12
Сегодня я могу потерять их обоих. Я пытаюсь представить мир, в котором затихнут голоса и Пита и Гейла. Руки сжаты. Глаза не мигают. Я стою над их телами, глядя на них в последний раз,и покидаю комнату, где лежат их тела, но когда я открываю двери,там только огромная пустота, бледная серая пустота - вот и все что ждет меня в будущем.
"Хочешь, я скажу им ,чтобы ввели тебе успокоительное, пока все это не закончится?"спрашивает Хэймитч. Он не шутит. Это человек, который провел всю свою взрослую жизнь на дне бутылки, пытаясь обезболить себя от преступлений Капитолия. Шестнадцатилетний мальчик, который выиграл Пятидеситилетие Подавления, у него были люди, которых он любил - семья, друзья, возможно возлюбленная - и он боролся, чтобы вернуться к ним. Где они теперь? Как получается, что пока нас с Питом не навязали ему, больше никого не было в его жизни? Что Сноу сделал ему?
"Нет", говорю я.
"Я хочу отправиться в Капитолий, я хочу быть частью освободительной миссии"
"Они уже ушли" говорит Хэймитч.
"Как давно они ушли? Я могу догнать их?" я могу.....что? что я могу сделать?
Хэймитч качает головой - "Этого никогда не будет, ты слишкомм ценна для нас и слишком уязвима. Было желание отправить тебя в другой Дистрикт, чтобы отвлечь внимание Капитолия, во время спасительной операции.
Но все решили, что ты не справишься."
"Пожалуйста, Хеймитч!" Сейчас я умоляла.
"Я должна что-то сделать" Я не могу сидеть здесь и ждать пока мне не скажут что они погибли.
"Должно быть что-то что я могу сделать!"
"Хорошо, дай мне поговорить с Плутархом. Оставайся на месте".
Но я не могу.
Шаги Хеймича все еще слышны, когда я пробираюсь через занавес, разделяющем палаты с пациентами и нахожу Финника, лежащего на животе и вцепившегося в наволочку.
Это трусливо - возможно жестоко - пробудить его успокаивающего наркотического сна, но я иду вперед и бужу его, так как я не могу справиться со всем одна.
Пока я объясняю нашу ситуацию, его зарождающееся беспокойство таинственным образом угасает.
"Неужели ты не видишь, Китнисс, это все решает. В одну или другую сторону. к концу дня в любом случае они будут или оба мертвы или вместе с нами. Зто...это больше,чем мы смели надеяться!"
Чтож, это солнечные новости для нашей ситуации и все таки есть нечто успокаивающее в мысли, что эта пытка все-таки может кончиться.
Занавес резко отдергивается и появляется Хеймитч. У него для нас есть работа, если мы сможем собраться. Им все еще нужен репортаж после бомбардировки 13.
"Если мы сможем его снять в течение нескольких часов, Бити сможет показать его во время операции спасения, чтобы отвлечь внимание Капитолия."
"Правильно, отвлечь", говорит Финник.
"Своего рода приманка."
"Нам нужно что-то действительно захватывающее, чтобы даже Президент Сноу не смог оторваться от просмотра. Сможем такое устроить?" спрашивает Хеймитч.
Работа способная помочь спасению полностью захватывает меня.
Пока я завтракаю, и подготавливаю себя к эфиру, я пытаюсь придумать, что мне сказать.
Приезиденту Сноу должно быть интересно, как забрызганный кровью пол и его розы действуют на меня. Если он хочет, чтобы я была разбита, значит я должна быть целой. Но я не думаю, что смогу убедить его в чем-либо гневно крича в камеру. Кроме того, это вряд ли купит немного времени для команды спасения. Вспышки гнева коротки. Эти истории требуют времени.
Я не знаю, сработает это или нет, но все же, когда все съемочная команда оказывается на поверхности, я прошу Крессиду спросить меня о Пите. Я сажусь на упавший мраморный столб, рядом с которым у меня случился припадок, и жду когда загорится красная лампочка и Крессида задаст вопрос.
"Как ты встретила Пита?"спрашивает она
и затем я делаю то, чего Хэймитч хотел от меня с моего первого интервью. Я открываюсь.
"Когда я встретила Пита, мне было 11 и я была почти мертва."
Я говорю о том ужасном дождливом дне, когда я пыталась продать детскую одежду, как мать Питы прогнала меня с порога пекарни, и как он получил затрещину, чтобы принести мне буханки хлеба, которые спасли наши жизни.
"Мы даже никогда не разговаривали. Впервые я заговорила с ним уже в поезде, везущем нас на Игры"
"Мо он уже тогда был влюблен в тебя"говорит Крессида
"Думаю да" Я позволяю себе маленькую улыбку.
"Как ты справляешься с разлукой?"спрашивает она
"Плохо. Я знаю что в этот миг Сноу может убить его, особенно после того как он предупредил 13-й о бомбежке.Это слишком ужасная вещь чтобы можно было с ней жить" говорю я.
"Но из-за того что они обрекают его на смерть, мне больше нечего терять. Я буду делать все, чтобы разрушить Капитолий. Я наконец свободна. " Я поднимаю глаза к небу и вижу ястреба, летящего в вышине
"Президент сноу однажды признался мне что Капитолий очень хрупкий. В то время я не знала что он имеет в виду. Это было трудно увидеть потому что я была слишком напугана. Теперь это не так. Капитолий хрупок, потому что он зависит от дистриктов во всем - еда, енергия, даже миротворцы ,которые стерегут нас. Если мы провозгласим свою свободу, Капитолий рухнет. Президент Сноу, благодаря вам, я официально провозглашаю мою сегодня".
Это было достачно интересно, если вообще не блестяще. Все любят историю про хлеб.
Но мое сообщение Президенту Сноу, заставляет шестиренки в голове Плутарха крутиться быстрее. Он торопливо окликает Финника и Хеймитча, и у них происходит короткая, но содержательная беседа, и я вижу что Хеймитч недоволен.
Плутарх, кажется, побеждает - Финник побледнел, но в конце концов кивает. Финник поднимается ,чтобы занять мое место перед камерой и Хэймитч говорит ему - "Ты не обязан этого делать."
"Нет,обязан, если это поможет ей"
Финник связывает узлы на своей веревке.
"Я готов"
Я не знаю чего ожидать. Любовная история об Энни? Рассказ о несправедливости в 4 Дистрикте? Но Финник Одейр выбирает совершенно другой подход.
"Президент Сноу привык...продавать меня...точнее сказать- мое тело"начинает Финник равнодушным отсутствующим голосом.
"Я был не единственным. Если победителя считают желательным, то президент отдает победителя им как награду или позволяет людям купить победителя за непомерно большую сумму. Если ты отказываешся, он убивает кого-то из тех, кого ты любишь. И ты делаешь это."
Тогда это все объясняет. Парад любовниц Финника в Капитолии. Они никогда не были настоящими возлюбленными. Такие люди как наш старый Глава Миротворцев, Крэй, который покупал отчаянных девочек, пользовался и избавлялся, потому что он мог.
Я хочу прервать запись и попросить прощения у Финника за все то плохое, что я о нем раньше думала.Но мы должны выполнить работу, и я чувствую, что роль Финника будет намного эффективнее, чем моя.
"Я был не единственным но я был самым популярным" говорит он.
"И возможно самым беззащитным ,потому что люди которых я любил, были такими беззащитными. Чтобы чувствовать себя лучше, мои покровители делали мне подарки в виде денег и драгоценностей, но я нашел гораздо более дорогой способ платы…"
Секреты, думаю я.
Это - то, что Финник рассказал мне как его возлюбленные заплатили ему, только я думала, что это его выбор.
"…секреты"говорит он, озвучивая мои мысли
"И это было там где вы хотите остаться, Президент Сноу, ведь большинство секретов были о вас. Но давайте начнем с некоторых из них. "
Финник начинает рассказывать все в деталях и вы не сомневаетесь в правдивости его слов. Рассказы о странных сексуальных аппетитах, предательстве, безграничной жадности, и кровавых пытках. Опьяненные люди шептали тайныв постели в мертвой тиши ночи. Финник был тем, кого покупали и продавали. Раб из дистрикта. Очень красивый, но по сути безобидный, кому он мог сказать? И кто бы ему поверил? Но некоторые секреты слишком потрясающие, чтобы ими не поделиться. Я не знаю людей, которых называет Финник - но все кажутся достаточно известными личностями в Капитолии - но я знаю, слушая шепот моей подготовительной команды, что это может усыпить даже внимание самого бдительного и проницательного человека. Если плохая стрижка может повлечь за собой сплетни, какие же обвинения могут повлечь за собой кровосмешение, удар ножом в спину, шантаж и поджоги? Даже если волна потрясения от таких обвинений утихнет в Капитолии, люди все равно будут ждать также как и я, чтобы услышать про президента.
"И вот теперь, про нашего хорошего президента Кориолана Сноу". говорит Финник.
"Он был таким молодым когда получил власть, таким умным, чтоб удержать ее. Как, должно быть спрашиваете вы у себя, ему это удалось? Одно слово, которое вам правда необходимо знать. Яд."
Финник возвращается к политическому восхождению Сноу, о котором я ничего не знаю, и прокладывает себе путь до настоящего времени, указывая нам на случаи таинственных смертей противников Сноу или, еще хуже, его союзников, у которых был потенциал, чтобы быть для него угрозой. Люди, падающие замертво на банкете или необъяснимо медленно угасающих в течение месяцев. Обвиняя в этом плохого моллюска, неуловимые вирусы, или болезненную слабость в аорте. Сноу сам выпил из чашки с ядом чтоб отвести от себя подозрение
но антидоты не всегда работают.
"Они говорят, вот почему он носит розы пахнущие духами"
"Они говорят, что это для того чтобы скрыть запах крови из ран во рту, которые никогда не исцелятся. "
"Они говорят, они говорят, они говорят...... "
"У Сноу есть список и никто не знает кто будет следующим. "
Яд.О тличное оружие для змеи. Так как мое мнение о Капитолии и его благородном президенте уже настолько низкое, что я не могу сказать будто рассказ Финника шокируют меня. Они, кажется, имеют гораздо больше эффекта на перемещенных мятежников Капитолия, на таких как моя команда и Фальвия - даже Плутарх иногда удивляется, возможно задаваясь вопросом, как такой лакомый кусочек прошел мимо него.
Когда Финник заканчивает, камеры еще работают, и он должен первым сказать "Снято".
Команда спешит внутрь, чтобы отредактировать материал, и Плутарх уводит Финника поговорить, вероятно, чтобы выяснить, есть ли у него еще истории.
Я остаюсь с Хеймитчем, задаваясь вопросом, Стала бы судьба Финника однажды моей. Почему нет? Сноу мог бы получить хорошие деньги за огненную девочку.
"Это то что случилось с тобой?" спрашиваю я у Хэймитча
"Нет. Мою мать и младшего брата, мою девушку, их всех убили спустя 2 недели после моей коронации, из-за топора, который я бросил с помощью силового поля"отвечает он.
"У сноу нет никого кого бы он мог использовать против меня"
"Я удивлена что он просто не убил тебя" говорю я.
"О нет, это был пример. Человек, который покажет пример для таких молодых Финников, Джуанн и Кашемиров. Что может случиться с победителем который создает неприятности" говорит Хэймитч.
"Но он знал, что у него не было никаких рычагов воздействия на меня".
"Пока Пит и я не появились," говорю я мягко.
В ответ я не получила даже малейшего движения плеча.
Работа сделана, и нам с Финником ничего другого не остается, как просто ждать.
В Управлении мы стараемся заполнить мучительные минуты ожидания. Вяжем узлы. Раскидываем наш обед вокруг наших тарелок. Пытаемся отвести мысли от возможного обстрела.
Из-за опасности разоблачения, нет никакой связи с командой спасения.
В 15:00, в нужный час, мы тихо ждем позади комнаты, полной экранов и компьютеров, и наблюдаем как Бити и его команда пытаются доминировать на радиоволнах.
Его обычные короткометражные заставки заменяются блоком Я никогда не знал.
Большая часть моего интервью сокращается, достаточно показать, что я жива и все еще не сдаюсь.
История распутства Финика и окровавленный Капитолий становится сенсацией дня.
Что это, Бити усовершенствовал свои умения? Или специалисты в Капитолии слишком поражены рассказами Финника, чтобы отразить попытки выйти в эфир? В течении следующих 60-ти десяти минут, Капитолий поочередно ведет трансляцию их обычных новостей, Финника, и черных заставок. Но технические специалисты мятежников заметно доминируют, и к счастью сейчас держут полный контроль атаки на Сноу.
"Все, хватит!" говорит Битти, подымая свои руки вверх, уступая право трансляции Капитолию.
Он протирает тряпкой лицо.
"Если они не выбрались к этому моменту, то они все мерты."
Он поворачивается на своем стуле, чтобы увидеть реакцию Финника и мою на его слова.
"Все же это был хороший план, Плутарх показывал его тебе?" конечно нет.
Бити отводит нас в другую комнату и показывает план того, как команда, с помощью мятежников, попытается - попытались - освободить победителей из подземной тюрьмы. Похоже что нападение включает в себя газовую атаку через вентиляционную систему, прекращение подачи электроэнергии, взрыв бомбы в правительственном здании, в нескольких милях от тюрьмы, и последнее это прорыв в эфир. Битти доволен, что мы находим план нападения очень запутанным, так как наши враги его тоже не смогут проследить.
"Как твой трюк с электрической ловушкой на арене?" спрашиваю я.
"Именно так. И посмотри как отлично это сработало?" говорит Бити.
Ну...не очень, я думаю.
Финник и я стараемся держаться в зале Управления, так как первые известия от команды спасения будут известны именно здесь, но нас выгоняют, потому что ведется очень серьезное военное мероприятие. Мы отказываемся покинуть Управление и закончить тем, что мы ждем новостей в комнате с колибри. Вязание узлов. Нет слов. Тик-так. Это часы. Не думай о Гейле. Не думай о Пите. Вязание узлов. Мы не хотим ужинать. Пальцы ободраны и кровоточат. В конце концов Финник сдается и принимает сутулую позу, ту, которую он занял, когда напали сойки-говоруны. Я сделала свою миниатюрную петлю. Слова "Виселицы" проигрываются в голове. Гейл и Пит. Пит и Гейл
"Финник ты сразу влюбился в Энни? " Спросила я.
"Нет. "
Проходит много времени прежде, чем он добавляет, "Она завладела мной."
Я заглядываю к себе в душу, но в настоящее время единственный человек, которой завладел моими мыслями это Сноу. Уже должно быть полночь, и возможно уже наступил следующий день, когда Хеймич резко открывает дверь.
"Они вернулись. Им нужна медицинская помощь."
Из моего рта вырывается море вопросов, но от обрывает меня : "Это все что я знаю".
Я хочу бежать, но реакция Финника настолько странная, как будто он потерял способность передвигаться. Я беру его руку, и веду его, как маленького ребенка. Через Управление Обороны в лифт, который доставляет нас в больничное крыло. В этом месте стоит невероятный шум от распоряжений докторов и раненых которых везут через комнаты. Мы замечаем изнеможенную молодую девушку с выбритой головой без сознания, которую везут на каталке. На теле ушибы и медленно сочащиеся струпья. Джоанна Мейсон. Кто фактически знал тайны повстанцев. И по крайней мере одна была обо мне. И вот как она поплатилась за это. И вот как она поплатилась за это.
Через дверной проем я мельком вижу Гейла, раздетого до пояса, пот течет по его лицу, в то время как доктор удаляет длинным пинцетом что-то из-под лопатки. Ранен, но жив. Я зову его, двигаюсь к нему, пока медсестра не подталкивает меня обратно, не разрешая мне пройти.
"Финник!" Что-то между воплем и криком радости.
Прекрасная, несколько потрепанная молодая женщина - темные запутанные волосы, глаза цвета морские волны - бежит к нам завернутая в простыню.
"Финник!" И вдруг, ни на что в мире не похоже как эти двое рассекают пространство, чтобы достичь друг друга. Они сталкиваются, обнимаются, теряют равновесие, и в конце концов падают на стену, где и остаются. Цепляясь за это мгновение. Это не передать словами. Муки ревности поражают меня. Ни к одному из них, а к их уверенности. Никто не может сомневаться в их любви.
Боггс, выглядит немного потрепанным, но он не пострадал, находит Хеймитча и меня.
"Мы всех достали от туда. Кроме Енобарии. Но так как она из Второго, мы сомневаемся, что ее вообще удерживали. Пит в конце коридора. Эффекты от газа только начал проходить. Тебе следует быть здесь, когда он проснется."
Пит. Жив и здоров, может быть не очень здоров, но живой и здесь. Подальше от Сноу. В безопасности. Здесь. Со мной. Через минуту я смогу дотронуться до него. Увижу его улыбку. Услышу его смех. Хэмитч улыбается мне.
"Ну, заходи," говорит он.
У меня немного кружится голова. Что я скажу? О, кого интересует, что я скажу? Пит будет рад , независимо от того, что я делаю. Он, вероятно будет целовать меня в любом случае. Интересно, если я буду чувствовать себя как после тех последних поцелуев на пляже на арене, те о которых я не смогла позволить себе думать до сих пор. Пит уже не спит, сидит на краю кровати, изумленно наблюдая за тем, как три врача проверяют его глаза с помощью фонарика и меряют пульс. Я разочарована, что мой лицо он не увидел первым. когда проснулся, но он видит его сейчас. Черты его лица выражают недоверие и что-то более глубокое. Я не могу найти себе место. Желание? Отчаяние? Конечно, и то и другое, поскольку он отталкивает докторов, вскакивает с кровати и идет ко мне. Я бегу к нему с широко раскрытыми руками - обнять его. Его руки дотрагиваются до меня и я думаю, что он хочет потрогать мое лицо. Мои губы только формируют его имя, когда его пальцы хватают меня за горло….

14
Второй Дистрикт, как и следовало ожидать занимает огромную территорию и состоит из нескольки селений расположенных в горах. Изначально, каждый из них был расположен около рудника или карьера, хотя в настоящее время многие располагаются дома и тренируют миротворцев. Ни что из этого не составляет больших сложностей, тем более что на стороне мятежников военно-воздушные силы Тринадцатого, кроме одного: в центре дистрикта, практически неприступно, находится сердце военных сил Капитолия. Мы прозвали это сооружение Орех, после того как я заменила выражение Плутарха "твердый как орех" которое он применил по отношению к этому месту учитывая удрученных и изнуренных мятежников.
Орех был возведен сразру после Темных Дней, когда Капитолий потерял Тринадцатый и отчаянно нуждался в новой подземной крепости.
У них также были некоторые военные ресурсы, расположенные в предместьях Капитолия - ядерные ракеты, самолеты, войска - но самые существенные части их сил сейчас были под контролем врага.
Конечно, они и не надеялись скопировать 13, так как тот был вековым трудом. Как бы то ни было, в старых шахтах близ Дистрикта 2, они нашли такую возможность.
С воздуха Орех выглядел, как обычная гора, с нескольким входами на фасаде. Но внутри находились обширные пещеристые места, где бруски камней должны быть порезаны, перевезены на поверхность и доставлены вниз по узким скользким дорогам, чтобы строить отдаленные здания. Здесь также была система поездов для облегчения перевозки шахтеров с Ореха до самого центра главного города Дистрикта 2.
Поезд проходит как раз через ту площадь, где мы с Питом были в Туре Победителей, стояли на широких мраморных ступенях Дома Правосудия, стараясь не слишком внимательно смотреть на скорбящие прямо перед нами семьи Като т Клов.
Это было не самое идеальное место, так как оно подвергалось оползням, наводнениям и лавинам. Но преимущества перевешивали недостатки. Посте того как они углубились в горы, шахтеры покинули подножия гор и склоны для сохранности инфраструктуры. Капитолий усилил их и сделал вокруг гор военные базы. Заполненные компьютерными банками, конференц-залами, казармами и арсеналами.
Широкий выход для вылета воздушных кораблей из ангара и вмонтированные ракетные пусковые установки. Но даже в результате этого, вид горы в целом практически не изменился. Беспорядочный лес и живая природа. Естественная крепость для защиты от врагов. По стандартам других Дистриктов Капитолий баловал жителей Второго.
Глядя на мятежников Второго Дистрикта, можно сказать, что они прилично питались и о них хорошо заботились в детстве. Некоторые заканчивали как рабочие каменоломен и рудников. Другие получали образование для работы в Орехе или направлялись в ряды миротворцев. Обучать молодое поколение и тяжело сражаться. Голодные Игры были, как возможность разбогатеть и получить некоторого вида славу.
Конечно, жители Второго Дистрикта проглатывали пропаганду Капитолия легко чем все остальные. Держась и следуя за ним. Но не смотря на все это, до конца своих дней они оставались бы рабами. И даже если они и потеряли граждан которые стали миротворцами или работниками Ореха, это не навредило каменоломням которые составляют основную деятельность здесь. Все осталвалось без изменений со дня моего приеза 2 недели назад. Внешние поселения находятся в руках мятежников, город разделен а Орех неприкасаемый как всегда. Его несколько входов хорошо укреплены, а его сердце безопасно окутывала гора. В то время, как все Дистрикты уже вырваны из-под власти Капитолия, 2 все еще остается у него в кармане. Каждый день, я делаю все что угодно, чтобы помочь. Навещаю раненых. Записываю короткие ролики с моей съемочной командой. Меня не пускают в действующие сражения, но меня приглашают на военные заседания, которых тут на много больше чем было в 13.
Здесь намного лучше. Меньше правил, нет расписаний на моей руке, у меня больше свободного времени. Я живу на земле в деревнях повстанцев или ближайших пещерах. В целях безопасности я часто переселяюсь. В течение дня мне разрешают охотиться, я беру с собой охрану и не отхожу слишком далеко.
В разряженном холодном горном воздухе я чувствую как мое эмоциональное состояние улучшается, мои затуманеные мысли рассеиваются. Но с ясностью ума приходит осознанное понимание того, что было сделано с Питом.
Сноу украл его у меня, изменил его до неузнаваемости, и вернул его мне как подарок. Боггс, приехав во Второй следом за мной, сказал мне, что даже со всем этим планом, было слишком легко спасти Пита. Он верит, что если бы Тринадцатый не приложил усилий, Пита доставили бы мне так или иначе.
Поместили бы в активно враждующий Дистрикт или возможно непосредственно в Тринадцатый. Обвязанного ленточкой и с ярлычком с моим именем. Запрограмированного убить меня. Только сейчас я могу в полной мере оценить причиненное искажение Питу. Даже больше, чем мне, даже если бы он умер. Доброта, забота, душевность которая невероятным образом исходила от него. Кроме Прим, моей он умер. Доброта, забота, душевность которая невероятным образом исходила от него.
Кроме Прим, моей мамы и Гейла, как много людей в мире безоговорочно любили меня? Думаю, что теперь, в моем случае ответом может быть больше никого.
Иногда, когда я одна, я достаю жемчужину из своего кармана, и пытаюсь вспомнить мальчика с хлебом, сильные руки, которые разогнали кошмары в поезде, поцелуи в арене. Для того, чтобы напоминать себе имя того, кого я потеряла. Но что толку? Он ушел.
Он ушёл. Все что существовало между нами - ушло. Все что осталось, это мое обещание убить Сноу. Я говорю это себе десять раз на дню. Назад в 13, восстановление Пита продолжается.
Даже при том, что я не спрашиваю, Плутарх сообщает мне радостные вести по телефону, например "Хорошие новости, Китнисс! Я думаю, что мы почти убедили его, что ты не выродок!" Или "Сегодня ему разрешили самому съесть пуддинг!"
Когда Хеймич звонит после, он признается. что Питу не лучше. Единственный вызывающий сомнение луч надежды прибыл от моей сестры.
"Прим предложила идею попытаться сделать его одержимым в обратном направлении," объясняет мне Хеймич.
"Высвободить искаженные воспоминания о тебе и затем дать ему большую дозу успокаивающегося препарата, например морфий. Мы попробовали это только на одном воспоминании. Видео где вы вдвоем в пещере, когда ты рассказывала ему о том как приобрела козу для Прим.
"Есть какое-нибудь улучшение?" спрашиваю я.
"Ну, если состояния полного смятения считать улучшением состояния неконтролируемого страха, то да," говорит Хеймич.
"Но я в этом не уверен. Он потерял способность говорить в течение нескольких часов. Вошел в своего рода ступор. Когда он вышел из ступора, единственной вещью, о которой он спросил, была коза.
"Хорошо", говорю я.
" Как там дела?" спрашивает он.
"Никакого продвижения", отвечаю я ему.
"Мы посылаем команду, чтобы помочь справиться с горой. Бити и еще кое-кого", говорит он.
"Ну ты знаешь - "мозги". Когда "мозги" отобраны, я не удивлена. что вижу имя Гейла в списке. Думаю, что Битти взял его, не за его технические знания, а в надежде что он сможет придумать какую-нибудь уловку, для того чтобы взять гору. Изначально, Гейл предлагал поехать со мной во Второй дистрикт, но я видела, что тогда я бы оторвала его от работы с Битти. Я сказала ему ждать и оставаться там, где он был больше всего необходим. Я не сказала, что в его присутствии, мне будет тяжелее оплакивать Пита.
Гейл нашел меня, когда они прибыли однажды в полдень. Я сижу на бревне на краю моей деревни, ощипывая гуся. Приблизительно дюжина птиц лежала у моих ног. С тех пор как я здесь, они мигрируют через это место большими стаями, поэтому добыча дается мне легко. Не говоря ни слова, Гейл становится около меня и начинает освобождать птицу от перьев.
Мы освеживали почти половину, он спрашивает, "Есть шанс что мы съедим их?"
"Да. Большинство идет в кухню лагеря, но они ожидают, что я отдам парочку тому, у кого я сегодня ночью останусь," говорю я.
"Чтобы охранять меня".
"Разве благодарности не достаточно?" говорит он.
"Это ты так думаешь", отвечаю я.
"Но слова безполезны, когда присутствие Сойки опасно для вашей жизни."
Мы ощипываем некоторое время в тишине.
Затем он говорит: "Я видел Пита вчера. Через стекло."
"О чем ты думаешь?"Спрашиваю я.
"Нечто эгоистичное" Отвечает Гейл.
"Что ты больше можешь не ревновать к нему?" Мои пальцы делают рывок и нас окутывает облако перьев.
"Нет. Как раз наоборот."
Гейл вынимает перья из моих волос.
"Я думал...я никогда не смогу состязаться с этим. Не важно, как больно мне будет."
Он вертит перо между большим и указательным пальцем.
"У меня не будет шанса,если ему не станет лучше. Ты никогда не сможешь отпустить его. Ты всегда будешь чувствовать себя виноватой за то что будешь со мной."
"Я всегда чувствовала что поступаю неправильно,целуя его, только из-за тебя"
Гейл удерживает мой взгляд.
"Если бы я думал,что это правда,я бы почти смог жить со всем остальным."
"Это правда" Признаюсь я.
"Так же как и то что ты сказал о Пите"
Гейл раздраженно фыркает. Тем не менее,когда мы относим птиц на кухню и предлагаем пойти в лес за дровами для костра,я оказываюсь в его обьятиях. Его губы нежно проводят по синякам на моей шее,подбираясь все ближе к моим губам. Несмотря на то,что я чувствую к Питу,в этот момент где-то глубоко внутри я принимаю то,что он никогда ко мне не вернется. Или я никогда не вернусь к нему.
Я останусь во Втором, пока все не кончится, пойду в капитолий и убью Сноу,а затем умру. И он умрет неисцеленный и ненавидящий меня. И в сумерках я закрываю глаза и целую Гейла,чтобы наверстать все поцелуи,в которых я ему отказывала,и потому что это все больше не имеет значения и потому что я так отчаянно одинока,что я не могу этого вынести. Прикосновения Гейла, его вкус и тепло напоминают мне,что по крайней мере мое тело все еще живо и на краткий миг это приятное чувство. Я освобождаюсь от всех мыслей и позволяю ощущениям заполнить меня,счатливая от того что могу забыться. Когда Гейл слегка отстраняется,я подаюсь ближе к нему чтобы закрыть этот пробел,но чувствую его руку у меня под подбородком.
"Китнисс" говорит он.
Как только я открываю глаза,мир кажется расфокусированым. Это не наши леса или наши горы или наша тропа. Моя рука автоматически касается шрама на левом виске, который ассоциируется у меня с неразберихой.
"Теперь поцелуй меня."
Озадаченная,я стою,не мигая ,когда он наклоняется и ненадолго прижимается своими губами к моим. Он внимательно изучает мое лицо.
"Что происходит у тебя в голове?"
"Я не знаю" Шепчу я в ответ.
"Тогда это все равно что целовать пьяного. Это не считается" говорит он в слабой попытке рассмеяться.
Он берет охапку хвороста и кладет его в мои пустые руки,возвращая меня к себе.
"Как ты знал?" Спрашиваю я, больше для того чтоб скрыть свое смятение.
"Ты уже целовал кого то кто был пьян?" Я уверена, что Гейл целовал девчонок направо и налево в 12-м.
У него наверняка отбоя не было от желающих. Но я никогда не думала об этом раньше. Он лишь качает головой.
"Нет. Но это нетрудно представить."
"Так ты никогда не целовал других девчонок?" Спрашиваю я.
"Я этого не говорил. Знаешь ли,тебе было всего 12 когда мы встретились. И это причиняло мне реальную боль. У меня была своя жизнь кроме охоты с тобой" Говорит он,собирая свой хворост.
Внезапно я становлюсь неподдельно заинтересованой.
"Кого ты целовал? И где?"
"Слишком многих чтобы всех помнить. За школой, в шлака, продолжать?," говорит он.
Я закатываю глаза.
"И когда же я стала такой особенной?когда они забрали меня в Капитолий?"
"Нет. За 6 месяцев до этого. Как раз после нового года. Мы были на чёрном рынке и ели суп у Сальной Сей. И Дариус Дразнил тебя, предлагая продать ему кролика за поцелуй. И я понял...Я присмотрелся." Объясняет он мне.
Я припоминаю этот день. Сильный мороз и темно, около четырех часов дня. Мы охотились, но снегопад вынудил нас вернуться в город. Черный рынок был переполнен людьми, ищущими убежище от непогоды. Суп Сальной Сью был из бобовых струпьев и дикой собаки, которую мы пристрелили неделей раньше. Он был несколько хуже чем обычно. Но тем не менее у нее было тепло и я умирала от голода, я зачерпнула его, сидя по турецки на заднем дворе. Дариус поспешно прислонился к конюшне, и щекотал мои щеки концом моей косы, когда я убрала его руку прочь.
Он объяснял, почему один его поцелуй заслуживает кролика, или возможно двоих, так как все знают, что рыжеволосые мужчины являются самыми храбрыми. И Сальная Сей и я смеялись, потому что он выглядел так нелепо и настойчиво продолжая указывать на женщин на рынке, которые, как он сказал, заплатили бы намного больше чем простой кролик, чтобы обладать его губами.
"Видишь? Та в зеленом шарфе? Иди и спроси ее. Если тебе нужно доказательство."
Это произошло миллион миль отсюда, миллиард дней назад.
"Дариус просто шутил", говорю я.
"Возможно. Хотя ты была бы последней, кто попытался бы выяснить так ли это на самом деле," говорит мне Гейл.
"Возьмем Пита. Возьмем меня. Или даже Финика. Я начинал волноваться, когда он следил за тобой, но он кажется теперь он сошел с дороги."
"Ты не знаешь Финника, если ты думаешь что он любил меня" говорю я.
Гейл пожимает плечами.
"Я знаю, он был в отчаянии. Это заставляет людей делать много сумасшедших вещей."
Я не могу удержаться от мысли, что это направлено на меня. Рано на следующи утро, мозги собираются решать проблему с Орехом. Меня попросили на заседание, хотя я не могу внести большой вклад. Я держусь подальше от стола переговоров и сажусь на широкий подоконник который открывает вид на гору, о которой и идет речь.
Командующий Второго, женщина средних лет по имени Лайм, берет нас в виртуальный тур по Ореху, его интерьеру и укреплениям, и подсчетам неудавшихся попыток захватить это. Я пересекалась с ней кратко несколько раз с момента моего прибытия и меня преслесовало чувство, буд-то бы я встречалась с ней раньше. Она достаточно запоминающаясяа, стоя шесть футов в высоту и мускулистая. Но когда я вижу ее на поле сражения, в момент когда она возглавляет нападение на главный вход Ореха, в моей голове что-то всплывает и я понимаю, что я нахожусь в присутствии другого победителя.
Лайм- трибут второго Дистрикта, которая выграла Голодные иглы поколение назад. Эффи прислала нас ее запись вместе с другими, чтобы подготовиться к Двадцатипятилетию Подавления. Я мельком видела ее во время Игр, но она вела себя сдержанно.
С моим новыми знаниями о бессердечном отношении с Хеймичем и Финником, все, о чем я могу думать: Что Капитолий делал ей после того, как она победила? Когда Лайм заканчивает представление, "мозги" начинают задавать вопросы. Проходят часы, обед приходит и уходит, а они пытаются придумать раельный план взятия Ореха.
Но пока Бити думает, что мог бы взломать компьютерные системы, и некоторые предлогают поместить внутрь шпионов, но ни у кого не возникает реальных иновационнох идей. День заканчивается,но разговор продолжает возвращаться к стратегии, которую уже неоднократно применяли - штурм.
Я вижу, как разочарована Лайм, так как различные варианты этого плана, уже потерпели неудачу,и многие ее солдат погибли.
В конце концов она взрывается, "РАзличные вариации этого плана уже потерпели неудачу, многие из ее солдат погибли.
Наконец, она взрывается, "Следующий кто предложит, чтобы мы взяли гору штурмом, лучше, чтобы у него был блестящий план, потому что именно будет руководить этой оперецией!"
Гейл слишком обеспокоен, чтобы усидеть за столом в течение нескольких часов, то ходил по комнате, то присаживался ко мне на подоконник.
Вначале, он, казалось бы согласился с Лаймой, что входы не могут быть взяты, и полностью выпадал из обсуждения. В течение прошлого часа или около этого, он сидел спокойно,нахмурив брови, сконцентрировавшись, уставившись на Орех через оконное стекло В тишине, которая следует за ультиматумом Лайма, он говорит.
"Действительно ли так необходимо, взять Орех? Или вполне достаточно его повредить?"
"Это было бы шагом в правильном направлении," говорит Бити.
"О чем ты думаешь?"
"Думай об этом,как о логове диких собак" продолжает Гейл.
"Мы не собираемся сражаться вашим способом. Так что у тебя есть два пути. Заманить собак в ловушку внутри или выкурить их оттуда."
"Мы пытались разбомбить выходы," говорит Лайм.
"Они находятся глобоко в горе, чтобы хоть как-то повредить им."
"Я не думал об этом" Говорит Гейл.
"Я думал о том,чтобы использовать гору"
Бити поднимается и присоединяется к Гейлу у окне, всматриваясь сквозь неподходящие очки.
"Видишь? Стоки по сторонам?"
"Пути обвала", говорит Битти себе под нос.
Это было бы сложно. Мы должны были бы разработать последовательность детонации с большой осторожностью, а как только она будет находиться в движение, мы не могли бы надеяться на возможность ее контролировать
"Мы не должны сонтролировать это, если мы отбросим идею завладеть Орехом," говорит Гейл.
"Только отключим его."
"Таким образом, ты предлагаешь, вызвать обвал и заблокировали выходы?" спрашивает Лайм.
"Вот именно". отвечает Гейл.
"Заманим врага внутри в ловушку, и отгородим от поставок. Лишим возможности отправлять их судно на воздушной подушке."
В то время как все рассматривают план, Богс простматривает множество чертежей ореха и морщится
"Ты рискуешь убить всех внутри. Смотри на систему вентиляции. В лучшем случае это элементарно.
Ничего подобного, тому что мы имеем в Тринадцатом. Она полностью зависит от закачки в воздуха с гор. Заблокируем те вентили, и задохнуться все, кто бы окажется в ловушке. Они могли бы еще бежать через туннель к площади ", говорит Битти.
"Не смогут, если мы его взорвём," говорит Гейл резко.
Его цель, его намерения становятся очевидными. Гейл не заинтересован в сохранении жизни в Орехе. Отсутствие интереса в удерживание добычи для дальнейшего использования. Это - одна из его смертельных ловушек.

Глава 16.
"Всегда.
В предрасветном сумраке, Пит прошептал мне это слово и я иду на его поиски.
Это призрачные, фиолетовые миры, в них нет жестких краев и много места, чтобы скрыться.
Я отталкиваю нежные облака, следуя за слабыми следами, и ловлю аромат корицы и укропа.
Как только я чувствую его руку на своей шее, я стараюсь прикоснуться к ней, но она растворяется, как туман сквозь пальцы.
Когда я, наконец, прихожу в себя, то осознаю, что нахожусь в больничной палате Тринадцатого.
Я понимаю, что была под действием снотворного сиропа.
Мои пятки были изранены от того, что я карабкалась по ветке и электрическому забору, а потом упала на территорию Двенадцатого.
Пит положил меня на кровать, и я попросила его остаться со мной, пока я не забудусь сном.
Он шептал мне что-то, но я не могла понять что.
Но какая-то часть моего мозга уловила то единственное слово, что он ответил, и, словно в насмешку, позволила этому слову выплыть из моих снов.
"Всегда.
"Морфий приглушает сильные эмоции, поэтому вместо горя я чувствую лишь пустоту.
Мертвая бездна стирает место, где раньше распускались цветы.
К сожалению, препарата проходящего по моим венам недостаточно для того, чтобы с могла проигнорировать боль в левой стороне тела.
Именно сюда попала пуля
Мои руки ощупывают плотную повязку вокруг ребер, и я удивляюсь, что я до сих пор здесь делаю.
Это был не он, не тот мужчина, что стоял передо мной на коленях на площади, один из тех, кто был в Орехе и получил ожоги.
не он нажал на спусковой курок.
Это был кто-то далеко в толпе.
По ощущениям это было больше похоже на удар молотом, чем на проникновение.
После этого удара, все покрылось туманным беспорядочным огнем.
Я пытаюсь сесть, но единственная вещь на которую я могу быть способна это - стон.
Белая занавеска, отделяющая мою кровать от кровати другого пациента, отдергивается, и я вижу Джоанну Мейсон, которая пристально смотрит на меня.
Сначала я чувствую угрозу, потому что она напала на меня на арене.
Я вынуждена напоминать себе: она сделала это, чтобы спасти мне жизнь.
Это было частью заговора мятежников.
Но тем не менее, это не означает, что она не презирает меня.
Быть может ее обращение со мной было спланировано Капитолием?
"Я жива", слабо говорю я.
"без шуток,безмозглая"
Джоанна подходит и плюхается на мою кровать, вызывая колющую боль в груди.
Она ухмыльнулась увидев, что доставляет мне дискомфорт. Я знаю, что мы не созданы для сцены теплых объятий.
"Что еще немного болит?" Со знанием дела она отсоединяет от моей руки капельницу с морфием и вкалывает себе в вену на изгибе руки.
"Они начали сокращать мне дозу несколько дней назад.
Боятся, что я превращусь в одну из тех фриков из Шестого.
Я брала у тебя его взаймы, когда берег был чист.
Не думал, что ты возразишь".
Возражать? Как я могу возражать, когда она была замучена до смерти Сноу после Двадцатипятилетия Подавленият? У меня нет никакого права возражать, и она знает это.
Джоанна вздыхает, когда морфий проходит по ее венам.
"Наверное в Шестом они занимались чем-то подобным.
Принимать наркотики и рисовать на теле цветочки.
Не такаю уж плохая жизнь.
По крайней мере они счастливее нас."
За недели, что меня не было в 13, она вернулась в свой вес.
На побритой голове отрости волосы, они помогают скрыть некоторые шрамы.
Но если она забирает предназначенный для меня морфий, значит она страдает.
"Главный доктор приходит каждый день.
Предполагает. что помогает мне выздоровить.
Как будто какой-то парень, который взю жизнь провел изучая лабораторных крыс, может излечить меня.
Полный идиот.
Примерно двадцать раз в день, он напоминает мне, что я в полной безопасности."
я вымучиваю улыбку
это самая глупая вещь какую я могла сказать особенно победителю
Как будто такое возможно, где-либо, для кого-нибудь.
"как насчет тебя,сойка-пересмешница?ты чувствуешь себя в полной безопасности?"
"о да"
"как раз до того как меня подстрелили"говорю я
"Пожалуйста.
Та пуля даже не попала в тебя.
Цинна все предусмотрел," говорит она.
Я думаю о слоях защитной брони в моем костюме Сойки-пересмешницы
но боль все равно приходит откуда-то
"Сломаны ребра?"
"Нет.
Давольно сильный ушиб.
Влияние разрыва селезенки.
Они не могут ее восстановить."
"Она делает взмах рукой.
"Не волнуйся, тебе это не нужно.
И если потребуется, они найдут для тебя новую селезенку, не так ли? Сохранить тебе жизнь - задача каждого.
"Вот почему ты ненавидишь меня?" спрашиваю я.
"Частично," признается она.
"Кроме этого я завидую.
И я также думаю, что тебе это немного не по зубам.
Вся эта твоя пошлая любовная драма и твои подвиги от беспомощности.
Только все эти подвиги делают тебя более невыносимой.
Ой, пожалуйста, не бери только все это близко к сердцу.
"Тебе следовала быть Сойкой-пересмешницей.
Никто не смог бы диктовать тебе условия", говорю я.
"Верно.
Но я никому не нравлюсь," отвечает она мне.
"Они доверили тебе.
Вывести меня оттуда," напоминаю я ей.
"И они беспокоились о тебе."
" Здесь, может быть.
В Капитолии ты та. кого они боятся."
Гейл появляется в дверном проеме, и Джоанна аккуратно прикрепляет мне капельницу с морфием.
" Твой Кузен не боится меня," говорит она заговорчески.
Она бежит стремглав к двери, подталкивает бедром ногу Гейла, проходя мимо него.
"Так ведь, красавчик?" мы пожем слышать ее смех, пока она удаляется по коридору.
я вопросительно выгибаю брови,когда он берет меня за руку
"ужасающе"произносит он одними губами
я смеюсь,но тут же морщусь от боли
тише"
он гладит мое лицо пока не утихает боль
"ты должна прекратить бежать прямо навстречу неприятностям"
"я знаю"
Но кто-то взорвал гору," отвечаю я.
вместо того чтобы отодвинуться,он наклоняется еще ближе,почти к моему лицу
"ты думаешь я бессердечный"
"я знаю что это не так"
но я не стану говорить тебе что все в порядке"говорю я
Теперь он с раздражением отступает.
"Китнисс, в чем разница между разгромом нашего врага в шахте или выстрелить в них из стрел Бити? Результат тот же."
"я не знаю"
В Восьмом нас атаковали.
больница попала под атаку"говорю я
" Да, и эти самолеты прибыли из Второго Дистрикта."говорит он.
"И разбив из, мы предотвратили дальнейшие нападения."
"но рассуждая с этой стороны
...
...
ты можешь превратить это в аргумент чтоб оправдывать любые убийства в любое время
ты можешь оправдвть отправление детей на Голодные Игры чтобы держать дистрикты под контролем"говорю я
"я не думал об этом"говорит он
"я думала"отвечаю я
"Должно быть это из-за моих путешествий на арену."
"отлично"
мы знаем как поругаться"говорит он
"мы всегда это знали"
может это и к лучшему"
между нами говоря,мы взяли 2дистрикт
"правда?"на миг меня пронзает ощущение триумфа
затем я думаю о людях на площади
"были еще столкновения после того как меня ранили?
"немного"
Рабочие Ореха вырубили солдат Капитолия.
Мятежники просто сидели и смотрели". говорит он.
"На самом дели, вся страна просто сидела и смотрела."
"Да уж, это у них получается лучше всего," говорю я.
Вы думаете, что потеря основного органа должна приковать вас на несколько недель к постели, но чтобы поставить меня на ноги, мои врачи почти сразу хотят чтобы я начинала двигаться.
Даже с морфием, боль внутри не отступает несколько дней, но потом она значительно ослабевает.
Все равно, боль от ушиба ребер, обещает задержаться на некоторое время.
Я начинаю ненавидеть Джоанну за то, что она довольствуется моим морфием, но я все равно даю ей все, что она хочет.
Слухи о моей смерти быстро распространились, так что они посылают команду снять меня на больничной койке.
Я хвастаюсь своими шрамами и впечатляющими синяками, а также поздравляю дистрикты с успешным воссоединением.
Я предупреждаю Капитолий что мы скоро будем.
Как часть моего восстановления, я каждый день совершаю короткие наземные прогулки.
Однажды днем Плутарх присоединяется ко мне и сообщает новости о текущей ситуации.
Второй Дистрикт присоединился к нам, мятежники берут передышку, чтобы перегруппировать.
Укрепление линии поставки, осмотр раненных, обновление войск.
Капитолий, как 13 в Темные Времена, считается полностью оторванным от помощи извне, поскольку он может сбросить ядерную бомбу на своих врагов.
В отличие от 13, у Капитолия нет возможности восстановиться и стать самостоятельным.
"О, город в состоянии перекантоваться како-то время," говорит Плутарх.
"Конечно, у нех есть запас продовольствия.
Но разница между Тринадцатым и Капитолией - ожидания населения.
Тринадцатый привык к трудностям, тогда как в Капитолии все, что они знают, это - "Panem et Circenses".
"Что это значит?" Конечно я признаю Панем, но остальное не имеет смысла.
"Этому высказыванию тысячи лет, оно написанно на языке, который называли - латыни и использовалось в месте под названием Рим," объясняет он.
"Панем и Цирсенс переводится как 'Хлеба и Зрелищ'
Автор говорил, что взамен своих полных животов и развлечения, люди бросили свои политические обязанности и поэтому потеряли силу."
Я думаю о Капитолии.
Избыток еды.
И избыток развлечений.
Голодные игры.
"Так вот для чего нужны Дистрикты
Чтобы обеспечить капитолийцам "хлеб и зрелище"
"Да"
И пока это приносило плоды, Капитолий мог управлять своей небольшой империей.
Сейчас же, люди не могут быть обеспечены ничем к чему привыкли" , говорит Плутарх.
"У нас есть еда, и я собираюсь организовать промо-развлечение, уверен это будет популярным.
В конце концов все любят свадьбы."
Я замираю на дороге, от идеи, которую он предлагает, мне становится плохо.
Как-то организовать неправельную свадьбу между мной и Питом.
Я не появлялась у одностороннего стекла, с того момента как вернулась, по моему собственному желанию, только получаю новости о состоянии Пита от Хеймича.
Об этом он мало что говорит.
Применяются различные методы.
Наверное никогда не удасться вылечить его.
И как она они хотят, чтобы я вышла за муж за Пита в промо?
Плутарх быстро меня заверяет.
"О, нет, Китнисс.
Не твоя свадьба.
Финника и Энни.
Все, что ты должна сделать это сняться и притвориться, что счастлива за них."
"Это - одна из немногих вещей, для которых мне не нужно притворяться, Плутарх," говорю я ему.
Следующие несколько дней принесли немного суеты из-за планирования мероприятия.
Разница между Капитолием и Тринадцатым весьма ощутима.
Когда Коин говорит "свадьба", она имеет в виду двух человек, подписывающих листок бумаги и переезжающих в новое помещение.
Плутарх имеет в виду сотню людей, нарядно одетых в течение трехдневного празднования.
Забавно наблюдать, как они спорят за каждую мелочь.
Плутарх вынужден бороться за каждого гостя, каждую музыкальную ноту.
После того, как Коин накладывает вето на обед, развлечения, и алкоголь, Плутарх вопит, "Промо провалиться, если никто не будет развлекаться!"
Распорядителю Игр трудно придерживаться бюджета.
Но даже тихое празднования вызывает переполох в 13, где кажетоя вообще не бывает праздников.
Когда он объявил, что детям нужно спеть свадебную песню Четвертого Дистрикта, вызвался практически каждый ребенок.
Нет недостатка в добровольцах, чтобы сделать украшения.
В столовой, люди взволнованно обсуждают мероприятие.
Это больше, чем праздников.
Скорее всего нам катастрофически не хватает чего-то хорошего, поэтому мы все хотим принять в этом участие.
Это объясняет то что, когда у Плутарха возникает вопрос по поводу платься невесты - я добровольно предлагаю забирать Энни к себе домой в 12, где Цинна оставил много вечерней одежды в большом шкафу под лестницей.
Все свадебное платье, которое он сшил для меня, вернулись в Капитолий, но остались несколько платьев, которые я носила во время Тура Победителей.
Я немного осторожна в компании с Энни, посколько все, что я о ней знаю, это то, что Финник ее любит и что все считают ее сумашедшей.
На воздушном корабле я решаю, что она немного нестабильная нежели сумашедшая.
Она неуместно смеется или вообще в растерянности покидает разговор.
Ее зеленые глаза с такой интенсивностью прикованы к какой-либо точке, что вы сами пристально смотрите и пытаетесь понять, что она может видеть в пустом пространстве.
Иногда, без какой-либо причины, она зажимает уши руками, как будто пытается заглушить звук, причиняющий боль.
Она действительно странная, но если Финник любит ее. то мне этого достаточно.
Я получила разрешение моей подготовительной команды выбрать платье самостоятельно, поэтому я имею возможность принимать любые решения.
Когда я открываю шкаф, мы все замолкаем, невероятное ощущение присутствия Цинни в этом потоке тканей.
Октавия спадает на колени, утыкается щеками в подол юбки и рыдает.
"Так давно," она задыхается, "я видела что-либо симпатичное."
Несмотря на мнения со стороны Коин о том, что свадьба слишком шикарная, и Плутарха, о том что она слишком серая, свадьба грандиозное событие.
Триста счастливчиков, отобранных из 13 и несколько беженцев, носят свою каждодневную одежду, художественные оформления сделаны из осенней листвы, музыка обеспечена хором детей, сопровождаемых одиноким скрипачом из 12.
По стандартам Капитолия - это очень скромно.
Это не имеет значения, потому что ничто не может сравниться с красотой пары.
Дело не в одежде - Энни носит зеленое шелковое платье, которое я носила в 5, Финник в одном костюмов Пита - хотя одежда просто потрясающая.
Кто может не засмотреться на сияющие лица двух людей, для которых этот день был практически невозможен? Далтон, специалист по крупно-рогатому скоту из 10, проводит церемонию, подобно тому как они делали это в своем Дистрикте.
Но здесь добавлены некоторые штрихи из 4.
Сплетенное травяное полотно покрывает новобрачных во время их обета, легкое смазывание губ друг друга соленой водой, а также старая свадебная песня которая отправляет молодожен в морскую прогулку.
Нет, мне не нужно притворяться, что я счастлива за них.
После скрепляющего союз поцелуя,криков 'Горько!' и тоста с яблочным соком, скрипач затягивает мелодию, которая заставляет кажного из 12 дистрикта поднять голову.
Мы, возможно, самый маленький и самый бедный Дистрикт в Панеме, но мы умеем танцевать.
Ничего не было запланировано на этот счет, но Плутарх должен скрестить пальцы, приглашая команду для съемки.
Сальная Сей хватает Гейла за руку, тянет его на центр зала и становится напротив него.
Люди присоединяются к ним, формируя две линии.
И начинают танцевать.
Я держусь в стороне, хлопая в ритм, когда костистая рука зажимает мой локоть.
Джоанна сердито смотрит на меня.
"Ты собираешься упустить шанс позволить Сноу увидеть как ты танцуешь?" Она права.
Что может подсластить победу - счастливо танцующая Сойка-пересмешница? Я ищу Прим в толпе.
Зимними вечерами у нас было много времени, чтобы практиковаться, мы - хорошие партнеры.
Я развеиваю ее беспокойство по поводу ребер, и мы занимаем места в линии.
Это причиняет боль, но удовольствие от того, что Сноу наблюдает за тем как я танцую со своей младшей сестрой, превращает остальные чувства в пыль.
Танец преображает нас.
Мы показываем движения гостям из 13 Дистрикта.
Настаивая на том, чтобы жених и невеста присоединились.
Беремся за руки и делаем огромный, врашающийся круг, где люди танцуют ногами.
Так долго не происходило чего-либо настолько глупого, радостного, или забавного.
Это могло бы продолжаться всю ночь, если бы не последнее мероприятие, запланированное Плутархом.
Я ничего не слышала о нем, значит, оно должно было стать сюрпризом.
Четыре человека выкатывают огромный свадебный торт из соседней комнаты.
Большинство гостей отходит назад, освобождая дорогу для этой диковины, этого великолепного творения, где по сине-зеленым волнам с белыми гребнями из сахарной глазури плывут рыбы и парусные судна, тюлени и морские цветы.
Но я проталкиваюсь через толпу, чтобы убедиться в том, что и так поняла с первого взгляда.
Как не оставляло сомнений то, что вышивка на платье Энни была сделана рукой Цинны, так и то, что глазированные цветы на торте были выполнены Питом.
Это может показаться мелочью, но на самом деле говорит красноречивее всяких слов.
Хеймич многое держал от меня в секрете.
Тот мальчик, которого я видела в последний раз, неистово кричащий и пытающийся вырваться, никогда бы не сделал подобного.
Никогда бы не смог взять себя в руки и сосредоточиться на творении чего-то идеально подходящего Финнику и Энни.
Как будто ожидая мою реакцию, Хеймич стоит рядом со мной.
"Давай поговорим," говорит он.
В коридоре, далеко от камер, я спрашиваю, "Что с ним происходит?" Хеймич качает головой.
"Я не знаю.
Никто из нас не знает.
Иногда он почти разумен, а затем без причины снова теряется.
Приготовление торта было своего рода терапией.
Он целыми днями работал над ним.
Наблюдая за ним.
.
.
он казался почти прежним."
"Его выпустили?" спрашиваю я.
Эта мысль подняла меня до седьмого неба.
" О, нет.
Он под охраной.
Он все еще под замком.
Но я говорил с ним," говорит Хеймич.
"С глазу на глаз?" спрашиваю я.
И он не сошел с ума?"
"Нет.
Немного зол на меня, но по вполне понятным причинам.
Из-за того что я не рассказал о заговоре мятежников и других подобных вещах."
Хеймич на мгновение останавливается, решая что-то.
"Он говорит, что хочет увидеть тебя."
Я нахожусь на сверкающей яхте, окруженную сине-зелеными, плескающимеся волнами, покачивающие палубу у меня под ногами.
Мои ладони прижаты к стене, ища опоры.
Это не было частью моего плана.
Во Втором я вычеркнула Пита из своей жизни.
Затем я должна была пойти в Капитолий, убить Сноу и получить удовлетворение.
Ранение было лишь временное отступление от плана.
Я никогда не надеялась услышать, что он хочет меня видеть.
Но сейчас у меня нет права отказаться.
В полночь я стою за дверью его камеры.
Больничная палата.
Нам пришлось ждать Плутарха пока он закончит свадебный фильм, которым, не смотря на , как он выражается, 'кутеж', он вполне доволен.
"Лучшая вешь, которую Капитолий в основном игнорировал в Двенадцатом, это то, что люди всегда оставались непосредственными.
Зрители это проглотят.
Когда Пит признался, что любит тебя, или когда ты достала ягоды.
Стиль хорошей телепередачи.
Как жаль, что я не встречусь с Питом наедине.
Но доктора уже собралась за односторонним стеклом, с блокнотами и ручками.
Когда голос Хеймича в моем наушнике разрешает мне войти, я медленно открываю дверь.
Голубые глаза тут же сосредоточились на мне.
Он имеет по три крепления на каждой руке и иглу, которая готова усыпить его в том случае, если он потеряет контроль.
Он не пытается освободить себя, но наблюдает за мной настороженно, как человек который еще не уверен что я не выродок.
Я подхожу, пока не останавливаюсь в ярде от кровати.
Мне ничего не нужно делать руками, поэтому я скрещиваю их и пикрываю свои ребра до того как начинаю говорить.
" Привет."
"Привет," отвечает он.
Это похоже на его голос, на его прежний голос, но есть что-то еще.
Подозрение, упрек.
"Хеймич сказал, что ты хочешь поговорить со мной," говорю я.
"Для начала посмотреть на тебя."
"Кажется, будто он ожидает увидеть, что я превращусь в гибридного волка прямо на его глазах.
Он смотрит так долго, Что я украдкой бросаю взгляды на одностороннее стекло, надеясь на помощ от Хеймича, но в моем наушнике тишина.
"А ты не очень большая, не так ли? И даже немного симпатичная?"
Я знаю, что он прошел через ад и вернулся обратно, и все же, так или инач, но это замечание задевает меня.
"Что же, ты выглядел лучше.
Получая приглушенный смех Пита, Хеймич советует отступить.
"И даже нисколько не улыбнешься.
После всего, через что я прошел."
"
"Да.
Мы все прошли через многое.
И ты единственный, кого считали хорошим.
Не я.
"Я делаю все не правильно.
Я не знаю, почему я чувствую необходимость защищаться.
Его мучили! Его подвергали пыткам! Что со мной? Внезапно я понимаю, что могу начать кричать на него - сама точно не знаю, за что, - поэтому решаю выбираться оттуда.
"Знаешь, я не очень хорошо себя чувствую.
Я наверное зайду завтра."
Когда я подхожу к двери, его голос останавливает меня.
"Китнисс.
Я помню о хлебе."
Хлеб.
Наша единственная реальная встреча до Голодных Игр.
"Они показали тебе видео, где я рассказывала об этом," говорю я.
"Нет.
Существует видео, где ты говоришь об этом? Почему Капитолий не использовал его против меня?" спрашивает он.
"Я сделала его в день твоего спасения," отвечаю я.
Боль сжимает мои ребра словно тиски
Было ошибкой танцевать.
"Итак, что ты помнишь?
"Тебя.
Под дождем," говорит он мягко.
"Копающуюся в нашем мусорном баке.
Сжигание хлеба.
Моя мама ударяет меня.
Отношу хлеб свинье и вместо этого отдаю его тебе.
"
"Это все.
Что случилось," говорю я .
" На следующий день после школы, я хотела поблагодарить тебя.
Но я не знала как.
"
"Мы были на улице в конце дня.
Я пытался поймать твой взгляд.
Ты отвела глаза.
И затем.
.
.
почему-то я думаю что ты собирала одуванчики.
"Я кивнула головой.
Он помнит.
Я никогда не говорила об этом моменте вслух.
"Я должно быть тебя очень любил."
"
" Ты любил.
Мой голос прерывается и я начинаю кашлять.
" А ты меня любила? спрашивает он.
Я задерживаю взгляд на кафельном полу.
"Все говорят что я любила тебя.
Все считают что, поэтому Сноу мучил тебя.
Чтобы сломить меня.
"
"Это не ответ," говорит он мне.
" Я не знаю что думать, когда они показывают мне несколько кассет.
На первой арене похоже, ты попыталась убыть меня при помощи ос-убийц.
"
"Я пыталась убить вас всех," говорю я.
Вы загнали меня на дерево."
"
"Позже там было много поцелуев.
И они не кажутся очень правдоподобными с твоей стороны.
Тебе нравилось целоваться со мной?" спрашивает он
"Иногда," признаюсь я .
"Ты знаешь, что люди смотрят на нас сейчас?"
"Я знаю.
Что на счет Гейла?" он продолжает.
Мой гнев возвращается.
Мне плевать на его состояния -- но это не касается людей за стеклом.
"Он тоже неплохо целуется," говорю я коротко.
"И было хорошо целоваться с нами обоими? Ты еще с кем-нибудь целовалась?" спрашивает он.
"Нет.
Не было хорошо ни с одним из вас.
Но я не спрашивала твоего разрешения," говорю я ему.
Пита снова смеется - холодно, пренебрежительно.
" Ну, это же была часть твоей работы, не так ли?"
Хеймич не возражает, когда я ухожу.
Иду дальше по коридору.
Через вереницу отделений.
Нахожу теплую трубу и прячусь за прачечной.
Проходит много времени прежде, чем понимаю, почему я так расстроена.
Когда я понимаю, это звучит как приговор
Все те месяцы, когда я принимала как должное, что Пит считает меня замечателеной, закончены.
На конец, он видит меня такой, какая я на самом деле.
Жестокая.
Недоверчивая.
Манипулирующая.
Беспощадная.
И я ненавижу его за это.

Глава 18
Я бросаюсь в обучение с удвоенной силой.
Ем, живу и дышу разминками, тренировками, обучением обращению с оружием, лекциями по тактике.
Некоторые из нас переведны в отдельную группу, и это дает мне надежду на то, что я смогу противостоять в реальном бою.
Солдаты называют эту группу Блок, но татуировка на моей руке выглядит как "С".
С.
Ц.
Сокращенно - Симулирующие уличный бой.
Глубоко в недрах 13-го были сооружены городские кварталы Капитолия.
Преподаватель разбивает нас на команды по 8 человек, и мы пытаемся выполнять задания - занятие позиции, уничтожение цели, поиск дома, как если бы мы реально пробивали себе путь через Капитолий
Симулятор устроен так, что все задание может пойти прахом из-за одной ошибки.
Ложный шаг вызывает взрыв мины, на крыше появляется снайпер, оружие дает осечку, плач ребенка заводит в ловушку, старший группы -только голос, записанный на пленку - поражен минометом, и нужно решать, что делать дальше, без приказов.
Какая-то часть тебя понимает, что это всего лишь игра и никто не собирается тебя убивать.
Если наступаешь на мину -слышится взрыв и нужно упасть на землю, притворившись мертвой.
Но в остальных случаях все выглядит настолько реальным - вражеские солдаты, одетые в форму Миротворцов, задымление от дымовых бомб.
На нас даже выпускают газ.
Только я и Джоанна успеваем вовремя одеть маски.
Остальная часть нашей команды повержена в течение 10 минут.
А пару раз вдохнув предположительно безвредного газа, я зарабатываю головную боль до конца дня.
Крессида и ее команда снимают меня и Джоанну, пока мы отдыхаем.
Я знаю, что Гейл и Финник тоже снимаются.
Это часть новых роликов, чтобы показать, что мятежники готовятся ко вторжению в Капитолий.
В целом все идет хорошо.
А затем Пит начинает посещать наши утренние разминки.
Без наручников, но он все еще находится в сопровождении двух охранников.
После ланча я вижу его в поле, тренирующегося с группой начинающих.
Я не знаю о чем они думают.
Если простая размолвка с Дейли приводит к тому, что он начинает разговаривать сам с собой, то ему нет смысла учиться собирать оружие.
Когда я сталкиваюсь с Плутархом, он уверяет меня, что это все для камеры.
У них есть видео об Энни, выходящей замуж, и Джоханны, поражающей цели, но Весь Панем задаются вопросом, что с Питом.
Им нужно видеть, что Пит борется за мятежников, не за Сноу.
И возможно, если бы люди уивели всего несколько снимков, где мы с Питом вместе, не целующихся, а просто выглядищих счастливыми от того, что мы вместе...
Я убегаю прочь от него.
Этому не бывать.
В редкие моменты вынужденного бездействия я с волнением наблюдаю за приготовлениям к вторжению.
Вижу, что техническое оснащение и запасы провианта подготовлены, дивизии собраны.
Вы можете видеть когда кто-нибудь получает допуск, потому что его сразу коротко стрегут, это как опознавательный знак человека идущего в бой.
Много говорят о готовящемся наступлении, секретность которого будет обеспечена с помощью тоннелей, по которым поезда поставляли продукты в Капитолий.
Всего за несколько дней до первого перемещения войск Йорк неожиданно говорит Джоанне и мне,что она рекомендовала нас на экзамен и мы немедленно должны явиться
Он состоит из четырех частей: полоса препятствий, которые оценивают ваше физическое состояние, письменный экзамен по тактике, а также проверку знания оружия и борьбу с смоделированной ситуацией в Блоке.
Я справлюсь с первыми тремя, не успев занервничать, но остается незавершенная часть в Блоке.
они исправляют некоторые технические ошибки
Наша группа обменивается информацией.
Все выглядит очень правдоподобно.
Ты проходишь это в одиночку.
Нет никаких подсказок насчет места, куда тебя забросят.
Один мальчик шепотом рассказал, что он слышал, будто бы целью этого является выяснение индивидуальных слабостей.
Мои слабости? Это - дверь, которую я даже не хочу открывать.
Но я нашла тихое место и постаралась оценить, какими они могут быть.
Длина списка угнетает меня.
Отсутствие грубой физической силы.
Абсолютный минимум тренировок.
И каким-то образом мой статуст Сойки-пересмешницы не оказывается преимуществом в ситуации, когда они пытаются сделать из нас группу.
Есть много вещей, с которыми я не смогу справиться.
Джоанна идет по списку на три человека раньше меня, и я киваю ей в знак поддержки.
Я надеюсь, что я буду в начале списка, иначе я буду слишком много думать о своих слабостях.
Но к тому времени, как называют мое имя, я еще не знаю, какой должна быть моя стратегия.
К счастью, оказавшись в Блоке я понимаю, что большинство того, чему нас обучали, мне не здесь не пригодится.
Это ситуация - засада.
Отовсюду быстро появляются Миротворцы, и мне необходимо пробраться к месту встречи с остальной моей командой.
Я неспеша осматриваю улицу, выискивая Миротворцев, чтобы пройти незамеченной.
Двое на крыше слева, другой - в проеме двери впереди.
Это проблема, но не настолько большая, как я ожидала.
Появляется подспудная мысль, что это слишком легко - пробраться к своей цели.
Я нахожусь на расстоянии всего нескольких зданий от своей цели, когда ситуация начинает накаляться.
Я нахожусь на расстоянии в несколько зданий от моей цели, когда ситауция накаляется.
Около полдюжины Миротворцев поджидают за углом.
Я явно с ними не справлюсь, но тут я замечаю кое-что.
Бочку с бензином, небрежно лежащую в грязи.
Это все.
Мое испытание
Понять, что взорвав эту бочку, я пройду испытание.
Как только я решаю сделать это, старший моей группы, который до этого момента был бесполезен, спокойно приказывает мне прижаться к земле.
Все инстинкты кричат мне, что нужно поразить цель, отправить Миротворцев на тот свет.
И внезапно я понимаю, что военные знают о моей самой большой слабости.
С того самого момента, когда я бежала за оранжевым рюкзаком в моих первых Играх, с перестрелки в Восьмом, с внезапной реакции во Втором, когда я перебежала через площадь.
Я не выполняю приказы.
Я прижимаюсь к земле так сильно, что наверное, буду очищать подбородок от гравия целую неделю.
Кто-то взрывает бензобак.
Миротворцы погибают.
Я достигаю места встречи.
Когда я покидаю Блок с противоположной стороны, солдат поздравляет меня, ставит на моей руке штамп "команда № 451" и просит меня доложить Командующему.
Окрыленная успехом, я бегу через залы, поворачиваю за углы, спускаюсь вниз по лестнице, так как лифт слишком медленный.
Я врываюсь в комнату перед тем, как странность ситуации озаряет меня.
мне не к командующему, мне должны постричь волосы
Люди вокруг стола - не новоиспеченные солдаты, а те, кого называют снайперами.
Боггс улыбается и качает головой, когда видит меня.
"Давай посмотрим.
" Неуверенная сейчас, я вытягиваю вперед свою руку со штампом.
"Ты со мной.
Это специальное подразделение стрелков.
Присоединись к команде."
Он кивает на группу людей, стоящих у стены.
Гейл.
Финник.
Пятерых других я не знаю.
Моя команда.
Я не просто в деле, я должна буду работать под руководством Боггса.
С моими друзьями.
Я заставляю себя успокоиться, решительно шагаю по направлению к ним, вместо того, чтобы прыгать вверх-вниз.
Мы должно быть тоже важны, потому что мы в Команде, и ничего не поделаешь с некой Сойкой-пересмешницей.
Плутарх становится перед широкой плоской панелью в центре стола.
Он объясняет что-то о природе того, с чем мы столкнемся в Капитолии.
Я думаю, что это ужасная презентация, так как даже на носочках, я не могу видеть то что на экране - пока он не нажимает на кнопку.
Голографическое изображение блока Капитолия появляется в воздухе.
"Это, к примеру, площадь, окружающая один из бараков Миротворцев.
Не такая уж неважная, но и не самая решающая цель, но все равно, смотрите."
Плутарх вводит что-то вроде кода на клавиатуре, и начинает вспыхивать свет.
Целое разнообразие цветов и мерцают они с разной скоростью.
"Каждый цвет обозначает ловушку.
Оно показывает разные препятствия, которые могут быть чем угодно - от бомбы и до банды болванов.
Не делайте никаких ошибок, чтобы оно не представляло - это предназначено либо для того, чтобы заманить вас в ловушку, либо для того чтобы убить.
Некоторые из них были созданы еще в Темные Дни, другие развивались годами.
Если честно, я сам создал приличную часть.
Эта программа, которую один из наших людей прихватил с собой, когда мы покидали Капитолий, наша самая последняя информация.
Они не знают, что она есть у нас.
Но вероятно новые ловушки были активированы за последние несколько месяцев.
Это - то, с чем вы столкнетесь."
Я не осознаю, что мои ноги движутся к столу,пока я не оказываюсь в дюймах от голограммы.
Моя рука опускается в чашу, мигающую зеленым светом.
Кто-то присоединяется ко мне, его тело напряжено.
Конечно, Финник.
Потому что, только победитель увидит то, что я так быстро обнаружила.
Арена.
Напичканная ловушками, которыми управляет Распорядитель Игр.
Пальцы Финника осторожно гладят красную полосу, обозначающую дверной проем.
"Леди и джентельмены.
.
."
Его голос тихий, но мой раздается на всю комнату.
"Семьдесятшестые Голодные Игры начинаются!"
Я смеюсь.
Быстро.
Перед тем, как кто-либо мог понять, что значат те слова, которые я только что произнесла.
Перед тем, как поднимаются брови, произносятся возражения, слагаются два и два, и выводится решение, что меня следует держать от Капитолия как можно дальше.
Потому что озлобленный, независимый победитель, запрятавший свои шрамы под такую толстую броню, что не пробиться, - последний человек, которого хотели бы видеть в команде.
"Я даже не знаю, почему ты потрудился провести Финника и меня через треннировки, Плутарх," говорю я.
"Да, мы ведь два самых подготовленных солдата из тех, что у тебя есть," самоуверенно добавляет Финник.
"Не надейтесь, что этот факт заставит меня передумать" - нетерпеливо говорит он.
"Вернитесь в строй, Солдаты Одейр и Евердин."
Я заканчиваю презентацию"
Мы отступаем к нашим местам, игнорируя вопросительные взгляды. брошенные нам по пути.
Я принимаю сосредоточенный вид, пока Плутарх продолжает, киваю головой, перемещаюсь, чтобы лучше видеть то, о чем он рассказывает, заставляя себя держаться непосредственно, до того момента, когда я смогу добраться до леса и кричать.
Или проклинать.
Или плакать.
Или все сразу.
Если это был тест, то мы оба, Финник и я, прошли его.
Когда Плутарх заканчивает, и встреча прерывается, мне становится плохо, когда я узнаю, что для меня есть особое задание.
Но это значит лишь то. что я пропускаю военную стрижку, так как они хотят, чтобы Сойка-пересмешница как можно больше была похожа на девушку на арене, в ожидании, пока противники сдадутся.
Для камер, конечно.
Я пожимаю плечами - мне все равно, какой будет длина моих волос.
Меня отпускают без дальнейших комментариев.
Финник и я стремительно подходим друг к другу в коридоре.
"Что я скажу Энни?" говорит он шепотом.
"Ничего," отвечаю я.
"Это то что услышат от меня мама и сестра."
Достаточно плохо, что мы знаем, что направляемся обратно в полностью оснащенную арену.
Не стоит перекладывать это на тех, кого мы любим.
"Если она увидит ту голограмму..." - начинает он.
"Не увидит.
Это секретная информация.
Должна быть секретной" говорю я.
"В конце концов это не настоящие Игры.
Любое количество людей может выжить.
Мы просто принимаем все слишком близко к сердцу потому что... в общем, ты знаешь почему.
Ты все еще хочешь пойти, не так ли?"
"Конечно.
Я хочу уничтожить Сноу также сильно как и ты," говорит он.
"Это будет не так, как с другими," - говорю я твердо, пытаясь убедить в этом и себя.
Потом я осознаю сущность сложившейся ситуации.
"В этот раз Сноу тоже будет играком."
Прежде чем мы можем продолжить, появляется Хеймич.
Он не был на собрании и думает не об аренах, а о чем-то еще.
"Джоанна в больнице."
Я считала, что Джоанна в порядке, сдала свой экзамен, но просто не была назначена в отделение стрелков.
Она плохо метает топор, но на среднем уровне владеет огнестрельным оружием.
"Она ранена? Что случилось?"
"Это произошло, когда она была на Блоке
Они пытались разузнать потенциальную слабость солдата.
Для этого они затопили улицу," говорит Хеймитч
Это не поможет.
Джоанна умеет плавать.
Во всяком случае, я вроде бы вспомнила, как она плавала во время Двадцатипятилетия Подавления.
Конечно не как Финник, но и не один из нас не подобны Финнику.
"И?"
"Так они пытали ее в Капитолии.
Пропитывали ее и затем били током," говорит Хеймич.
"В Блоке у нее была яркая вспышка воспоминаний.
Она впала в панику, не понимала, где находится.
Она вернулась под воздействием успокоительного.
"Финник и я просто стояли там, словно мы потеряли способность отвечать (реагировать).
Я думаю о том почему Джоанна никогда не моется.
Как в тот день она заставила себя выйти под дождь, словно это была кислота.
Я списывала ее страдания на абстинентный синдром.
"Вам двоим следует навестить ее.
"Вы самые близкие для нее люди," - сказал Хеймитч.
Это делает все еще хуже.
Я точно не знаю, что происходит между Джоанной и Финником.
Но я едва знаю ее.
Ни семьи.
Ни друзей.
Лишь символ из 7, лежащий рядом с ее повседневной одеждой в неподписанном ящике.
Ничего.
"Я лучше пойду скажу Плутарху.
Он не будет счастлив," продолжает Хеймич.
"Ему нужно максимально возможное количество победителей для камер, чтобы следовать в Капитолий
Думаю, это делается для лучшего представления по телевизору.
"Ты и Бити идете?" спрашиваю я.
"Как можно больше молодых и привлекательных победителей, насколько это возможно" - поправляет сам себя Хеймитч.
"Так что нет.
Мы будем здесь."
"Финник направляется вниз, чтобы увидеть Джоанну, а я задерживаюсь на несколько минут снаружи, пока не выходит Боггс.
Теперь он мой командир, и я догадываюсь, что он единственный, кого можно попросить об особом одолжении.
Когда я рассказываю ему от том, что собираюсь сделать, он выписывает мне пропуск, так что я могу выйти в лес во время Отражения, при условии, что буду оставаться в поле зрения охранников.
Я бегу в свою комнату, думая об использовании парашюта, но это навевает слишком много неприятных воспоминаний.
Вместо этого я иду через холл и беру один из белых хлопчатобумажных бинтов, которые принесла из 12.
Квадратный.
Крепкий.
Всего один.
В лесах я нашла сосну и сняла пригоршню ароматных иголок с сучьев.
Насыпала иголки в середину бинта, завязала концы и обвязала их виноградной лозой, получился узелок размером с яблоко.
У двери палаты я мгновение наблюдаю за Джоанной, понимая, что вся ее свирепость показная.
Лишенная этого, теперь она просто молоденькая девушка с широко распахнутыми глазами, пытающаяся не заснуть, вопреки действию лекарств.
Боящаяся того, что принесет ей сон.
Я пересекаю палату, подхожу к ней и протягиваю узелок с иголками.
"Что это?" спрашивает она хрипло.
Мокрые концы ее волос около лица напоминают шипы.
"Я сделала это для тебя.
Чтобы ты положила в свой ящик.
Я кладу его ей в руку.
"Понюхай."
Она подносит узелок к носу и принюхивается.
"Запах подобно дому. "
Слезы застилают ее глаза.
"Это то на что я надеялась.
Ты из Седьмого, вот и все," - говорю я.
"Помнишь как мы познакомились? ТЫ была деревом.
Что ж, кратко".
Внезапно, она хватает мое запястье железной хваткой.
"Ты должна его убить Китнисс."
"Не беспокойся."
Я сопротивляюсь искушению выдернуть руку.
"Поклянись.
На чем-то , что дорого тебе," она шипит.
"Я клянусь.
Своей жизнью."
Но она не отпустила мою руку.
"Жизнью своей семьи," настаивала она.
"Жизнью своей семьи," повторила я.
Я полагаю, что моего беспокойства о собственном благополучии теперь недостаточно.
Она отпускает, и я потираю запястье.
"Почему ты думаешь я иду в любом случае, глупая?" Это заставляет ее улыбнуться.
"Я просто должна была это услышать."
Она прижимает узелок с сосновыми иголками к носу и закрывает глаза.
Последние дни проходят быстро.
После утренней разминки моя команда целый день проводит на стрельбище.
Я в основном упражняюсь с оружием, но около часа отведено на индивидуальное оружие - я пытаюсь использовать свой лук, а Гейл - свой, тяжелый, напичканный разными устройствами.
Тризубец разработанный Бити для Финика имеет много характерных особенностей, но самое замечательное - то, что он может бросить его, нажать кнопку на металлической манжете на его запястье, и он возвратится это к его руке, не нужно искать его.
Иногда мы стреляем в макеты Миротворцев, чтобы ознакомиться со слабостями в их защите.
Щель в броне, так сказать.
Если ты поражаешь плоть, тебя вознаграждают взрывом поддельной крови.
Наши макеты пропитаны красным.
Это позволяет видеть, как высок уровень точности стрельбы в нашей группе.
Помимо Финника и Гейла, наш отряд включает пять солдат из 13.
Джексон, женщина средних лет, которая является заместителем командира Боггса, выглядит медлительной, но может поразить вещи, которые мы не в состоянии даже увидеть.
Дальнозоркая, говорит она.
Еще есть пара сестер лет двенадцати, по фамилии Лиг - мы назваем их Лиг 1 и Лиг 2 для ясности, потому что они настолько одинаковые в уинформе и невозможно понять -кто из них кто. Только потом я замечаю желтые пятна в галаза Лиг 1.
Два парня старшего возраста,
Митчелл и Хом, никогда не говорят много, но могут попасть в пыль на твоих ботинках с пятидесяти ярдов.
Я вижу другие команды, которые также довольно хороши, но я полностью не понимаю нашей задачи пока утром к нам не присоединяется Плутарх.
"Команда Четыре-Пять-Один, Вы были отобраны для специальной миссии," начинает он.
Я кусаю внутреннюю часть губы, очень сильно надеясь что это убийство Сноу.
"У нас много снайперов и мало людей, способных поработать на камеру.
Поэтому, мы выбрали 8 из вас, которые станут "Звездной командой".
На экране вы будете лицом вторжения.
Разочарование, шок, а затем и гнев проносятся по группе.
"Вы хотите сказать, что мы фактически не будем учавствовать в бою" подытожил Гейл.
Вы будете в бою, но возможно не всегда на линии фронта.
"Если в этой войне можно найти линию фронта," -сказал Плутарх.
"Ни один из нас не хочет этого.
"Замечание Финника сопровождается общим рокотом согласия, одна я молчу.
Мы будем бороться.
"Вы будете настолько полезными в военных действиях, насколько это возможно," - говорит Плутарх.
"И было решено, что от вас будет больше пользы, если вас будут показывать по телефизору.
Только вспомните, какой эффект вызывало появление Китнисс в костюме сойки-пересмешницы.
Это обратилось в восстание повсюду.
Вы замечаете, что она единственная не жалуется? Потому что она понимает власть экрана."
"На самом деле, Кэтнисс не жалуется, потому что хотя у нее и нет желания оставаться со "Звездной командой", но она понимает необходимость добраться до Капитолия прежде, чем план будет приведен в исполнение.
К тому же, если она будет слишком много жаловаться, это может вызвать подозрения.
"Но ведь все это не притворство, правда?" - спрашиваю я.
"Это была бы пустая трата таланта.
"Не беспокойся," сказал Плутарх мне.
"У тебя будет множество реальных целей, чтобы их поразить.
Только не взорвись.
У меня и так достаточно дел, чтобы еще искать тебе замену.
А теперь отправляйтесь в Капитолий и устройте отличное шоу."
Когда мы утром улетаем, я прощаюсь со своей семьей.
Я не сказала им, насколько оборонительные сооружения Капитолия воспроизводят оружие на арене, но мой уход на войну был ужасен сам по себе.
Моя мать крепко обнимает меня в течение долгого времени.
Я чувствую слезы на ее щеке, те, что она сдержала, когда я была отобрана для Игр
"Не беспокойся.
Я буду в полной безопасности.
Я даже не настоящий солдат.
Только одна из телевизионных марионеток Плутарха," заверяю я ее.
Прим ведет меня до дверей больницы
Как ты себя чувствуешь?"
"Лучше, зная,что Вы - там где Сноу, не может достать Вас," говорю я.
"В следующий раз, когда мы увидимся, мы будем свободны от него," говорит Прим твердо.
Она обнимает меня за шею.
Будь осторожна
Я думаю сказать последнее прощай Питу, но решаю что так будет хуже для нас обоих.
Но все равно прячу жемчужину в карман своей униформы
Символ мальчика с хлебом.
Корабль на воздушной подушке доставляет нас в Двенадцатый к транспортировочной площадке, которая была установлена вне зоны огня.
Никакой роскоши в поездке, а только грузовой автомобиль, заполненный битком солдатами в темно серой униформе.
После нескольких дней путешествия нас высаживают в одном из тоннелей, ведущих в Капитолий. Оставшиеся шесть часов пути мы проходим пешком, стараясь ступить на светящуюся зеленую линию, отмечающую безопасный проход наружу.
Мы выходим к лагерю повстанцев - 10 блоков, расположенных за железнодорожным вокзалом, на который я и Пит прибывали в прошлый раз.
Все уже занято солдатами.
Команде 451 выделяют место для палаточного лагеря.
Эта территория охраняется больше недели.
Повстанцы прогнали отсюда Миротворцев, теряя стони жизней.
силы Капитолия отступили и сгруппировались дальше в городе
Между нами лежат минированное
улицы, пустые и привлекательные.
Каждому необходимо ознакомиться с ловушками до того, как мы сможем продвинуться.
Митчелл спрашивает про самолетные бомбежки -мы чувствуем себя очень неуютно на открытом пространстве - но Боггс говорит, что это не проблема.
Большинство воздушных кораблей Капитолия было уничтожено во Втором или во время вторжения.
Если у них и есть что-то в запасе, они не показывают этого.
Вероятно, Сноу и его окружение смогут спастись таким образом из какого-нибудь подземного президентского бункера.
Наши собственные воздушные корабли были созданы после атаки зенитных ракет Капитолия, уничтожившей первые несколько поколений.
Надеемся, что сражения в этой войне будут происходить на улицах и нанесут только поверхностные разрушения и унесут минимум человеческих жертв.
Мятежникам нужен Капитолий, так же как Капитолию нужен был 13.
По истечении трех дней, большинство команды 451 мается от скуки.
Крессида и ее группа фотографируют нас бездельничающих.
Они говорят, что мы часть команды дезинформации.
Если повстанцы хоть раз взорвут ловушку, через две минуты в Капитолии узнают о том, что у нас есть голографическая карта.
Таким образом нам нужно много времени потратить на разрушение вещей, которые не имеют значения, чтобы отбросить их подозрения.
Главным образом мы только добавляем радужные цвета, чтобы не видно было настоящего цвета зданий.
Я подозреваю, что они сокращают эту длину в футах для разрушения существенных целей Капитолия.
Время от времени кажется, что услуги настоящего снайпера необходимы.
Восемь рук поднимается вверх, но ни меня, ни Гейла, ни Финника никогда не выберут.
"Это твой собственный промах, быть готовым только к камере," сказала я Гейлу.
Если бы взглядом можно было убить.
Я не уверена, что они знают, что делать с нами тремя, особенно со мной.
Костюм Сойки-пересмешницы со мной, но я одета в свою униформу.
Иногда я использую оружие, иногда они просят меня пострелять из лука.
Это - как будто они не хотят полностью терять Сойку-пересмешницу, но хотят понизить мою роль до
пехотинца.
С тех пор как я плевала на все, это забавно - что теперь меня это расстраивает.
В то время как я внешне выражаю недовольство из-за отсутствия нашего реального участия в действиях, я занята своей собственной повесткой дня.
У каждого из нас есть бумажная карта Капитолия.
Форма города почти идеальный квадрат.
Линии делили карту на меньшие квадраты, с буквами сверху и номерами сбоку сформированной сетки.
Я запоминаю это, отмечаю каждый перекресток и переулок, но это лишь коррективный материал.
Командиры заканчивают работу над голограммой Плутарха
У каждого есть портативное изобретение, называемое Холо (Holo), которое генерирует изображения, подобные тем, что я видела в Командовании.
Они могли увеличить любую части сетки и посмотретькакие ловушки их поджидают.
Холо - не зависит от бумаги, а прославленная карта действительно, как это ни обидно не может ни послать, ни получить сигналы.
Но это гораздо лучше, чем моя бумажная версия.
Холо активируется голосом конкретного командира,называю свое имя.
Как только это сработает, оно отвечает на другие голоса в эскадроне так, если бы, скажем, Боггс был убит или ранен, то кто-то мог бы начать командовать.
Если любой в команде повторит "nightlock" три раза подряд, то Holo взорвется, унося все с собой в радиусе 5 ярдов.
Это в целях безопасности в случае захвата.
подразумевается, что мы все сделали бы это
без колебания.
Так что все, что мне нужно сделать, это украсть активированное Холо Боггса и очистить его прежде, чем он заметит.
Я думаю легче украсть его зубы.
На четвертое утро, солдат Лиг 2 не заметила обозначенную капсулу
Это не развязывает войну с роем комаров-мутантов, к которым подготовлены мятежники, но взрывающиеся стрелы все же выпущены.
Каждая находит ее мозг.
Она умирает, прежде чем медики успевают до нее добраться.
Плутарх обещает быструю замену.
Следующим вечером прибывает новый член нашей команды.
Без наручников.
Без охранников.
Прогуливается по станции со своим ружьем, которое висит на ремне за плечом.
Это вызывает шок, замешательство, сопротивление, но номер 451 свежими чернилами отпечатан на руке Пита.
Боггс освобождает его от оружия и идет позвонить.
"Это не имеет значения," - говорит Пит оставшимся.
"Меня непосредственно назначила Президент.
Она решила, что в промо стоит добавить огня.
"Возможно это так
Но если Коин послала Пита сюда, она что-то задумала.
Решила, что я более полезна для нее мертвой, чем живой.