. Я рассказал ему все о себе. Ну, наверно «показал» будет более уместным словом в этой ситуации.
— Он обратился на глазах у Чарли. — прошипел Эдвард.
— Ты что? — прошептала я.
— Он храбрый. Такой же как и ты. Его не вырвало, он не упал в обморок или что-то в этом роде. Должен сказать, я был впечатлен. Ты должна была видеть его лицо, когда я начал раздеваться. Так нелепо.
— Ты круглый дебил! Ты мог довести его до сердечного приступа!
— С ним все хорошо. Он крепкий орешек. Если бы ты дала мне минуту, то поняла бы, что я оказал тебе услугу.
— У тебя есть половина, Джейкоб. — мой голос был тверд и непокалебим. — У тебя есть ровно тридцать секунд, чтобы сказать мне хоть что-то, пока я не передам Ренесми Розали и не оторву тебе твою безмозглую голову! И Сэт не будет способен остановить меня на этот раз.
— Черт, Белла. Не надо так драматизировать. Разве это так присуще вампирам?
— Двадцать шесть.
Он закатил глаза и развалился поудобней, плюхнувшись в близжайшее кресло. Леа же наблюдала за мной. Ее верхняя губа подрагивала, обнажая ряд белоснежных зубов.
— Я постучал в двери дома Чарли сегодня утром и пригласил его прогуляться со мной. Он был немного сконвужен, но когда узнал, что речь пойдет о тебе и о том, что ты уже в городе, то сразу же последовал за мной в сторону леса. Я рассказал ему что ты больше не болеешь, и те вещи, что сейчас происходят с тобой могут показаться немного жуткими, но на самом деле в них нет ничего плохого. Он сказал, что хочет навестить тебя, но я прервал его и сказал, что должен ему, для начала, кое-что показать. И затем я перекинулся в волка.
Джейкоб пожал плечами.
Мои зубы были сжаты словно тиски.
— Я хочу услышать все слово в слово, урод.
— Ну, ты кажется говорила что-то про тридцать секунд — ладно-ладно!
Наверняка весь мой внешний вид говорил о том, что я была далеко не в настроении шутить.
— Дай мне подумать… Я перебросился обратно в человека, оделся, и когда Чарли наконец-то смог нормально дышать сказал ему что-то вроде: «Чарли ты не живешь в том мире, в котором ты думаешь, что живешь. Есть хорошие новости — ничего не изменилось, кроме того, что ты узнал. Жизнь продолжает течь по своему течению, по тому, что текла всегда. В конце концов, ты можешь вернуться обратно и убеждать себя, что ты ничему не веришь». У него заняло примерно минуту, чтобы собраться с мыслями. Тогда он захотел узнать всю правду о твоей ужасной тропической болезни, что было на самом деле. Я сказал ему, что ты была больна, но сейчас тебе гораздо, гораздо лучше. И что было только одно маленькое изменение в процессе твоего выздоровления. Он захотел узнать что я имел ввиду и я ответил, что ты стала больше похожа на Эсме, чем когда-то была похожа не Рене.
Эдвард что-то прошипел, пока я уставилась на Джейкоба глазами полными ужаса; все шло совсем не в ту сторону, куда должно было.
— Через несколько минут он спросил меня не превращаешься ли ты в животное тоже, на что я ответил: «Она бы хотела стать такой клевой!»
Джейкоб захихикал.
Розали издала звук, явно означающий отвращение.
— Я начал была рассказывать ему больше обоборотнях, но не смог рассказать почти ничего — Чарли оборвал меня на полуслове, сказав, что не желаетзнать все слишком подробно. И затем он спросил знала ли ты во что влипла до того, как вышла замуж за Эдварда. Я ответил: «Конечно, она знала об этом годами, с того самого момента, как только приехала в Форкс!» Что ему не очень понравилось. Я дал ему время прийти в себя. Как только он успокоился, он хотел только двух вещей. Он сказал, что очень хочет увидеть тебя, на что я ответил, что мне нужно время, чтобы объяснить все вам.
Я глубоко вдохнула.
— И какой — же была вторая вешь?
Джейкоб улыбулся:
— Его главное, эмн, пожелание состояло в том, что если у тебя есть что-то, что ты скрываешь, то можешь оставить свои секреты при себе, только дай ему знать и все.
Я почувствовала облегчение. Впервые с того момента, как Джейк сегодня зашел в эту комнату.
— Я справлюсь с этой частью.
— И еще кое-что, — добавил Джейком. — Он будет делать вид, что все находится в порядке вещей. — он улыбнулся еще шире.
— Что ты рассказал ему о Ренесми? — Я передернулась. Все настолько необдуманно, настолько неправильно. Хотя, если вмешательство Джейкоба принесло такие плоды, то я могу надеяться…
— Ах да, я сказал ему, что вы удочерили маленького ребенка. — Он взглянул на Эдварда. — Она сирота и находиться под вашим опекунством, как Брюс Уэйн и Дик Грейсон[15] — фыркнул Джейк. — Я и не думал врать, это все часть игры, так ведь?
Эдвард ничего не ответил, так что Джейкоб продолжил говорить.
— Чарли сначала был в шоке, а потом сказал: «Типа дочка? Значит я что-то вроде дедушки?». Я сказал ему «да». «Мои поздравления, дедуля!» и что-то еще в этом роде. Он даже улыбнулся.
Нечто похожее на слезы вернулось к моим глазам. Но это были не от горя или злости. Чарли улыбнулся от одной мысли, что стал дедушкой? Чарли не против встретиться с Ренесми?
— Но она меняется слишком быстро! — прошептала я.
— Я сказал ему, что она особенная, она особенней, чем все мы вместе взятые. — Джейкоб сказал это мягким голосом. Он встал и начал продвигаться в мою сторону, Сэт и Леа последовали за ним, но Джейкоб жесом показал им, что беспокоиться больше не о чем и они замерли на месте. Ренесми потянулась к нему, но я еще сильнее обняла ее и прижала ее к своей груди.
— Я сказал ему: «Верь мне. Я знаю, что ты не хотел слышать об этом, но если ты игнорируешь все странности окружающего мира, прикидываясь слепцом, то я скажу тебе — ты будешь поражен. Она самая великолепная в этом мире». И затем я сказал ему, что если он способен считаться с тем, что узнал в тот раз, то ты будешь здесь и у него будет шанс познакомиться с ней. Но если он решит, что все это слишком для него, то ты уйдешь. Он сказал, что никто никогда не взваливал на него такое количество информации одновременно, поэтому он готов смириться со всем происходящим.
Джейкоб смотрел на меня с кривой усмешкой на лице, ожидая какой-либо реакции.
— Я не собираюсь благодарить тебя за это. — сказала я. — Ты все еще подставил Чарли под смертельный риск.
— Мне очень жаль, что это ранит тебя. Я не знал, что все так. Конечно, мы сейчас очень разные, но кое-что останется по прежниму таким как было. Я всегда буду твоим лучшим другом для тебя, а я всегда буду любить тебя. Но я буду любить тебя правильно, теперь. Теперь все находится в равновесии. У нас у обоих есть люди без которых нам нам и не жить вовсе.
Он улыбнулся той самой улыбкой, которую я так любила.
— Друзья? — спросил он.
Несмотря на все свои сопротивления, я должна была улыбнуться, какая-то крошечная улыбочка.
Он протянул свою руку; сделка.
Я сделала глубокий вдох и перехватила Ренесми. Теперь, держа ее одной рукой, я протянула ему свою левую — он наверняка и не чувствует холода моей кожи.
— Если я не убью Чарли сегодня ночью, я подумаю над тем, чтобы простить тебе все это.
— Когда ты не убъешь Чарли сегодня, ты станешь моей должницей.
Я закатила глаза.
Он протянул свои руки к Ренесми.
— Можно?
— Вообще-то, я держу ее в руках, чтобы ненароком не убить тебя, так что, как-нибудь в другой раз.
Он покачал головой, но не подгонял меня. Как умно с его стороны.
Вдруг, Элис пулей внеслась в комнату. Весь ее вид показывал ее ненависть.
— Ты, ты и ты. — прогаркала она на оборотней. — Если вы остаетесь, то идите, сядьте где-нибудь за углом и не высовывайте оттуда своих носов! Я должна видеть! Белла, было бы лучше отдать Ренесми им. Твои руки должны быть пустыми, в любом случае.
Лицо Джейкоба озарила триумфальная улыбка.
Страх чистой воды сковал мои внутренности от той чудовищной вещи, что я должна была совершить. Я собиралась поспорить с мои сомнительным самообладанием на собственного человеческого отца как на какую-то морскую свинку. Слова, сказанные Эдвардом, вновь гремели в моих ушах.
А ты подумал о той боли, что придется испытать Белле, даже если она сможет себя сдержать? Или о её душевной боли, если ей не удастся?
Я не могла даже вообразить какой будет боль, если я не сдержу себя. Горло перехватило в приступе удушья.
— Возьми ее, — прошептала я, отдавая Ренесми на руки Джейкобу.
Он кивнул, его лоб сморщился от беспокойства. Он махнул остальным, и все они перешли в дальний угол комнаты. Сет и Джейк тут же ссутулились на полу, но Леа только тряхнула головой и поджала губы.
— Мне-то разрешено уйти? — процедила она. Леа выглядела так, как будто ей было неудобно в человеческом теле, она была одета в ту же самую грязную футболку и хлопковые шорты, которые были на ней, когда она пришла чтобы закатить мне скандал, ее короткие волосы, торчали тут и там спутанными клочками. Ее руки все еще подрагивали.
— Конечно, — сказал Джейк.
— Направляйся к востоку, тогда тебе не придется повстречать Чарли, — добавила Элис.
Леа не взглянула на Элис; она выскользнула через черный ход и потопала к кустарникам, чтобы перевоплотиться.
Эдвард повернулся ко мне и погладил моё лицо.
— Ты сможешь это сделать. Я знаю, что ты сможешь. Я помогу тебе, мы все поможем.
Я встретила взгляд Эдварда с выражением панического ужаса на лице. Был ли он настолько силен, чтобы остановить меня, если я сделаю неверное движение?
— Если бы я не считал, что ты сможешь справиться с этим, то мы бы уехали сегодня же. В эту самую минуту. Но ты можешь. И ты будешь более счастливой, если Чарли останется в твоей жизни.
Я попыталась дышать медленнее.
Элис протянула руку. В её ладони была маленькая белая коробка.
— Они скроют глаза — не причинят вреда, но они как бы закроют пеленой твое зрение. Это контактные линзы. Это конечно не будет как твой старый цвет глаз, но все лучше, чем ярко-красный, правда?
Она подбросила коробку в воздух, и я поймал её.
— И когда ты успела…
— До того, как вы отправились в медовый месяц. Я был готова к нескольким возможным вариантам будущих событий.
Я кивнула и открыла контейнер. Мне никогда раньше не приходилось носить линзы, но это вряд ли могло быть чем-то сложным. Я взяла маленькую коричневую выпуклую сферу и прижала вогнутой стороной к своему глазу.
Я моргнула и весь обзор мне преградила пленка. Конечно же, я могла через неё видеть, но я так же видела текстуру тонкого экрана. Мой глаз продолжал фокусироваться на микроскопической заслонке и узорчатых сегментах.
— Я вижу, что ты имела ввиду, — пробормотала я пока вставляла другую. На сей раз я старалась не моргать. Мой глаз инстинктивно хотел убрать преграду.
— Как я выгляжу?
Эдвард улыбнулся.
— Безупречно. Как и…
— Да, да, она всегда выглядит безупречно, — Элис нетерпеливо закончила его мысль. — Это лучше чем красный, но ничего хорошего я по этому поводу больше сказать не могу. Грязно-коричневый цвет. Твой коричневый был куда приятней. Имей в виду, что это не на всегда — яд в твоих глазах разрушит их через несколько часов. И поэтому если Чарли задержится здесь больше, чем надо, ты попросишь прощения и выйдешь чтобы их сменить. Что, в общем-то очень даже не плохой предлог, потому что людям нужно изредка отлучаться в ванную комнату, — она тряхнула головой. — Эсмэ, дай её несколько дельных указаний по поводу того, как должен вести себя человек, а я пока отправлюсь снабжать дамскую комнату контактными линзами.
— Сколько у меня есть?
— Чарли будет здесь через пять минут. Вообрази, что все будет просто.
Эсмэ кивнула и, подойдя ко мне, взяла за руку.
— Главное — ты не должна сидеть слишком долго или двигаться слишком быстро, — сказала она мне.
— Сядешь, если он сядет, — вставил замечание Эмметт. — Люди не любят долго стоять.
— Пусть твой взгляд будет перемещаться каждые тридцать секунд, — добавил Джаспер. — Люди не смотрят в одну точку слишком долго.
— Положи ногу на ногу примерно на пять минут, затем смени позу и скрести лодыжки для следующих пяти, — сказала Розали.
Я согласно кивала головой на каждое их замечание. Я заметила это, пытаясь сделать кое-что из таких штучек вчера. Думаю, я бы смогла подражать их поведению.
— И моргай по крайней мере три раза в минуту, — сказал Эмметт. Он нахмурился, затем со скоростью молнии схватил телевизионный пульт, который только что был на противоположном конце стола. Переключил канал на футбольную игру между колледжами и кивнул на себя.
— Меняй положения рук. Ты можешь убрать волосы назад или сделай вид, что у тебя что-то зачесалось, — сказал Джаспер.
— Я обращалась только к Эсмэ, — пожаловалась Элис, как только вернулась. — Вы завалили её рекомендациями.
— Нет, думаю, что все поняла, — сказал я. — Сидеть, смотреть по сторонам, моргать, суетиться.
— Все верно, — одобрила Эсмэ. Она обняла меня за плечи.
Джаспер хмурился.
— Ты будешь сдерживать своё дыхание так тщательно, как только сможешь, но ты должна слегка двигать плечами как будто бы действительно дышишь.
Я сделала один вдох и снова кивнула.
Эдвард обнимал меня с моей свободой стороны.
— Ты можешь сделать это, — вновь сказал он, бормоча ободряющие слова мне на ухо.
— Две минуты, — сказала Элис. — Возможно, ты должна лечь на диван. Ты ведь перенесла болезнь как-никак. Таким образом, он сразу должен заметить, что ты двигаешься правильно.
Элис опустила меня на диван. Я пробовала совершать все движения медленно, чтобы мои конечности казались неуклюжими. Она закатила глаза, потому что, наверное, смотрелось это не очень.
— Джейкоб, мне нужна Ренесми, — сказал я.
Джейкоб хмурился, не двигаясь.
Элис покачала головой.
— Белла, она не поможет мне увидеть.
— Но она нужна мне. С ней мне спокойнее, — паника в моем голосе была очевидна.
— Ну хорошо… — простонала Элис. — Держи её у себя так крепко, как можешь, и я попробую увидеть вокруг нее. — Она устало вздохнула, будто бы её заставили работать сверхурочно во время праздника. Джейкоб тоже вздохнул, но отдал Ренесми мне, а затем быстро отступил, избегая пристального взгляда Элис.
Эдвард занял место рядом со мной и обнял меня и Ренесми. Он наклонился и очень серьезно посмотрел Ренесми в глаза.
— Ренесми, к нам приедет кто-то очень особенный, чтобы увидеть тебя и твою маму, — сказал он торжественно, как будто ожидая, что она поймет каждое его слово. А что она? Она смотрела на него в ответ очень ясным серьезным взглядом. — Но он не похож, ни на нас, ни даже на Джейкоба. Мы должны быть очень осторожны с ним. Ты не должна разговаривать с ним, так, как ты это делаешь с нами.
Ренесми коснулась его лица.
— Именно, — сказал он. — И он вызовет у тебя мучительную жажду. Но ты не должна кусать его. Он не будет заживать как Джейкоб.
— Она понимает тебя? — прошептала я.
— Понимает. Ты будешь осторожна, хорошо Ренесми? Ты поможешь нам?
Ренесми вновь дотронулась до его лица.
— Нет, меня не волнует, что ты кусаешь Джейкоба. С этим все в порядке.
Джейкоб засмеялся.
— Может тебе стоит уйти, Джейкоб — сказал Эдвард холодно и надменно. Эдвард так и не простил Джейкоба, потому что знал, что независимо от того, что уже случилось, мне придется испытать боль. Но я бы с радостью перенесла это жжение, если бы это было самым плохим, что может случиться этим вечером.
— Я сказал Чарли, что буду здесь, — сказал Джейкоб. — Он нуждается в моральной поддержке.
— Моральная поддержка, — Эдвард усмехнулся. — Насколько известно Чарли, ты — самый неприглядный монстр из всех нас.
— Неприглядный? — возразил Джейк, а затем тихо рассмеялся.
Я услышала, как автомобиль съехал с шоссе на приглушающую, утрамбованную дорогу к дому Калленов, и своё дыхание, которое вновь участилось. Моё сердце должно было застучать. И тут мне стало не по себе из-за того что мое тело не реагировало правильно на происходящее.
Я сконцентрировался на устойчивом сердцебиении Ренесми, чтобы успокоить себя. Это довольно быстро подействовало.
— Неплохо справляешься, Белла — одобрительно прошептал Джаспер.
Эдвард сжал мои плечи.
— Ты уверен? — спросила я его.
— Определенно. Все в твоих руках. — Он улыбнулся и поцеловал меня.
Это не было легким касанием губ, и мои дикие вампирские инстинкты вновь стали рушить мое самообладание. Поцелуй Эдварда был сродни выстрелу наркотического вещества прямо в мою нервную систему. Мне тут же хотелось ещё. Потребовалась вся моя концентрация, чтобы помнить о том, что в руках я держу ребенка.
Джаспер, конечно же, почувствовал изменение моего настроения.
— Хм… Эдвард, ты не мог бы не отвлекать её подобным образом? Она должна быть сосредоточена.
Эдвард отстранился.
— Упс, — сказал он.
Я засмеялась. Это было мне свойственно с самого начала, с самого первого поцелуя.
— Позже, — сказал я, и предвкушение заполнило мой живот.
— Сконцентрируйся, Белла — напомнил Джаспер.
— Верно, — я с трудом отодвину свои чувства на задний план. Сейчас Чарли был важнее всего. Сегодня нужно было уберечь его от всякой опасности. У нас впереди вся ночь….
— Белла.
— Прости, Джаспер.
Эмметт засмеялся.
Мы слышали приближение машины Чарли. Последние навязчивые мысли схлынули, и все приготовились. Я скрестила ноги и попрактиковалась в моргании.
Автомобиль подъехал к дому и в течение нескольких секунд ничего не происходило. Я задавалась вопросом, ощущал ли Чарли то же беспокойство что и я. В тот момент заглох двигатель, хлопнула дверца. Три шага по траве, и затем восемь звонких и громких шага по деревянной лестнице. Четыре ещё более громких шага по крыльцу. И тишина. Чарли дважды глубоко вздохнул.
Тук, тук, тук.
Я сделала вдох в последний раз. Ренесми глубже зарылась в мои объятия, пряча свое личико в моих волосах.
Карлайл открыл дверь. Его взволнованное выражение лица сменилось на приветственное, словно переключился телевизионный канал.
— Здравствуй, Чарли, — сказал он, изобразив смущение. В конце концов, мы должны были быть сейчас в Атланте, в Лечебном Центре. Чарли знал, что ему лгали.
— Карлайл, — натянуто поприветствовал его Чарли. — Где Белла?
— Я здесь, папа.
Черт! Мой голос звучал неправильно. Плюс ко всему, я израсходовала часть своего воздушного запаса. Я быстро сделала вдох, снова наполнив легкие, радуясь тому, что аромат Чарли ещё не успел заполнить комнату.
Пустое выражение на лице Чарли подсказало мне насколько изменился мой голос. Его глаза округлились и расширились, задержавшись на мне.
Я наблюдала за эмоциями, которые последовательно появлялись на его лице.
Шок. Недоверие. Боль. Потеря. Страх. Гнев. Подозрение. Снова боль.
Я прикусила губу. Это оказалось довольно забавное ощущение. Мои новые зубы теперь ощущались острее на моей гранитной коже, чем мои человеческие зубы на моих мягких человеческих губах.
— Это ты, Белла? — прошептал он.
— Да, — я вздрогнула от звенящего ветра в моем голосе. — Привет, папа.
Он глубоко вздохнул, чтобы хоть как-то придти в себя.
— Привет, Чарли, — Джейкоб приветствовал его из угла. — Ну и как тебе это?
Чарли бросил на Джейка негодующий взгляд, вздрогнул, что-то вспомнив, и затем снова уставился на меня.
Медленно Чарли пересек комнату, пока он не оказался в нескольких шагах от меня. Он на мгновение с осуждением впился взглядом в Эдварда и затем его глаза снова сверкнули на мне. Я ощущала теплоту биения его сердца с каждым новым ударом.
— Белла? — спросил он снова.
Я ответила более низким голосом, стараясь убрать из него звучание колокольчиков.
— Это действительно я.
Его челюсти сжались.
— Мне жаль, пап, — сказала я.
— С тобой все в порядке? — требовательно спросил он.
— Полностью и абсолютно прекрасно, — заверила его я. — Здорова как лошадь.
Это было тем самым для моего кислородного запаса.
— Джейк сказал мне, что это было … необходимо. Что ты… умирала, — он произнес это так, словно не верил не единому слову.
Я собрала все силы в кулак, сосредоточилась на тепле Ренесми в моих руках, склонилась к Эдварду для ободрения и глубоко вздохнула.
Аромат Чарли огненным залпом перехватил всё моё горло. Но это было намного больше чем просто боль. Это было обжигающее, острое как нож желание. Чарли пахнул ещё более прекрасно, чем я только могла вообразить. По сравнению с неизвестными путешественниками, что встретились нам на охоте, Чарли соблазняя вдвойне. И он был на расстоянии всего лишь нескольких шагов, излучая аппетитный аромат теплой крови в сухом воздухе.
Но сейчас я не на охоте. И он был моим отцом.
Эдвард сочувственно сжал мои плечи, и Джейкоб бросал виноватые взгляды с другого конца комнаты.
Я попыталась взять себя в руки и ни обращать внимание на боль и неуемную жажду. Чарли ждал моего ответа.
— Джейкоб сказал тебе правду.
— Это объясняет немного, — прорычал Чарли.
Я надеялась, что Чарли сможет разглядеть раскаяние сквозь все изменения на моем лице. Спрятанная под моими волосами Ренесми фыркнула, потому что она тоже почувствовала аромат Чарли. Я сжала её крепче.
Чарли заметил мой беспокойный взгляд и последовал за ним.
— О, — сказал он, и весь гнев враз уменьшился, но только его лицо осталось потрясенным. — Это она. Джейкоб сказал, что вы удочерили сироту.
— Моя племянница, — с легкостью соврал Эдвард. Он, должно быть, решил, что сходство между ним и Ренесми слишком очевидно, чтобы игнорировать. Лучше всего дать понять, что они родственники с самого начала.
— Я думал, что ты потерял свою семью, — обвиняя, сказал Чарли, опять перейдя на свой привычный тон.
— Я лишился своих родителей. Моего старшего брата усыновили, как и меня. После этого я ни разу не видел его. Но в суде разыскали меня, когда он и его жена погибли в автокатастрофе, у их единственного ребенка не осталось никакой другой семьи.
Эдвард был просто прекрасен. В его голосе даже звучало необходимое количество невинности. Мне нужно было много практиковаться, чтобы уметь такое делать.
Ренесми выглянула из-под моих волос, снова фыркая. Она застенчиво поглядывала на Чарли из-за своих длинных ресниц, а потом снова спряталась.
— Она … она…ну, в общем, она красивая.
— Да, — согласился Эдвард.
— Но ведь это требует большой ответственности. Вы двое слишком молоды.
— А что нам оставалось делать? — Эдвард слегка провел пальцами по её щечке. Я видела, что он на одно мгновение коснулся ее губ — чтобы напомнить. — Ты бы отказался от неё?
— Хмм… Ну ладно, — он рассеянно тряхнул головой. — Джейк сказал, что вы называете ее Несси?
— Нет, мы не называем, — колко и ядовито произнесла я. — Ее зовут Ренесми.
Чарли уставился на меня.
— И как ты собираешься с этим справляться? Может быть, Карлайл и Эсмэ могли бы…
— Она моя, — перебила его я. — Она нужна мне.
Чарли нахмурился.
— Ты собираешься сделать меня таким молодым дедушкой?
Эдвард улыбнулся.
— Карлайл тоже дедушка.
Чарли с недоверием посмотрел на Карлайла, который все ещё стоял у входной двери, и был похож на младшего и более привлекательно брата Зевса.
Чарли фыркнул и затем засмеялся.
— Теперь, я думаю, это должно заставить меня чувствовать себя лучше, — его взгляд вернулся к Ренесми. — На неё, безусловно, стоит посмотреть.
Его теплое дыхание заполнило пространство между нами.
Ренесми потянулась за запахом, избавляясь от моих волос и посмотрела на него впервые полностью открыв своё личико. Чарли поперхнулся.
Я знала, что он видел. Мои глаза — его глаза — безупречно скопированные на её прелестном лице.
Чарли начал задыхаться. Его губы дрожали, и я могла читать числа, что он беззвучно повторял. Он отсчитывал назад, пытаясь свести девять месяцев в одном. Он пытался сопоставить это, но не мог выудить для себя хоть каких-нибудь доказательств, чтобы его теория имела хоть какой-то смысл.
Джейкоб вставал и подошел к Чарли со спины. Он наклонился и зашептал Чарли что-то на ухо, только Чарли не знал, что мы могли все слышать.
— Ты должен знать, Чарли. Все в порядке. Я обещаю.
Чарли делал глотательные движения и кивал. И затем сделал несколько шагов по направлению к Эдварду, его глаза сверкали, а руки сильно сжались в кулаки.
— Я не хочу знать все, но я имею дело с обманом!
— Мне жаль, — сказал Эдвард спокойно, — но вам лучше знать историю для всех, чем знать правду. Если вы собираетесь быть частью этой тайны, история для всех остальных — имеет значение. Это должно защитить Беллу и Ренесми так же как и всех нас. Вы можете смириться с ложью ради них?
Вдруг в комнате не осталось никого кроме недвижимых статуй. Я скрестила свои лодыжки.
Чарли на мгновение вспыхнул и затем сверкнул взглядом на меня.
— Ты заставила меня волноваться.
— Думаешь, так бы действительно было легче?
Он нахмурился, и затем опустился на колени на пол прямо передо мной. Я могла видеть, как течет кровь в его шее под кожей. Я могла чувствовать волны тепла исходящие от него.
Это же могла и Ренесми. Она улыбнулась и потянулась своей розовой ручкой к нему. Я удержала её. Тогда она дотронулась другой рукой до моей шеи — жажда, любопытство, и лицо Чарли в ее мыслях. Это был послание с тонким намеком, которое заставило меня думать, что она прекрасно поняла слова Эдварда; она признала, что чувствует жажду, но не позволяла себе её в той же мысли.
— Стоп, — Чарли задыхался, его глаза задержались на её прекрасных зубах. — Сколько ей уже?
— Хм…
— Три месяца, — сказал Эдвард, и затем добавил медленно, — Точнее она в какой-то степени выглядит как трехмесячный ребенок. В чем-то она отстает в развитии, где-то, наоборот, опережает.
Словно в подтверждение его словам Ренесми помахала ему ручкой.
Чарли непонимающе заморгал.
Джейкоб толкнул его локтем.
— Я же сказал тебе, что она особенная, не правда ли?
От такого прикосновения Чарли болезненно сморщился.
— Да ладно тебе, Чарли, — простонал Джейкоб. — Я — тот же самый человек, которым я всегда был. Только притворись, что не помнишь, что было сегодня.
Напоминание об этом заставило губы Чарли побелеть, но он коротко кивнул.
— Только какова твоя роль во всем этом, Джейк? — спросил он. — Билли знает об этом? И почему ты здесь?
Он смотрел на лицо Джейкоба, которое пылало, потому что он пристально смотрел на Ренесми.
— Ну, я могу тебе рассказать об этом — Билли уже знает абсолютно все — но в таком случае придется затронуть тему об оборот…
— Чтоб тебя! — предостерег его Чарли, затыкая уши. — Не имеет значения.
Джейкоб усмехнулся.
— Все будет отлично, Чарли. Только попробуй не верить всему тому, что ты видишь.
В ответ папа что-то невнятно пробормотал.
— Гооол! — внезапно прогремел Эмметт своим утробным басом. — Вперед, Аллигаторы!
Джейкоб и Чарли подскочили. Все остальные наоборот застыли.
Придя в себя Чарли, заглянул Эмметту за плечо.
— Флорида выиграла?
— Засчитан первый тачдаун, — подтвердил Эмметт, он бросил взгляд в мою сторону, вздернув брови, как форменный злодей из водевиля, — хотя недавно кое-кто уже открыл счет.
Я раздраженно зашипела. Прямо при Чарли? Это уже ни в какие рамки.
Но Чарли был сейчас не способен разглядеть в этом тайный смысл. Он сделал ещё один глубокий вздох, и это было похоже на то, будто он пытался наполнить себя до кончиков пальцев на ногах. Я завидовала ему. Он слегка пошатнулся, отодвинулся от Джейкоба и рухнул на стул.
— Итак, — вздохнул он, — Думаю, у нас будет достаточно времени, что бы увидеть смогут ли они сохранить лидерство.

Глава 27
Дорожные планы
С тех пор, как я стала вампиром, мое отношение к мифологии стало гораздо серьезнее.
Часто, когда я задумывалась о своих первых трех месяцах бессмертия, я представляла, как могла бы выглядеть сейчас моя нить в полотне Судьбы, на тот случай, если все-таки оно существует. Я была уверена, что моя нить должна была изменить цвет. Я думала, что сначала, вероятно, она была светло-бежевая, что-нибудь сопутствующее и не выделяющееся, отлично подходящее для тканой основы. Теперь же моя нить должна была быть насыщенного темно-красного цвета или цвета переливающегося золота.
Гобелен из нитей моей семьи и друзей, оплетенных вокруг меня, был прекрасной, светящейся вещью, полной их ярких, дополняющих друг друга цветов.
Я была удивлена теми нитями, что пришлось вплетать в мою жизнь. Оборотни, с их глубокими древесными цветами, были не тем, что я ожидала; Джейкоб и Сэт, конечно, но и мои старые друзья, Квил и Эмбри стали частью ткани, присоединившись к стае Джейкоба, даже Сэм и Эмили стали радушнее. Отношения между нашими семьями стали проще, в основном благодаря Ренесми — ее легко было любить.
Сью и Леа Клиурвотер тоже стали частью нашей жизни больше, чем я могла ожидать. Сью, похоже, взяла на себя заботу о Чарли, стараясь облегчить для него вовлечение в мир невероятного. Она приходила вместе с Чарли к Калленам достаточно часто, но ей никогда не было у них настолько комфортно, насколько себя чувствовал ее сын и большинство стаи Джейкоба. Она почти не разговаривала, она просто старалась быть рядом с Чарли, оберегая его.
Она всегда была первым человеком, на которого он смотрел, когда Ренесми вытворяла что-то из ряда вон выходящее, а это случалось часто. В ответ, Сью многозначительно смотрела на Сэта, как бы говоря «Да, расскажи-ка мне об этом».
Лее было еще менее комфортно, чем Сью, она была единственной из нашей недавно увеличившейся семьи, кто с неприкрытой враждой относился к объединению. Однако у нее с Джейкобом было новое соглашение, которое удерживало ее рядом с нами. Я однажды спросила об этом у Джейкоба, нерешительно, потому что не хотела просто любопытствовать, но их отношения настолько отличались от уже привычных, что мне стало интересно. Он пожал плечами и сказал, что это дела стаи. Теперь она была второй по главенству в стае, его Бетой, как сказала я, когда-то очень давно.
— Я понял, что раз уж я на самом деле стал вожаком стаи, — объяснил Джейкоб, — то надо было уладить все формальности.
Новая ответственность вынуждала Лею часто встречаться с Джейкобом для отчетов, а так как он был постоянно с Ренесми…
Лее не доставляла радость необходимость быть рядом с нами, но она была исключением. Счастье было основной составляющей моей новой жизни, основным рисунком на гобелене. Настолько, что наши отношения с Джаспером стали гораздо ближе, чем я могла когда-либо надеяться. Хотя в первое время меня это напрягало.
— Бо-о-оже, — пожаловалась я однажды вечером Эдварду, после того как мы уложили Ренесми в ее кованую кроватку, — если уж я не убила Чарли и Сью до сих пор, то это точно уже никогда не случится. Я бы хотела, чтобы Джаспер перестал кружить возле меня все время!
— Никто не сомневается в этом Белла, ни на йоту, — уверил он меня, — ты ведь знаешь Джаспера, он не может устоять, когда чувствует хорошую эмоциональную атмосферу. А ты настолько счастлива все время, что он старается быть ближе к тебе, не задумываясь об этом.
А потом Эдвард крепко обнял меня, потому что ничто не радовало его больше, чем переполнявший меня восторг от моей новой жизни. И я была в эйфории основную часть времени, потому что днем мне не хватало времени, чтобы полностью насладиться восхищением от моей дочери, а ночью — не хватало часов, чтобы унять мою потребность в Эдварде.
Н у этой радости была и обратная сторона. Если перевернуть ткань наших жизней, то мне казалось, что рисунок с этой обратной стороны сплетен из унылых серых нитей сомнений и страха. Ренесми произнесла свое первое слово, когда ей была всего одна неделя. Этим словом было «Мама», которое бы осчастливило весь мой день, если бы я не была настолько испугана ее прогрессом, что мне пришлось заставлять свое застывшее лицо улыбаться ей в ответ. Легче мне не стало оттого, что ее первое слово тут же на одном дыхании продолжилось ее первым предложением.
— Мама, где дедушка? — спросила она чистым высоким сопрано, напрягаясь только потому, что приходилось говорить громко, так как я была на другом конце комнаты от нее. Она уже задала этот вопрос Розали, используя свой нормальный (или совершенно ненормальный, с другой точки зрения) способ общения. Розали не знала ответа, и Ренесми обратилась ко мне.
Когда она сделала свои первые шаги меньше чем через три недели, все было также. Она просто долго смотрела на Элис, пристально разглядывая, как ее тетя собрала букеты в вазах, расставленных по комнате, и протанцевала обратно по этажу с руками, полными цветов. Ренесми встала на ноги, ни разу не пошатнувшись, и пересекла этаж почти также грациозно. Джейкоб ударился в аплодисменты, потому что именно этой реакции ждала Ренесми. То, как он был связан с ней, всегда отводило его собственную реакцию на второй план, его первым рефлексом было дать Ренесми то, что она хочет. Но наши глаза встретились, и вся паника в моих глазах отразилась в его. Я тоже начала хлопать в ладоши, пытаясь скрыть от нее свой страх. Эдвард тихо зааплодировал рядом со мной, и нам не надо было обмениваться вслух мыслями, чтобы знать, что они совпадают.
Эдвард и Карлайл усиленно занимались исследованием в поисках хоть каких-то ответов, чего ожидать. Находилось очень немногое, и ничего нельзя было проверить.
Элис и Розали обычно начинали наш день с показа мод. Ренесми никогда не надевала одну и ту же одежду дважды, частично потому, что перерастала свою одежду практически немедленно, частично потому, что Элис и Розали пытались создать детский фотоальбом, который должен был охватывать года, а не недели. Они делали тысячи фотографий, документируя каждый этап ее ускоренного детства.
В три месяца Ренесми походила либо на большого годовалого малыша, либо на еще маленького двухлетнего. Она не была похожа на ребенка, только начавшего ходить, она была тоньше и грациознее, ее пропорции были скорее, как у взрослого человека. Ее бронзовые локоны спадали до талии, и я бы не смогла остричь их, даже если бы позволила Элис. Она говорила с безупречной грамматикой и артикуляцией, но редко утруждала себя этим, предпочитая просто показывать то, что она хочет. Она могла не просто ходить, а также бегать и танцевать. Она могла даже читать.
Однажды ночью я читала ей Теннисона, потому что течение и ритм его поэзии были расслабляющими (мне срочно был нужен новый материал, Ренесми, в отличие от остальных детей, не любила, когда на ночь ей повторяли одни и те же истории, и ее не интересовали книжки с картинками). Она потянулась к моей щеке, рисуя в своей голове наш образ, но только с ней, держащей книгу. Я отдала ей книгу, улыбаясь.
— Есть музыка, — прочитала она без колебаний, — чей вздох нежнее упадает, чем лепестки отцветших роз, нежнее, чем роса, когда она блистает, роняя слезы на утес; нежней, чем падает на землю…
Мой голос был лишен интонаций, когда я забрала книгу.
— Если ты будешь читать, то как же ты уснешь? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
По подсчетам Карлайла рост ее тела постепенно замедлялся, а вот ее разум только ускорил свое развитие. Даже если ее взросление будет держаться в том же темпе, что сейчас, она станет взрослой, не позднее, чем к своим четырем годам.
Четыре года. Пожилая женщина в пятнадцать.
Только пятнадцать лет жизни.
Но она была такой здоровой. Живой, яркой, сияющей и счастливой. Ее бросающееся в глаза хорошее самочувствие облегчало для меня радость от общения с ней в настоящее время и позволяло не думать о будущем.
Карлайл и Эдвард тихими голосами, которые я старалась не слушать, обсуждали наши дальнейшие действия на будущее с разных сторон. Они никогда ничего не обсуждали, когда по близости был Джейкоб, потому что один способ остановить взросление был, но Джейкобу он вряд ли бы понравился. Мне не нравился. Слишком опасно! Кричали мои инстинкты. Джейкоб и Ренесми были во многом так похожи, оба были двойственными существами, две сути в одном. И все легенды об оборотнях настойчиво утверждали, что яд вампира был скорее смертным приговором, а не способом обрести бессмертие…
Карлайл и Эдвард исчерпали все способы для исследования на расстоянии, и теперь мы собирались последовать за старыми легендами к их источникам. Мы собирались начать с Бразилии. У племени Тикунас были легенды о детях, таких как Ренесми… Если когда-нибудь существовали дети, подобные ей, то может быть еще сохранились рассказы о жизни полу-смертных детей.
Единственным оставшимся вопросом было то, когда именно мы отправимся.
Я все тормозила. Частично потому, что не хотела уезжать из Форкса до окончания праздников, ради спокойствия Чарли. Но в основном потому, что сначала мне надо было совершить еще одну поездку, это, безусловно, было приоритетом. К тому же ехать надо было одной.
Это был единственный предмет наших споров с Эдвардом, с тех пор как я стала вампиром. Главной частью противостояния было то, что я собиралась ехать одна. Но дела обстояли так, что мой план был единственным, имеющим рациональное зерно. Я собиралась посетить Волтури и собиралась сделать это совершенно одна.
Даже не считая старые кошмары, и вообще все остальные сны, невозможно было забыть о Волтури. Да, и они не оставляли нас без напоминаний.
До появления подарка от Аро, я не знала, что Элис отправила свадебное приглашение предводителям Волтури. Мы тогда были далеко, на острове Эсме, когда у Элис было видение воинов Вольтури — Джейн и Алека, близнецов, по своей ужасающей силе, превосходивших всех в клане. Кайус планировал отправить разведывательную партию, чтобы проверить, не являюсь ли я до сих пор человеком, вопреки их приговору (поскольку я знала о существовании вампиров, то я должна была либо стать одной из них либо замолчать…навечно). Так что Элис отправила им приглашение, предвидя, что это остановит их, как только они поймут скрытый смысл в этом послании. Но когда-нибудь они все-таки придут. Это было очевидно.
Сам по себе подарок не представлял угрозы. Экстравагантный — да, почти пугающий в своей экстравагантности. Угроза была внутри поздравительной открытки Аро, написанная им собственноручно черными чернилами на квадрате ровной белой бумаги.
«Я очень рассчитываю на личную встречу с новой миссис Кален».
Подарок был вручен в старой деревянной шкатулке с затейливой резьбой, украшенной золотом и перламутром и инкрустированной россыпью драгоценных камней. Элис сказала, что шкатулка сама по себе невероятное сокровище, которое затмило бы любое другое, за исключение того, что внутри нее.
— Мне всегда было любопытно, куда пропали королевские драгоценности после того, как Английский Джон[16] заложил их в тринадцатом веке, — сказал Карлайл, — Думаю, что мне не стоит удивляться, что Волтури приложили к этому руку.
Ожерелье было простым — золото, плетенное тонкой цепью из чешуек, словно гладкой змеей, плотно обхватывающей горло, всего с одним камнем в подвеске, бриллиантом размером с мяч для гольфа.
Неприкрытое напоминание в записке Аро интересовало меня больше, чем камень. Волтури хотели видеть, что я бессмертна, что Каллены послушны указаниям Волтури, и они хотели увидеть меня как можно скорей. Нельзя было допустить их появления в окрестностях Форкса. Был только один способ сохранить здесь нашу жизнь в безопасности.
— Ты не поедешь одна, — настаивал Эдвард сквозь зубы, сжимая руки в кулаки.
— Они не тронут меня, — говорила я настолько мягко, насколько могла, заставляя свой голос звучать уверенно, — у них нет на то причин. Я вампир. Дело закрыто.
— Нет. Ни за что.
— Эдвард, это единственный способ защитить ее.
И с этим он не мог спорить. Моя логика была нерушима.
Даже за то короткое время, что я общалась с Аро, я поняла, что он коллекционер, и наиболее ценными в его коллекции были живые экземпляры. Его интерес к красоте, талантам и особенностям его бессмертных спутников был куда живее, чем к драгоценностям, запертым в его чертогах. Было уже более чем достаточно того, что он проявлял интерес к способностям Эдварда и Элис, и я не собиралась предоставлять ему еще один повод для зависти к семье Каленов. Ренесми была красива, одарена и уникальна — одна единственная в своем роде. Он не должен ее увидеть, даже через чьи-то мысли.
И я была единственной, чьи мысли, он не мог прочесть. Конечно, я собиралась ехать одна.
Элис не видела никаких проблем в моей поездке, но ее беспокоило, что в ее видениях не было четкости. Она говорила, что также мутно бывает тогда, когда сторонние решения, ещё не ставшие конкретными, могут помешать. Из-за этого сомневающийся Эдвард становился категорически против моей поездки. Он собирался сопровождать меня до Лондона, но я не хотела оставлять Ренесми без обоих родителей. Вместо него со мной собрался Карлайл. То, что он будет всего в нескольких часах от меня, позволяло и мне, и Эдварду немного расслабиться.
Элис продолжала просматривать будущее, но то, что она видела, никак не относилась к тому, что она искала. Новый друг в супермаркете; возможный визит примирения от Ирины, хотя ее решение еще не было твердым; снежная буря, которая случится не ранее, чем через шесть недель; звонок от Рене (я практиковалась со своим «грубым» голосом, и получалось все лучше с каждым днем, чтобы Рене знала, что я все еще больна, но уже поправляюсь).
Мы купили билеты в Италию на день, следующий за днем, когда Ренесми исполнится три месяца. Я рассчитывала, что поездка будет очень короткой, поэтому не стала говорить об этом Чарли. Джейкоб знал и принял позицию Эдварда. Однако сегодня спор касался Бразилии. Джейкоб настаивал на поездке вместе с нами.
Трое из нас, Джейкоб, Ренесми и я охотились вместе. Диета из крови животных не очень-то привлекала Ренесми, и поэтому Джейкобу было разрешено отправиться одному. Джейкоб устраивал соревнование между ними, и это подстегивало ее как ни что другое.
Ренесми четко понимала, что значит хорошо, а что плохо относительно охоты на людей, просто она считала, что донорская кровь является неплохим компромиссом. Человеческая кровь насыщала ее и, видимо, являлась подходящей ее внутреннему строению, но на все варианты другой твердой пищи она реагировала с тем же терпением мученика, с каким отнеслась однажды на предложенные мной цветную капусту и фасоль. Кровь животных была, по крайней мере, лучше, чем это. У нее была склонность к соперничеству, и желание победить Джейкоба пробуждало в ней интерес к охоте.
— Джейкоб, — сказала я, пытаясь урезонить его, пока Ренесми танцевала перед нами по длинной прогалине в поисках симпатичного ей запаха, — у тебя есть обязательства здесь. Леа, Сэт…
Он фыркнул.
— Я не нянька для своей стаи. Так или иначе у них у всех есть другие обязанности в Ла Пуш.
— А у тебя их нет? Неуж-то ты официально бросил школу? Если ты собираешься и дальше быть рядом с Ренесми, тебе придется учиться гораздо усерднее.
— Я просто взял отпуск на год. Я вернусь, когда все…замедлится.
Когда он сказал это, я потеряла весь пыл для продолжения спора и мы оба автоматически посмотрели на Ренесми. Она смотрела на снежные хлопья, высоко парящие прямо над ее головой. Они таяли, не долетая до желтеющей травы на длинном лугу, по форме напоминающем острие стрелы, на котором мы стояли. Ее одежда цвета слоновой кости и вся в оборках была чуть темнее снега, а ее красно-коричневые кудряшки мерцали на свету, хотя солнца совсем не было видно из-за облаков. Пока мы смотрели, она присела и тут же прыгнула вверх в воздух на 15 футов.[17] Ее маленькие ладошки поймали снежинку и она мягко приземлилась на землю.
Она повернулась к нам, улыбаясь своей ошеломляющей улыбкой — действительно это было не то, к чему можно привыкнуть — и открыла руки, чтобы показать нам идеальную восьмиугольную снежную звезду в своей ладошке до того, как та растаяла.
— Красиво, — одобряюще сказал ей Джейкоб, — но, по-моему, ты увиливаешь, Несси.
Она прыгнула обратно к Джейкобу, он поднял руки, как раз в тот момент, когда она в них влетела. Они двигались абсолютно синхронно. Она всегда так делала, когда собиралась что-то сказать. Она все еще предпочитала не говорить вслух. Ренесми дотронулась до его лица, очаровательно сморщившись, пока мы все слушали шорох от маленького стада лосей, двигавшегося далеко в лесу.
— Ну, коне-е-ечно, ты не голодна, Несси, — сказал он немного саркастически, но больше со снисхождением в голосе, чем с чем-нибудь еще, — ты просто боишься, что я поймаю самого большого.
Она выпрыгнула из рук Джейкоба, мягко приземлившись на ноги, и округлила глаза — она была так похожа на Эдварда, когда так делала. Тут же она сорвалась с места и скрылась в деревьях.
— Я догоню, — сказал Джейкоб, когда я наклонилась, собираясь последовать за ней. Он сорвал с себя футболку, бросившись за ней в лес, и уже дрожа.
— Не жульничать! — крикнул он Ренесми.
Я, улыбнувшись листьям, которые трепетали попав в их вихрь, покачала головой. Иногда Джейкоб казался еще большим ребенком, чем Ренесми.
Я остановилась, давая своим охотникам фору. Будет проще некуда найти их по следу, а Ренесми будет рада удивить меня размерами своей добычи. Я снова улыбнулась.
Узкий луг был очень спокоен, очень пуст. Снежинки кружили и таяли надо мной, снегопад почти прошел. Элис видела, что его не будет еще несколько недель.
Обычно мы отправлялись на эти охотничьи вылазки вместе с Эдвардом. Но сегодня Эдвард остался с Карлайлом для обсуждения поездки в Рио, за спиной Джейкоба…я нахмурилась. Когда вернусь, займу сторону Джейкоба. Он должен поехать с нами. Для него это имело большее значение, чем для любого из нас — вся его жизнь была поставлена на карту, также как и моя.
Пока мои мысли были заняты нашим ближайшим будущим, мои глаза привычно скользили по горному склону в поисках добычи, в поисках опасности. Я не задумывалась об этом, все это я делала автоматически.
Хотя возможно причина моего столь пристального наблюдения существовала — мои сверх обостренные чувства уловили какое-то крошечное движение до того, как я его осознала.
Пока мои глаза скользили по границе далекого утеса такого неподвижного серо-голубого в сравнении с темно-зеленым лесом, отблеск серебра — или золота? — привлек мое внимание.
Мой взгляд сосредоточился на цвете, который никак там не должен был быть, так далеко, что орел вряд ли смог что-то разглядеть. Я всмотрелась.
Она в ответ посмотрела на меня.
То, что она была вампиром, было очевидно. Ее кожа была белоснежной, в миллион раз более гладкой, чем человеческая. Даже не смотря на облака, ее кожа мягко переливалась. Если бы ее не выдала кожа, ее выдала бы неподвижность. Только вампиры и статуи могут быть настолько недвижимы.
Ее волосы были светлыми, пепельными, почти серебряными. Это и был тот блеск, что уловили мои глаза. Они лежали совершенно ровно, достигая до изгиба подбородка, немного касаясь его центра.
Она была мне не знакома. Я была абсолютно уверена, что никогда раньше не видела ее, даже как человека. Ни одно из лиц в моей мутной памяти не было похоже на это. Но я узнала ее сразу по ее темно-золотым глазам.
После всего случившегося Ирина все-таки решила прийти.
На одно мгновение мы стояли и смотрели друг на друга. Я пыталась понять, догадалась ли она сразу же, кто я такая. Я приподняла руку, собираясь помахать, но ее губы тут же сжались в тонкую линию, сделав выражение ее лица внезапно враждебным.
Я услышала победный крик Ренесми из леса, услышала эхо воя Джейкоба и увидела, как лицо Ирины рефлекторно метнулось на звук, которой дошел до нее на несколько секунд позже. Ее взгляд скользнул чуть вправо, и я знала, что она видела. Огромного красно-коричневого волка, возможно того самого, что убил ее Лорана. Как долго она наблюдала за нами? Я была уверена, что достаточно долго, чтобы увидеть наше нежное общение до этого.
Ее лицо исказилось болью.
Инстинктивно я развела руки в извиняющемся жесте. Она повернулась ко мне, ее губа вздернулась, обнажив зубы. Разжав челюсти, она зарычала.
Когда до меня дошел этот звук, она уже, развернувшись, исчезла в лесу.
— Вот дерьмо! — простонала я.
Я рванулась в лес по следам Джейкоба и Ренесми, не желая упускать их из виду. Я не знала, куда именно унеслась Ирина, и насколько взбешена она была сейчас. Месть для вампиров была одной из навязчивых идей, одной из тех, с которыми было не просто совладать.
Меня, бежавшей на полной скорости, понадобилось всего две секунды, чтобы догнать их.
— Мой больше, — услышала я, как настаивала Ренесми, в то время как я прорвалась через колючие кусты на маленькое открытое пространство, где они находились.
Джейкоб прижал уши, как только увидел выражение моего лица, он подался вперед, обнажая зубы — его морда была перепачкана кровью добычи. Его глаза рыскали по лесу. Я слышала, как в его горле зарождается рычание.
Ренесми встревожилась так же, как и Джейкоб. Игнорируя мертвого оленя у ее ног, она взлетела в мои ожидающие объятия, прижимая свои любопытные ручки к моим щекам.
— Я переволновалась, — быстро разуверила их я, — думаю, все в порядке. Подождите.
Я достала мобильный и нажала кнопку быстрого набора. Эдвард ответил после первого же гудка. Джейкоб и Ренесми внимательно слушали меня, пока я разговаривала с Эдвардом.
— Приходи, возьми Карлайла, — тараторила я так быстро, что не знала, успевает ли за мной Джейкоб, — Я видела Ирину, и она видела меня, но потом она увидела Джейкоба и, как мне показалось, убежала взбешенная. Тут она не появлялась — пока, по крайней мере — но выглядела она действительно очень расстроенной, так что может если не объявится, то вам с Карлайлом надо пойти за ней и отыскать ее. Я ужасно себя чувствую.
Джейкоб заворчал.
— Мы будем через полминуты, — уверил меня Эдвард, и я услышала свист ветра от его скорости.
Мы вновь вернулись на луг и молча ждали, пока я и Джейкоб внимательно вслушивались во все звуки чьего бы то ни было приближения, который не был нам знаком.
Когда звук стал слышен, мы его узнали. И тут же Эдвард встал рядом со мной. Через несколько секунд появился Карлайл. Я была удивлена, услышав тяжелую поступь больших лап, следующих за Карлайлом. Хотя удивляться тут было не чему. Понятно, что при малейшей угрозе для Ренесми, Джейкоб тут же позвал подмогу.
— Она была вон там на утесе, — сказала я им, показывая место.
Если Ирина уже убежала, то она уже довольно далеко. Остановится ли она, чтобы выслушать Карлайла? Судя по выражению ее лица, ответ «нет».
— Может быть, позвонить Эммету и Джасперу, чтобы они пошли с тобой. Она выглядела…очень расстроенной. Она рычала на меня.
— Что? — спросил Эдвард со злостью.
Карлайл положил руку ему на плечо.
— Она очень переживает. Я пойду за ней.
— Я с тобой, — настаивал Эдвард.
Они долго смотрели друг на друга — возможно Карлайл сравнивал степень гнева на Ирину Эдварда и степень полезности от его способностей читать мысли. В конце концов, Карлайл кивнул, и они ушли искать след вдвоем, не позвав Эммета и Джаспера.
Джейкоб нетерпеливо запыхтел и ткнул меня в спину носом. Он хотел вернуть Ренесми домой, в безопасность, на всякий случай. Я согласилась с ним, и мы поспешили домой, с Сэтом и Леей, бежавшим по бокам.
Ренесми сидела у меня на руках, ее рука все еще была прижата к моему лицу. Так как наша охота была прервана, она снова будет пить донорскую кровь. В её мыслях было немного самодовольства.