Глава двенадцатая

В этом нет никакого смысла. Абсолютно. Это полное безумие, как ни посмотри. Неужто «Чарльз Риз» – это дядюшка Билл? Но зачем ему навещать Сэди под вымышленным именем? И почему он об этом даже не заикнулся?
Ни за что не поверю, что его визит имеет отношение к ожерелью… Быть того не может. Он же миллионер, а тут старомодное и не особо ценное украшение.
Детали головоломки никак не хотят складываться, так что впору биться головой о стену, но стены под рукой нет, потому что я утопаю в мягком нутре лимузина. Лимузин принадлежит дяде Биллу.
Оказаться здесь было не так-то просто. Никогда в жизни я не звонила дядюшке Биллу и поэтому даже не представляла, как до него добраться. Родителей не спросишь, сразу начнут интересоваться, зачем мне сдался дядя Билл, что я делала в доме престарелых и о каком ожерелье идет речь. Пришлось обращаться в главный офис «Лингтонс», долго объяснять, кто я такая, пока один из ассистентов не назначил мне встречу с дядюшкой.
Ей-богу, проще добраться до американского президента. В течение часа шесть разных помощников закидывали меня электронными посланиями, назначали и меняли время и место встречи, посылали за мной машину, напоминали об удостоверении личности и лимите времени, спрашивали о моем любимом сорте кофе «Лингтонс»… И все ради десятиминутного разговора.
Машина у дядюшки, как у рок-звезды: два ряда кресел друг напротив друга, телевизор и заказанный мной клубничный коктейль. Я почти расчувствовалась, но вспомнила папины слова, мол, дядя Билл посылает машину за людьми, чтобы иметь возможность без проблем отправить их восвояси, когда они ему надоедят.
– Уильям и Майкл, – произносит вдруг Сэди, сидящая напротив. – Я все свое имущество оставила мальчикам.
– Ага, – киваю я.
– Надеюсь, они были рады. Там набежала приличная сумма.
– Наверняка, – с энтузиазмом вру я, вспомнив разговор между папой и мамой. Плата за дом престарелых съела практически все сбережения, но Сэди знать об этом необязательно. – Каждый бы обрадовался.
– Еще бы, – гордо говорит Сэди.
Машина съезжает с шоссе и вскоре тормозит перед внушительными воротами. Дорогу преграждает шлагбаум, сразу за воротами будка, из которой выходит охранник.
Сэди разглядывает огромный особняк, который маячит за чередой клумб и лужаек.
– Боже! – В голосе ее непритворное изумление. – Вот это домище! Похоже, у него водятся денежки.
– Я же говорила, – едва слышно шепчу я, передавая паспорт водителю. Он протягивает документ охраннику, и они пускаются в долгие переговоры.
– Про сеть кофеен? – Сэди морщит носик.
– Вот именно. Их тысячи. И они повсюду. В Англии его знают абсолютно все.
После паузы Сэди признается:
– Хотела бы я быть знаменитостью.
В голосе такая тоска, что я чуть было не брякаю: «Какие твои годы, еще станешь!» Но тут до меня доходит абсурд ситуации, и я прикусываю язык. Вряд ли ей представится много шансов.
Машина мягко трогается с места, и я зачарованно смотрю вокруг. Я была в дядюшкином особняке всего раз и успела забыть, какое это потрясающее и даже пугающее здание. Георгианский дом с пятнадцатью спальнями и двумя бассейнами внизу. Двумя.
«Хватит психовать, – приказываю я себе. – Подумаешь, дворец. Да и он не небожитель».
Но великолепие так давит. Всюду лужайки и фонтаны, садовники обрезают живые изгороди, а стоит нам подъехать к крыльцу, как по ступеням сбегает высокий мужчина в темном костюме, солнечных очках и с неприметным наушником.
– Лара? – Он пожимает мне руку, словно мы старые друзья. – Я Дамиан. Работаю на Билла. Он с нетерпением ждет вас. Пойдемте в рабочее крыло. – Мы хрустим гравием, и мужчина как бы между делом спрашивает: – Так о чем вы хотели с ним поговорить? Никто так и не понял.
– Это… хм… семейное дело. Простите.
– Нет проблем, – сияет улыбкой Дамиан. – Я понимаю. – И добавляет в невидимый микрофон: – Мы уже тут, Сара.
Боковое крыло так же грандиозно, как основное здание, но выполнено из стекла, бетона и нержавеющей стали. Навстречу нам выходит девушка в черном костюме.
– Здравствуйте, Лара. Добро пожаловать. Я Сара.
– Передаю вас в заботливые руки, – сверкает безукоризненными зубами Дамиан и шуршит обратно.
– Такая честь познакомиться с племянницей Билла! – радостно восклицает Сара.
– Ага. Э-э-э… Благодарю.
– Наверное, Дамиан предупредил вас, – Сара усаживает меня в кресло и садится напротив, – что нам нужно знать цель вашего визита. Мы обязаны расспросить каждого посетителя. Исключительно для блага дела – подготовиться, провести предварительную работу. Это сильно упрощает жизнь.
– Я уже сказала Дамиану. Это семейное дело. К сожалению.
Приятная улыбка не покидает лицо Сары.
– Ну хотя бы намекните. Просто обозначьте область.
– Не могу, даже если бы хотела. Извините, это… слишком личное.
– Вот как. Понимаю. Простите, покину вас на минутку.
Она перемещается в другой угол приемной и бормочет что-то в невидимый микрофон. Сэди подслушивает, потом возвращается ко мне, трясясь от беззвучного смеха.
– Ну? – шепчу я. – Что там?
– Говорит, ты не слишком похожа на террористку, но дополнительная охрана не помешает.
– На кого похожа?.. – вырывается у меня, и Сара тут же оборачивается. – Простите, – машу ей рукой, – просто чихнула… А что еще? – едва слышно спрашиваю я, когда Сара отворачивается.
– Что у тебя зуб на Билла. Видимо, из-за работы, которую он тебе не дал.
Зуб? Из-за работы? Я с недоумением смотрю на Сэди. А, тот разговор на похоронах.
– Последний раз мы виделись с дядюшкой на похоронах, когда я устроила шоу с новостью про убийство. Наверняка рассказал всем, что я психопатка!
– Какая прелесть! – хихикает Сэди.
– Ничего смешного! – сержусь я. – Наверняка они уверены, что я жажду его крови! А все из-за тебя!
Сара приближается, и я поспешно затыкаюсь.
– Что ж, Лара, – она улыбается, но голос решительный, – человек из команды Билла будет сопровождать вас во время встречи и делать записи. Договорились?
– Послушайте, Сара, – отвечаю я в тон. – Разве я похожа на сумасшедшую? Я ничего не имею против дяди Билла. И не нужно за мной записывать. Мне просто надо поговорить с родственником с глазу на глаз. Всего пять минут. Это все, что мне нужно.
Сара молчит. На лице все та же жизнерадостная улыбка, но глаза тревожно бегают.
– Ладно, – говорит она наконец. – Пусть будет по-вашему.
Она садится и нервно теребит наушник.
– Как дела у тетушки Труди? – пытаюсь завязать я светскую беседу. – Она здесь?
– Труди в другом доме, во Франции, – охотно сообщает Сара.
– А Диаманта? Может, мне пока поболтать с ней за чашечкой кофе?
Никакого кофе я не хочу, просто демонстрирую собственную адекватность.
– Хотите встретиться с Диамантой? – Глаза Сары стали еще тревожнее. – Прямо сейчас?
– Просто перекинуться парой слов, если она, конечно, здесь…
– Я позвоню ее секретарше. – Она вскакивает, бросается в угол, бормочет что-то в микрофон и практически сразу возвращается. – Увы, Диаманте сейчас делают маникюр. Но она готова встретиться как-нибудь в другой раз.
Так я и поверила. Да она даже звонить не стала. Бедная затюканная Сара. Она опасливо косится на меня, словно я лев, сбежавший из зоопарка. Так и хочется заорать «руки вверх!» и посмотреть, как она упадет на пол.
– Какой у вас милый браслет, – говорю я вместо этого. – Очень оригинальный.
– Спасибо. – Она осторожно протягивает руку и позвякивает двумя серебряными дисками на цепочке. – Вы еще не видели? Он из новой коллекции «Двух монеток». Начиная с января будет продаваться во всех лингтоновских кофейнях. Уверена, Билл подарит вам такой же. В коллекции еще кулон, футболки и подарочный набор с двумя монетками в коробочке для ювелирных украшений…
– Неплохая идея, – вежливо киваю я. – Бизнес продолжает развиваться.
– «Две монетки» развернулись не на шутку, – убежденно говорит она. – И это только начало. Этому бренду прочат славу «Лингтонс». Вы слышали про голливудский фильм?
– Конечно, – поддакиваю я. – Пирс Броснан уже согласился сыграть дядю Билла?
– Наверняка и реалити-шоу соберет огромную аудиторию. Ведь оно обращено ко всем и каждому. Я имею в виду вдохновляющий пример Билла. – Глаза Сары горят, она и думать забыла о том ужасе, который я внушала ей пару минут назад. – Просто берешь две монетки и меняешь свое будущее. Один и тот же принцип для семьи, бизнеса и экономики… А знаете, сколько известных политиков звонило Биллу после выхода книги? Каждый хотел что-то позаимствовать и применить это в своей стране. – Она почтительно понижает голос: – Даже президент Соединенных Штатов.
Я под впечатлением.
– Ему звонил американский президент?
– Человек от президента. Конечно, Билл и сам мог бы заняться политикой. Ему есть что предложить миру. Работать на него – такая честь.
Она похожа на религиозную фанатичку. Сэди чуть не умерла со скуки во время ее пламенной речи.
– Пойду понюхаю, – и Сэди растворяется в воздухе.
– О'кей, – говорит Сара в микрофон. – Мы готовы. Билл ждет вас, Лара.
Она жестом предлагает следовать за ней. Мы идем по коридору, завешанному картинами Пикассо (подозреваю, подлинники), и оказываемся в небольшой приемной. Я нервно одергиваю юбку и делаю несколько глубоких вдохов. С чего мне волноваться? В конце концов, это мой родной дядя. Я могу с ним встречаться когда хочу. Так что пора расслабиться…
Но я ничего не в состоянии с собой поделать. Ноги подкашиваются.
А все из-за огромных дверей. Нормальные двери такими не бывают. Это гигантские, до потолка, блоки светлого полированного дерева, которые бесшумно распахиваются, когда люди входят и выходят.
– Кабинет дядюшки Билла? – киваю я на дверь.
– Это внешний офис, – снисходительно улыбается Сара. – А вы встречаетесь во внутреннем. – Она прислушивается к пищанию наушника, потом рапортует: – Мы заходим.
В просторном офисе со стеклянными стенами парочка дорого одетых парней – на одном футболка «Двух монеток». Они вежливо улыбаются, не отрываясь от компьютеров. Останавливаемся у следующей двери. Сара смотрит на часы, высчитывая секунды, потом стучит.
И вот я уже в светлой комнате со сводчатым потолком, стеклянной скульптурой на пьедестале и удобной мягкой мебелью. Шесть мужчин в деловых костюмах как по команде встают. Дядюшка Билл, одетый в джинсы и серый джемпер, остается сидеть. С последней нашей встречи он еще больше загорел, волосы цвета воронова крыла блестят, одной рукой он нежно поглаживает кофейную чашку «Лингтонс».
– Спасибо, что уделил нам время, Билл, – прочувствованно говорит один из мужчин. – Мы в неоплатном долгу.
Дядя Билл не удосуживается ответить, только поднимает руку, как Папа Римский. За тридцать секунд, пока мужчины выходят, непонятно откуда взявшиеся три девушки в черной униформе убирают посуду со стола, а Сара подталкивает меня вперед.
Она тоже волнуется.
– А вот и Лара, – мурлычет она. – Лара хочет поговорить с вами наедине. Дамиан выделил ей пять минут, но тема беседы нам неизвестна. Если что, Тед наготове. – Она понижает голос: – Не вызвать ли дополнительную охрану?
– Спасибо, Сара, все в порядке, – обрывает ее дядя Билл. – Присаживайся, Лара.
Я сажусь, и Сара исчезает, мягко прикрыв за собой дверь. Дядя Билл не смотрит на меня, что-то набирает на смартфоне. Приходится изучать висящие повсюду фотографии хозяина кабинета с разными знаменитостями. Мадонна. Нельсон Мандела. Футбольная сборная Англии в полном составе.
– Ну? – наконец спрашивает он. – Что ты от меня хочешь?
– Я… хм… – прочищаю горло. – Я…
У меня заготовлена целая куча хлестких фраз. Но, оказавшись в святая святых, я словно онемела. И неудивительно. Речь ведь идет о Билле Лингтоне. Жутко важном и занятом денежном мешке, поучающем президентов, как управлять страной. Неужели он поедет в дом престарелых за грошовым ожерельем пожилой леди? Как мне это вообще в голову пришло?
– Лара? – с нажимом спрашивает он.
Раз уж я здесь, отступать поздно. Это как прыжок в воду. Зажмурься посильнее, задержи дыхание – и ныряй!
– На прошлой неделе я ездила в дом престарелых двоюродной бабушки Сэди, – выпаливаю я. – Оказывается, недавно ее навещал какой-то Чарльз Риз, как две капли похожий на вас, в общем, я ничего не поняла, поэтому приехала спросить.
Я перевожу дыхание. Дядя Билл смотрит на меня так, словно я отплясываю перед ним в юбке из пальмовых листьев.
– Господи Иисусе, – бормочет он. – Ты так и не выкинула из головы это якобы убийство? И за этим ты приехала?.. – Он тянется к телефону.
– Все не так просто. – Губы дрожат, но я заставляю себя продолжать. – Речь не об убийстве. Я поехала туда из чувства вины… ведь никто из нас ею не интересовался. В смысле, пока она была жива. А там мне рассказали про другого посетителя, и он был как две капли воды похож на вас, вот я и хочу узнать. Ничего больше… Просто узнать.
Прекращаю бормотать и слышу, как стучит мое сердце. Дядя Билл медленно опускает телефонную трубку и пристально смотрит на меня. Видимо, прикидывает, связываться со мной или не стоит.
– Похоже, у нас обоих были причины туда поехать. Ты права. Я был у Сэди.
Я чуть не подпрыгиваю. Ух ты! С первого выстрела – и сразу в яблочко! Может, мне стать частным детективом?
– Но почему под именем Чарльза Риза?
– Лара, – объясняет он с безграничным терпением, – я знаменитость. Я не могу посвящать всех и каждого в свою частную жизнь. Благотворительность, посещение больниц… – он разводит руками, – я пользуюсь псевдонимом ради удобства. Представь, какая поднимется шумиха, если пронюхают о моем визите к старушке. – Он дружелюбно подмигивает мне, и я помимо воли улыбаюсь в ответ.
В отсутствии здравого смысла его не упрекнешь. Дядя Билл даст фору любой рок-звезде. Поневоле станешь прятаться за псевдонимом.
– Но почему же вы нас не предупредили? И во время похорон сказали, что никогда не посещали тетю Сэди.
– Так вышло. И у меня были на то причины. Я не хотел ставить вас в неловкое положение, вы-то к ней не приходили. Твой отец мог обидеться. Он такой… нервный.
Нервный? Мой папа?
– Да нет, вовсе он не нервный, – защищаю я отца.
– Конечно-конечно, – торопливо соглашается дядя Билл, – я так ценю его. Нелегко быть старшим братом Билла Лингтона. Поневоле посочувствуешь.
Тут с ним сложно не согласиться. Прав во всем. Непросто быть братом такой мерзкой свиньи, как Билл Лингтон.
Зачем я только улыбнулась ему! И почему улыбки нельзя забирать обратно?
– Не надо сочувствовать папе, – я стараюсь сохранить вежливость, – он прекрасно справляется. И все у него в порядке.
– Я, кстати, использую его в качестве примера на моих семинарах, – задумчиво говорит дядя Билл. – Два брата. Росли вместе. Получили одинаковое образование. Но один из них действительно хотел преуспеть. У одного из них была мечта.
Он что, репетирует текст для нового рекламного ролика? Ну и самодовольство. С чего он взял, что каждый мечтает стать Биллом Лингтоном? И любоваться на собственную физиономию в любой точке земного шара, где продают кофе?
– Что ж, Лара, – вздыхает он, – хорошо, что ты заскочила. Сара проводит тебя…
И это все? Аудиенция закончена? Я и заикнуться не успела об ожерелье.
– Еще только одну минутку, – говорю я поспешно.
– Лара…
– Всего одну, обещаю! Когда вы были у Сэди…
– Ну? – Он бросает взгляд на часы и утыкается в смартфон.
Боже. Как же его спросить?
– Не попадалось ли вам… – мнусь я, – по чистой случайности… может быть, вы ненароком прихватили длинное ожерелье со стеклянными бусинами и подвеской в виде стрекозы?
Я жду еще одного недоумевающего взгляда или презрительной реплики. Но он замирает, потом медленно поднимает голову. В глазах злость и настороженность.
Никогда не видела его таким. Он наверняка знает об ожерелье. Знает!
Но уже в следующий миг он становится прежним дядюшкой Биллом, самодовольным и улыбчивым.
– Ожерелье? – Он опять стучит по смартфону. – У Сэди?
Что происходит? Он точно знает, о чем речь. Почему же прикидывается дураком?
– Да, старинное украшение, вот пытаюсь его найти, – говорю я небрежно. – Сестры в доме престарелых никак не могут его отыскать… – Не спускаю глаз с лица дяди, оно абсолютно непроницаемо.
– Забавно. И зачем это тебе?
– Конкретной причины нет. Просто заметила ожерелье на фотографии с ее стопятилетия и решила разыскать.
– Как мило. И где же эта фотография?
– С собой у меня ее нет.
До чего ж странный разговор. Словно теннисный мяч летает туда-сюда, и не один из соперников не может нанести победный удар.
– Как бы то ни было, я не знаю, о чем ты говоришь. – Дядя Билл демонстративно звякает чашкой. – Извини, но у меня времени в обрез.
Он встает, но я не двигаюсь. Он что-то знает. Я в этом уверена. И что же мне делать? Есть хоть один вариант?
– Лара?
Неохотно поднимаюсь со стула. Мы направляемся к двери, которая словно по волшебству распахивается. Сара приветствует нас счастливой улыбкой, Дамиан маячит за ее спиной со смартфоном в руке.
– Все в порядке? – спрашивает он.
– Абсолютно, – кивает дядюшка Билл. – Передавай привет папе, Лара. Всего хорошего.
Сара берет меня за локоток и подталкивает к выходу. Меня лишают последнего шанса. В отчаянии хватаюсь за косяк и еще раз спрашиваю:
– Так что насчет ожерелья? Вы уверены, что ничего не знаете?
– Забудь о нем, Лара. – Голос его как пух. – Все это дела давно минувших дней. Входи, Дамиан.
Дамиан торопливо огибает меня, и они с дядей Биллом шествуют в глубь кабинета.
Что происходит? Что это за история с ожерельем? Нужно срочно обсудить с Сэди. Немедленно. Но Сэди нигде нет. Я озираюсь по сторонам.
– Лара, – напряженно произносит Сара, – будьте добры, отойдите от порога. Мы не можем закрыть дверь.
– Ладно, – бурчу я и отлипаю от косяка. – И не дергайтесь так. Я не собираюсь устраивать сидячую забастовку!
При слове «забастовка» Сара смертельно бледнеет, но улыбка на ее лице точно приклеенная. Ей нужно срочно увольняться, иначе эта работа сведет ее в могилу.
– Машина уже ждет вас, Лара. Я провожу.
Вот черт. Похоже, улизнуть и порыться в вещах дяди Билла не удастся.
– Не хотите кофе? – спрашивает Сара в приемной.
Ага, только из «Старбакс».
– Не стоит, – улыбаюсь я сладко.
– Приятно было познакомиться, Лара! – еще слаще улыбается Сара, от ее медового тона меня передергивает. – Не забывайте нас.
Вас забудешь. Ясно, что эти слова означают у них «Чтобы ноги твоей тут не было».
Водитель лимузина открывает дверцу, я собираюсь сесть, но тут передо мной возникает Сэди. Растрепана, дышит тяжело.
– Я его нашла! – восклицает она.
– Где? – спрашиваю я, застывая.
– В доме! В верхней спальне на туалетном столике! Оно здесь! Мое ожерелье!
Я потрясена до глубины души. Так я и знала, так я и знала.
– Это точно оно?
– Я что, слепая? – возмущенно фыркает она и тычет пальцем в сторону дома. – Я хотела его забрать! Я пыталась! Но ничего не вышло…
– Лара, что-то не так? – Сара торопится назад. – Что-то с машиной? Невилл, что случилось?
– Ничего. – Он насмешливо кивает на меня: – Просто леди решила поболтать сама с собой.
– Лара, подогнать вам другую машину? – Сара едва сдерживается. – Или вы решаете, куда ехать? Невилл доставит вас куда скажете. Если надо, мы выделим вам машину до вечера.
Ей не терпится спровадить меня.
– Машина меня устраивает, – радостно щебечу я и шепчу Сэди: – Забирайся в машину. Мы не сможем здесь говорить.
– Не поняла, – хмурится Сара.
– Это я… по телефону. Он практически не виден. – Я дотрагиваюсь до уха и ныряю в салон.
Дверца щелкает, мы катим к воротам. Смотрю на стекло, отделяющее меня от водителя, потом поворачиваюсь к Сэди:
– Как тебе это удалось?
– Просто искала повсюду. Облазила все шкафы, комоды и сейф.
– Ты забралась в сейф дяди Билла? Ух ты! Ну и что там?
– Груда бумаг и отвратительные побрякушки, – презрительно кривится Сэди. – Я уже почти потеряла надежду и вдруг увидела ожерелье на туалетном столике.
Невероятно. Дядя Билл подло врал мне прямо в лицо. Даже глазом не моргнул. Гнусный лжец! Что же делать? Я достаю из сумочки ручку и записную книжку и пишу наверху страницы «План действий».
– Что-то не сходится, – бормочу я. – Мы не знаем, зачем он взял украшение, и не знаем, почему он лжет. Зачем ему все это? Зачем такие сложности? Что это вообще за ожерелье? В чем его ценность…
– Какая разница! – взрывается Сэди. – Что толку болтать, болтать, жужжать, жужжать? Надо забрать его, и все! Влезть в окно и забрать! Чем быстрей, тем лучше.
– Ага, – изгибаю бровь я.
– Да это проще простого, – уверяет она. – Достаточно снять туфли…
– Ага.
Пусть сама лазит в окна. Я не готова вламываться в крепость дядюшки Билла.
– А что ты будешь делать с охранниками и сигнализацией?
– Подумаешь, – прищуривается Сэди. – Дурацкая сигнализация.
– Дурацкая? Ну-ну.
– Ты что, боишься? Трусиха! Не куришь из страха. Пристегиваешь ремень безопасности из страха. Даже сливочного масла не ешь из страха!
– Я не боюсь сливочного масла! – возмущаюсь я. – Просто оливковое полезнее.
Сэди буравит меня злыми глазами.
– Так что, полезешь в окно?
– А у меня есть выбор? – Я тяжко вздыхаю.
– Разумеется, нет! Останови машину!
– Вот только командовать не надо. Сама знаю, что делать.
Наклоняюсь и открываю разделительное стекло:
– Извините, меня укачало. Я, пожалуй, пройдусь пешком. Вы тут вовсе ни при чем, – торопливо добавляю я, поймав его сердитый взгляд в зеркале заднего вида, – со мной бывает, а вы замечательный водитель.
Машина останавливается, шофер смотрит на меня с сомнением:
– Вообще-то я должен доставить вас до дверей.
– Не волнуйтесь! Просто хочу подышать воздухом.
Я торопливо выскакиваю из машины, захлопываю дверцу и машу рукой. Водитель напоследок дарит мне подозрительный взгляд, разворачивается в три приема и жмет к дому дяди Билла. Как только лимузин исчезает из виду, я бегу в том же направлении.
Вот и знакомые ворота. Разумеется, закрыты. В стеклянной будке охранник. Повсюду камеры наблюдения. Чужие здесь не ходят.
Нужен план. Перевожу дыхание и приближаюсь к воротам с самым простодушным видом.
– Привет! Это Лара Лингтон. Я забыла зонтик. Такая растяпа!
Через минуту охранник поднимает пешеходный шлагбаум и высовывается из окошка:
– Я вызвал Сару. Она ничего не знает про зонтик, но сейчас подойдет.
– Не стоит беспокоиться из-за таких мелочей, – воркую я и бросаюсь вперед. Отлично, первый барьер позади.
– Скажешь «пора», как только он отвернется, – шепчу я Сэди.
– Пора! – вскрикивает она, и я ныряю в кусты.
Делаю несколько шагов, падаю, на карачках пробираюсь сквозь заросли и замираю, будто суперагент из боевика. Сердце того и гляди выскочит. На колготки лучше не смотреть. Через ветки я вижу, как по дорожке мечется Сара.
– Где она? – доносится ее голос.
– Только что здесь была, – растерянно отвечает охранник.
Ай да я! На самом деле никакое не «ай». Сейчас они ротвейлеров науськают.
– Куда идти? – шепчу я. – Показывай. И гляди по сторонам.
Мы крадемся к дому, прячась за живыми изгородями, фонтанами и скульптурами. Потом сворачиваем за угол. Пока все удачно.
– Там! – Сэди показывает на французские окна. Створки приоткрыты, но чтобы добраться, нужно миновать ступени и террасу.
Значит, мне не придется карабкаться по плющу. Я почти разочарована.
– Смотри в оба! – приказываю я Сэди.
Скидываю туфли, подкрадываюсь к ступенькам, быстро взбегаю, пересекаю террасу и задерживаю дыхание.
Вот оно!
На туалетном столике. Длинное, с двумя рядами желтых мерцающих бусин и изысканной стрекозой, украшенной горным хрусталем. Ожерелье Сэди. Чудесное, переливчатое, в точности как я и представляла, разве что чуть более длинное.
Я не могу оторвать от него глаз. Наконец-то. После сомнений в том, что оно вообще существует… как на ладони. Всего в паре шагов от меня, достаточно руку протянуть. Я поворачиваюсь к Сэди и выдыхаю:
– Это самая прекрасная вещь, которую я…
– Хватай! – Она в нетерпении приплясывает в воздухе. – Не время болтать. Хватай!
– Не торопи меня.
Я распахиваю створку, осторожно вхожу в комнату и собираюсь взять ожерелье, и тут из-за двери доносятся быстрые шаги. Я выскакиваю на террасу и успеваю прикрыть створку окна.
– Что ты делаешь? – стонет Сэди. – Где ожерелье?
– Кто-то идет. Нужно переждать.
Сэди взлетает выше и сует голову в комнату.
– Служанка, – сообщает она. – Надо было сразу забрать!
– Через минуту оно будет твое. Не психуй! Лучше прикрой меня.
Я замираю у стены, молясь, чтобы служанке не пришла охота прогуляться на террасе, и на всякий случай придумывая объяснения.
Сердце мое падает, когда створки окна приходят в движение, но все оказывается еще хуже. С противным щелчком окно захлопывается.
Только не это.
Нет, нет и нет.
– Она закрыла окно! – Сэди исчезает и тут же возникает снова. – Ушла! Но окно закрыто!
Я трясу ставни, но впустую.
– Ты идиотка! – Сэди вне себя от ярости. – Дура чертова! Почему ты сразу не взяла его?
– Я собиралась! – защищаюсь я. – Кстати, это ты должна была следить за непрошеными гостями.
– И что же нам теперь делать?
– Не знаю.
Мы, тяжело дыша, молча смотрим друг на друга.
– Для начала надену туфли, – говорю я наконец.
Спускаюсь по ступенькам и обуваюсь. Сэди по-прежнему шныряет в комнату и обратно, словно не может пережить разлуку с ожерельем. Наконец она сдается и опускается рядом на траву. Нам стыдно смотреть друг другу в глаза.
– Это я виновата, – мямлю я.
– Не ты одна, я тоже, – вздыхает Сэди.
– Надо обойти дом кругом. Может, где-то есть лазейка? Лети внутрь и, если что, предупреди об опасности.
Сэди исчезает, а я на карачках пробираюсь вдоль стены. Под окнами приходится почти ползти, так что скорость моя невелика. Лишь бы никто из охранников не заметил.
– Вот ты где! – Сэди вырастает прямо из стены. – А что я видела…
– Господи! – хватаюсь я за сердце. – Что еще?
– Твоего дядю! Я его выследила! Он рылся в сейфе в своей спальне. Кажется, он не нашел то, что хотел. Так что он сейф захлопнул и стал звать Диаманту. Ну, ты знаешь.
– Моя кузина, – киваю я. – Еще одна твоя внучатая племянница.
– Она торчала на кухне. Он сказал, что это личный разговор, и всех выгнал. Потом спросил, лазила ли она в сейф. И добавил, мол, исчезло старинное ожерелье.
– Ничего себе! А что она?
– Ответила «нет». Он ей не поверил.
– Она всегда врет, – у меня в мозгу зашкаливает от перенапряжения. – Значит, ожерелье в ее спальне.
– Наверняка. Надо немедленно его забрать, пока он не догадался проверить. Там вокруг никого. Все слуги разбежались. Давай, заходи прямо в дом.
Не успев оценить степень риска, дрожа от страха, я протискиваюсь в боковую дверь и бегу через прачечную размером с мою квартиру. Пара раздвижных дверей, длинный коридор, холл. Тут Сэди предостерегающе поднимает руку. Я слышу громовой голос дяди Билла.
–…Личный сейф… личная безопасность… как ты посмела… только в экстренных случаях…
–…Чертовски несправедливо! Прячешь от меня самое лучшее.
Голос Диаманты приближается. Я инстинктивно прячусь за кресло, колени дрожат. Через секунду девушка в странной асимметричной розовой мини-юбке и адски короткой футболке врывается в холл.
– Я куплю тебе любое ожерелье, – спешит за ней дядя Билл. – С большим удовольствием. Скажи, что ты хочешь, и Дамиан найдет…
– Ты всегда только обещаешь! Я хочу это ожерелье. Оно в струю моей новой коллекции! Ведь она посвящена бабочкам, насекомым и всему такому! Если ты еще не понял, я дизайнер…
– Если ты такая творческая личность, – ядовито замечает дядя Билл, – то зачем я нанимал для тебя трех лучших дизайнеров?
Ну и дела! За Диаманту все придумывают другие? Хотя я могла бы и сама догадаться.
– Они просто жалкие… пешки! – орет она. – Концепция-то моя! И мне нужно это ожерелье…
– Ты его не получишь, – отрезает дядя Билл. – И никогда больше не полезешь в сейф. Тащи ожерелье!
– Как бы не так! И пусть твой прилипала Дамиан убирается.
Диаманта уносится прочь. Сэди за ней.
Дядя Билл рвет и мечет. Он задыхается от ярости, глаза налились кровью.
– Диаманта! Немедленно вернись!
– Отвали! – доносится издалека.
– Диаманта! – Кажется, что дядюшку сейчас хватит удар.
– Оно у нее! – раздается в ухе голос Сэди. – Надо ее перехватить. Выходи через заднюю дверь, а я пока посторожу парадную.
На негнущихся ногах я проделываю весь обратный путь и выскакиваю на лужайку. Потом несусь вдоль стены дома, забыв про осторожность, – и останавливаюсь как вкопанная.
Черт. Вот черт!
Черный «порше»-кабриолет Диаманты на полной скорости летит к воротам, и охранник поспешно их распахивает.
– Не-е-е-ет! – что есть силы кричу я.
Миновав ворота, Диаманта победно вскидывает руку с ожерельем Сэди.

Глава четырнадцатая

Как приятно сообщать людям хорошие новости! Нести радость и счастье. Именно поэтому всю ночь я рассылала сообщения друзьям и знакомым с потрясающим известием – мы с Джошем воссоединились! Его друзьям, телефоны которых отыскались в записной книжке, я тоже сообщила. И парню из «Пиццы по вызову». (Не стоило этого делать. Но он все равно за меня порадовался.)
– Лара, поздравляю! – кричит Кейт, едва войдя в офис. – Вы все-таки помирились!
– Да мы и не ссорились, – улыбаюсь я.
– Это замечательно. Могу признаться, что не ожидала.
Ладно, все равно приятно. Нормальная реакция, не то что у Сэди. Она ни разу слова доброго не сказала, сейчас неодобрительно взирает со своего насеста на шкафу Впрочем, плевать, гораздо больше меня занимает предстоящий звонок. Я набираю номер, располагаюсь поудобнее и жду, когда папа снимет трубку. (Мама трубку никогда не берет, опасаясь злоумышленников.)
– Майкл Лингтон.
– Привет, папочка, это я. Спешу сообщить, что мы с Джошем снова вместе.
– Что? – бормочет папа после паузы.
– Мы случайно столкнулись вчера вечером, – продолжаю я в том же тоне, – он сказал, что все еще любит меня, а его уход был ошибкой.
Папа молчит. Он слишком потрясен.
Вот. Настал час моего торжества. Жаль, время нельзя остановить. Теперь все поймут, как заблуждались, предлагая мне взбодриться, наплевать на прежние отношения и двигаться дальше. Я оказалась права.
– Я же тебе говорила, – не могу я удержаться от шпильки и посылаю Сэди торжествующий взгляд: – Я чувствовала, что мы предназначены друг другу самой судьбой.
– Лара… – в голосе папы нет и намека на радость, – ты меня не разыгрываешь? Или, может быть, это он тебя разыгрывает?
Вот так номер. Он что, издевается, надо мной?
– Сам позвони ему, если хочешь! Мы встретились случайно, выпили, поболтали по душам, и он признался в своих чувствах. Теперь мы вместе. Все как у вас с мамой.
– М-да… – выдыхает папа. – Не ожидал от него такого. Отличная новость.
– Теперь все убедятся, – самодовольно улыбаюсь я. – Отношения такая сложная штука, что посторонним не стоит вмешиваться и раздавать всякие умные советы.
– Сложно не согласиться, – вздыхает папа.
Бедный папулечка. Как бы дело не кончилось сердечным приступом.
– Кстати. Я тут увлеклась историей нашей семьи. У тебя случайно нет фотографий старого дома двоюродной бабушки Сэди?
– О чем ты? – теряется папа.
– Ну, того старого фамильного особняка, который сгорел. В Арчбери. Ты мне однажды показывал фотографию, помнишь?
– Да, где-то была, – настороженно отвечает папа. – А откуда вдруг такой интерес к бабушке Сэди?
– А почему нет? – возмущаюсь я. – Интересоваться собственной генеалогией так естественно. Я думала, ты обрадуешься.
– Да нет, я рад, рад, – быстро откликается папа. – Только… все это немного странно. Ты раньше не проявляла особого интереса к семейной истории.
Он прав. Когда в прошлый сочельник он показывал мне старый альбом с фотографиями, я нечаянно заснула. (В свою защиту могу сказать, что перед этим я съела целую гору конфет с ликером.)
– Все когда-то происходит впервые. Теперь вот заинтересовалась. Ведь фотография – единственное, что осталось от старого дома, правда?
– Нет, почему же. Еще дубовый письменный стол, что в холле стоит.
– У нас в холле? А я думала, все сгорело.
– Кое-что удалось спасти. Вещи долгое время пролежали на складе. Никому они были не нужны. Но после папиной смерти Билл все разобрал. У него как раз выдалось немного свободного времени, а я тогда сдавал экзамены на бухгалтера. Невозможно поверить, но тогда Билл был настоящим бездельником, – смеется папа. – В тот год мы с твоей мамой поженились, и наш дом начался с дубового письменного стола. Между прочим, настоящий арт нуво.
Ух ты. Вот это история! Десять тысяч раз я проходила мимо письменного стола и ни разу не задумалась, откуда он взялся. Может, это письменный стол Сэди? Может, там хранились ее секретные бумаги? Я кладу телефонную трубку и вижу, что Кейт с головой ушла в работу. Посылать ее за кофе еще рано, но не станешь ведь при ней обсуждать с Сэди последние новости.
«Слушай, Сэди, – печатаю я, – не все сгорело во время пожара! Кое-что попало на склад! Например, старый письменный стол».
Хорошо бы там был потайной ящичек с сокровищами, предвкушаю я. И только Сэди знает, как его открыть. Она скажет мне шифр, я вскрою покрытый пылью ящик и найду… что-нибудь интересное. Я подзываю Сэди и киваю на экран.
– Я знаю про письменный стол, – говорит она. Новость не произвела на нее никакого впечатления. – Мне прислали список спасенных вещей и спросили, не хочу ли я что-нибудь забрать. Безвкусный фаянс. Скучная оловянная посуда. Отвратительная мебель. Меня ничто не заинтересовало.
«Ничего не отвратительная, – печатаю я, немного обиженно. – Это настоящий арт нуво».
В ответ Сэди проводит пальцем по горлу.
– Отстой, – говорит она, и я нервно хихикаю.
«Где ты этого набралась?»
– Места знать надо, – пожимает плечами она.
«Я сказала папе про Джоша».
Я выжидающе смотрю на Сэди. Она закатывает глаза и тает в воздухе.
Ничего другого от нее и не ожидала. Откидываюсь на спинку кресла, достаю телефон и изучаю одно из старых сообщений Джоша. На душе сразу теплеет, будто я выпила чашку горячего шоколада. Пока я с Джошем, все прекрасно.
Может, послать ему сообщение про то, как я рада?
Нет, не стоит его доставать. Подожду полчасика.
Телефон звонит. А вдруг это он? Кейт поднимает трубку, слушает и отвечает:
– Минуточку… – Потом выжидающе смотрит на меня: – Лара, это Джанет из «Леонидас Спортс». Ответишь?
Мечты о горячем шоколаде мигом выветриваются из головы.
– А куда деваться? Сейчас, только соберусь с мыслями. – Делаю глубокий вдох, снимаю телефонную трубку и отвечаю деловито, но любезно: – Здравствуйте, Джанет. Как вы? Получили выборку кандидатов?
Кейт скинула список вчера вечером по электронке. Как я не учла, что она тут же перезвонит? Надо было взять отгул или притвориться, что я потеряла голос.
– Надеюсь, он вам понравился! – жизнерадостно добавляю я.
– С чего вы взяли? – по обыкновению властно скрипит Джанет. – Какие у вас для этого основания? Зачем вы включили в список Клайва Хокстена?
– Клайв? – с энтузиазмом отзываюсь я. – Правда, он хорош? Такой перспективный!
Логика моя проста. Пусть наш ланч закончился провалом, но ведь он идеально подходит для этой работы. Вдруг удастся уговорить его перед интервью? Поэтому я поместила его в список, мелко приписав рядом: «Кандидатура под вопросом».
– Клайв прекрасно подойдет вам, Джанет, – пускаюсь в рассуждения я. – Он разбирается в маркетинге, он динамичен, активен…
– Это я и так знаю, – обрывает меня Джанет. – Вчера вечером мы с ним случайно столкнулись. Он утверждает, что отказался от ваших услуг. И ничего не знал о списке кандидатов.
Чтоб его!
– В самом деле? – деланно удивляюсь я. – Это очень странно. Очень. У меня сложилось совсем другое впечатление. Наша встреча прошла отлично, он с энтузиазмом отнесся…
– Он же сбежал от вас, – безапелляционно произносит Джанет.
– Не совсем сбежал… Мы просто разошлись. В разные стороны.
– Он определенно не желает иметь с вами ничего общего, ведь вы болтали с другим клиентом по телефону, вместо того чтобы заниматься его делами.
Я вспыхиваю. Клайв Хокстен – настоящий подлец.
– Скажу одно, Джанет. Я потрясена. Мы абсолютно не поняли друг друга…
– А как насчет Найджела Райверса? – переходит она к следующему пункту. – Это тот тип с перхотью? Которого мы уже отвергли?
– Он занялся своими волосами, – уверяю я. – «Хэд энд Шолдерс» прекрасно помог.
– Вы знаете, как серьезно относится наш медицинский отдел к внешнему виду сотрудников?
– Я… э-э… не знала об этом, Джанет. Обязательно учту.
– А что насчет Гевина Минарда?
– Он очень способный, – вру я. – Талантливый, креативный, но пока не оцененный в должной мере. Резюме не отражает его… опыт.
Джанет вздыхает:
– Лара…
Голос ее не предвещает ничего хорошего. Похоже, нашим отношениям пришел конец. А значит, «L&N – подбор суперперсонала» накроется медным тазом.
– Но у меня есть еще один кандидат! – выпаливаю я.
– Еще один? И его нет в списке?
– Вот именно. Он намного лучше остальных. Уверена, вы ухватитесь за него двумя руками.
– Кто же это? – недоверчиво спрашивает Джанет. – Почему вы не включили его?
– Потому что… надо уточнить некоторые детали. – Я так крепко скрещиваю пальцы, что руку чуть не сводит судорогой. – Это секретные переговоры. Речь идет о крупной шишке. Прекрасная должность. Большой опыт. Поверьте, это того стоит.
– Я хочу знать имя! – зло лает она. – И мне нужно резюме! Лара, ваш профессионализм вызывает у меня сомнения. В четверг у нас внутреннее собрание. Могу я поговорить с Натали?
– Нет! – испуганно кричу я. – То есть… я хочу сказать… В четверг у вас будет вся информация. И высочайший уровень кандидата вас по меньшей мере приятно удивит. А сейчас я должна бежать, спасибо за звонок… – Быстренько кладу трубку, сердце громко стучит.
Хуже не бывает. Не бывает. И что мне теперь делать?
– Класс! – восхищенно смотрит на меня Кейт. – Вот это работа! Я никогда в тебе не сомневалась! И кто же этот крутой мужик?
– А я откуда знаю? Нам придется его найти!
– Найти… – Кейт начинает оглядываться, как будто крупная шишка притаилась где-то за шкафом. – Но… откуда нам его взять?
– Если бы я знала! У меня таких знакомых нет!
Приходит эсэмэска, и я поспешно хватаю телефон, словно и вправду верю, что это потенциальный кандидат интересуется заветной вакансией. Или это Джош решил сделать мне предложение? Или папа признает мою правоту и просит прощения? Или Диаманте надоело ожерелье со стрекозой и она хочет прислать его с курьером?
Но реальность много скучнее. Это всего лишь Натали.

Привет дорогуша! Занимаюсь йогой на пляже. Тут просто клево! Посылаю фотку. Зацени вид. Круто? Натали хххх
Как дела в офисе?

Так бы и швырнула мобильник в окно.

Семь часов вечера, шея не гнется, глаза красные. Новый расширенный список кандидатов, составленный при помощи старых номеров «Людей дела», Интернета и свежего выпуска «Недели маркетинга», готов. Но никто из этих людей не ответит на мой звонок. У меня нет шансов предложить им новую работу и включить в короткий список. А осталось всего сорок восемь часов. Фирме позарез нужен директор по маркетингу. Или мне самой придется им стать.
Единственный положительный момент за день – пятидесятипроцентная скидка на «Пино Гриджио» в магазине.
Придя домой, я располагаюсь у телевизора и жадно прихлебываю вино крупными глотками. К началу «Жителей Ист-Энда» я уговорила полбутылки, в результате комната раскачивается из стороны в сторону, а профессиональные неприятности отступили на второй план.
Что я могу сказать? Только одно. Важнее всего любовь.
Правильные приоритеты. Правильные цели. Любовь – главное. К черту работу. И директоров по маркетингу к черту. И Джанет тоже к черту. Надо помнить о главном, и все будет хорошо.
Я верчу в руках телефон и бесконечно перечитываю сообщения. Весь день я телеграфировала Джошу для поднятия духа, и он целых два раза ответил! Коротко, конечно, но это лучше, чем ничего. Он на какой-то скучной конференции и ждет не дождется возвращения домой.
Не сомневаюсь, он мечтает о встрече со мной! Я уже начинаю набирать очередное легкомысленное послание, когда замечаю Сэди, сидящую на камине в бледно-сером шифоновом платье.
– Привет. Где была?
– В кино. Посмотрела пару фильмов. Ты же вся ушла в работу.
Посмотрела бы я на нее, если бы ей пришлось отбиваться от Джанет Грейди.
– Приходится зарабатывать на жизнь, – саркастично усмехаюсь я. – Я бы тоже лучше в кино сходила…
– Ожерелье уже у тебя? – не замечает она моей иронии. – Ты хотя бы думала в этом направлении?
– Ты же знаешь, что нет, – обижаюсь я. – У меня и без него забот полон рот.
Я жду, когда она поинтересуется моими проблемами, но на мои проблемы Сэди наплевать. Поддержки от нее не дождешься. Тоже мне ангел-хранитель.
– Джош меня не забывает, – киваю я на телефон, специально провоцируя ее.
Она перестает мурлыкать.
– Подумаешь. Это все равно обман.
– Это не обман. Это настоящие чувства. Ты видела, как он меня целовал, и слышала, что он говорил при этом.
– Эта марионетка? – презрительно морщится Сэди. – Он все повторял за мной. Если бы я захотела, он бы набросился с поцелуями на дерево, а не на тебя. В жизни такого слабака не встречала! Я рта не успела открыть, а он уже готов был на все.
Какая самонадеянность!
– Ерунда, – холодно возражаю я. – Ты, конечно, слегка подтолкнула его, но самую малость. Просто помогла ему выразить то, что он и так чувствовал.
Сэди мерзко хихикает.
– Да не смеши меня. Ты ему абсолютно безразлична.
– Врешь! Вовсе не безразлична! У него на заставке моя фотография. Он не расставался с ней все это время! Это ли не любовь?
– Полная чушь, а не любовь. – Сэди говорит так убежденно, что я чуть не взрываюсь от злости.
– Что ты вообще знаешь о любви? И еще берешься рассуждать! Как ты можешь оценить Джоша – настоящего мужчину с настоящими чувствами? Что бы ты ни говорила, у нас все будет отлично. И я знаю, что Джош просто обожает меня.
– Как можно быть такой наивной! – вопит Сэди. – Можно подумать, тебе пятнадцать лет! Так и останешься сентиментальной идиоткой до старости? Если тебя не любят, ничего тут не поделаешь. Хоть головой об стенку бейся.
Она краснеет и отворачивается.
Какая муха укусила Сэди? Я была уверена, что ее интересуют только развлечения, танцы и флирт. Кажется, все не так…
– Не с тобой ли это приключилось? – неуверенно спрашиваю я. – Ты страдала от безответной любви?
Она тут же исчезает. Без предупреждения.
Но так просто она от меня не отделается. Я должна все узнать. Что это за история? Выключаю телевизор и взываю к Сэди. Раздражение сменилось жутким любопытством.
– Сэди! Ты должна мне рассказать. Я же твоя подруга! Я ведь от тебя ничего не скрываю. И вообще я твоя внучатая племянница. Мне можно доверять. Я никому не проболтаюсь.
Нет ответа.
– Не хочешь – не надо, – пожимаю я плечами. – Раз у тебя кишка тонка.
– Это у тебя она тонка! – Разъяренная Сэди вырастает передо мной.
– Тогда расскажи!
Глаза Сэди как-то странно бегают.
– Нечего тут рассказывать, – наконец тихо произносит она. – Просто и мне кое-что известно о любви. Каково тратить время понапрасну, лить слезы и вложить всю душу в… пустоту. Так что плюнь на него. Так лучше.
– Что с тобой произошло? Неудачный роман? С мужчиной за границей? Сэди! Ну говори уже!
Она молчит, но не исчезает. Потом вздыхает, отворачивается, подплывает к камину.
– Это было очень давно. Я еще не уехала за границу. Еще до моего замужества. Один человек…
– Ты из-за него поссорилась с родителями? – догадываюсь я.
Сэди едва заметно кивает. Интересно, как он выглядел? Какой-нибудь щеголь двадцатых годов в канотье. С маленькими усиками.
– Неужели твои родители вас застукали? Когда вы… пытались «поймать и оседлать»?
– Вот еще, – невольно смеется она.
– Тогда что случилось?
Надо же, Сэди и впрямь была влюблена. А еще удивляется, что я хочу вернуть Джоша!
– Они нашли его наброски. Он был художником. И рисовал меня. А они страшно разозлились.
– Но что такого в рисунках? – недоумеваю я. – Напротив, надо радоваться.
– Он рисовал меня обнаженной.
– Голой?
Я потрясена. Ну и Сэди! Я бы никогда не стала позировать голой. Да ни за что! Разве только он затемнил бы интимные места. Ну, заретушировал. Или что там делают художники?
– Не совсем, я была задрапирована. Но родители все равно… В общем, это был не самый лучший день в моей жизни.
Я тихонько прыскаю в ладонь. Это вовсе не смешно, но не могу сдержаться.
– Так они увидели тебя… Твои…
– Дело кончилось истерикой, – хмыкает она. – В общем, даже забавно, хотя и печально. Его родители тоже чертовски рассердились. Он готовился стать юристом, хотя какой из него юрист? Это же хаос, а не человек. Ему бы рисовать ночами напролет, пить вино, курить дешевые папиросы и гасить окурки о палитру. Да и я была не лучше. Торчала у него в мастерской сутками. Точнее, в сарае у его родителей. Я звала его Винсентом в честь Ван Гога. А он меня Мейбл.
– Почему Мейбл? – удивляюсь я.
– Их служанку звали Мейбл. Я как-то сказала, что никогда не слышала более ужасного и уродливого имени и надо бы заставить ее выбрать другое, получше. Так он сразу стал звать меня Мейбл. Вот такой премерзкий тип.
Тон у нее шутливый, но глаза грустные.
– Ты его… – начинаю я и замолкаю, смущенная. – Я хотела спросить, ты его очень любила?
Сэди погружена в свои мысли.
– Когда все засыпали, я открывала окно и спускалась по плющу, – говорит она мечтательно. – После того как нас застукали, все изменилось. Его отослали во Францию к дядюшке «на исправление». Как будто это могло отвадить его от живописи.
– Как его звали?
– Стивен Неттлтон, – с трудом выдыхает Сэди. – Я не произносила это имя вслух… семьдесят лет.
Семьдесят лет.
– И что было потом?
– Мы больше никогда не виделись, никогда.
– Но почему? – ужасаюсь я. – Ты не писала ему?
– Писала, – иронично улыбается она. – Отправляла письмо за письмом. Но ни разу не получила ответа. Родители обзывали меня «наивной маленькой дурочкой». Они утверждали, что он воспользовался моей невинностью. Сначала я не верила им и ненавидела их за эти слова. Но потом… – Она резко вскидывает подбородок, давая понять, что не нуждается в сочувствии. – Ты повторяешь мои ошибки. «Он меня любит! Я знаю, я знаю!» – передразнивает она. – «Он мне напишет! Он вернется ко мне. Он любит меня». Представляешь, каково мне было, когда они оказались правы?
Повисает молчание.
– И чем же все кончилось? – неуверенно спрашиваю я.
– Разумеется, я вышла замуж. Отец Стивена венчал нас. Он был нашим викарием. Наверняка его сынок знал, но даже открытку не прислал.
Она замолкает, я тоже молчу. Итак, она вышла замуж за господина в жилетке исключительно от отчаяния. Вот черт. Ужасно. Конечно, такой брак был обречен.
Я очень расстроена. Лучше бы не расспрашивала. Что толку от печальных воспоминаний? Я-то рассчитывала услышать забавную историю про сексуальные ретропохождения.
– Может, стоило поехать за Стивеном во Францию?
– А как же гордость? – Она многозначительно глядит на меня, и я едва не заявляю, что мне, по крайней мере, удалось вернуть бойфренда.
– А те рисунки сохранились? – пытаюсь я найти в этой истории хоть какие-то светлые стороны.
– Я их припрятала, – кивает она. – А также законченную картину. Он тайком принес ее мне перед отъездом. Я спрятала полотно в погребе, родители его так и не нашли. Но оно сгорело вместе с домом.
– Какая жалость.
– Пустяки. Какая-то глупая картина. О чем здесь жалеть?
Я внимательно наблюдаю, как она теребит юбку.
– Может, он не получал твоих писем? – спрашиваю я с надеждой.
– Не сомневайся, получал, – отвечает она ледяным голосом. – В этом я уверена. Я тайком носила их в деревню и опускала в почтовый ящик.
Бедняжки. Тайком посылать письма. И почему в двадцатые годы еще не изобрели мобильники? Насколько было бы проще! Эрцгерцог Фердинанд мог бы отправить сообщение своим людям: «Кажется, за мной увязался какой-то психопат». И его бы не убили. Не началась бы Первая мировая. А Сэди позвонила бы своему парню и обо всем договорилась.
– Он жив? – порывисто спрашиваю я. – Поищем его? Зарядим поиск в Интернете, поедем во Францию, все возможно…
– Он давным-давно умер, – бесстрастно обрывает меня Сэди. – Через двенадцать лет после отъезда. Его останки привезли домой и предали земле. Я тогда уже жила за границей. И меня не пригласили. Впрочем, я бы и не пошла.
Я так расстроена, что не могу найти слов. Он ее бросил, да еще и умер. Что за жуткая история, что за глупый конец, лучше бы мне ничего не знать.
Лицо Сэди осунулось, она печально смотрит в окно. В серебряно-сером платьице она кажется маленькой и беззащитной. Я сейчас разревусь от жалости. Она любила художника. Это точно. Под показной бравадой скрывалось настоящее чувство, которое она пронесла через всю жизнь.
Как он посмел ей не ответить? Негодяй. Да будь он жив, я бы ему всю физиономию расцарапала! Даже если бы он был столетним старикашкой с двадцатью внуками.
– Это так печально, – всхлипываю я. – Просто жуть.
– Обычная история, – отмахивается она с вернувшимся легкомыслием. – Такова жизнь. На свете есть другие мужчины, другие страны, другие возможности. Я это знаю по себе. И ты должна мне верить.
– Что ты знаешь? – теряюсь я. – Во что мне верить?
– Ты никогда не вернешь этого парня. Этого Джоша.
– Почему?
– Потому что не все зависит от тебя. – Она отворачивается и обхватывает колени. – Если он тебя не любит, ничто не поможет.

Глава шестнадцатая

Сегодня один из лучших дней в моей жизни. Обед великолепен. Эду удалась его речь. Люди подходят его поздравить, и он представляет меня каждому. Я раздала все визитки, назначила пару встреч на следующей неделе, а подруга Клер Фортескью специально подошла узнать, не найдется ли и для нее хорошей вакансии.
Я ликую. Наконец-то жизнь мне улыбнулась! Если бы еще уставшая от деловых разговоров Сэди не нудила постоянно про свои танцы. Она слетала на разведку и обнаружила поблизости небольшой ночной клуб, куда, по ее мнению, мы немедленно должны отправиться.
– Даже не мечтай, – бормочу я, отбиваясь от ее назойливых просьб. – Лучше посмотри на фокусника!
Мы пьем кофе, а фокусник бродит между столиков. Только что он протолкнул бутылку вина сквозь стол, ну не прелесть ли? Теперь Эд загадывает картинку, а он обязуется угадать ее.
– Посмотрим, – ухмыляется Эд, выбирая змейку.
Я подглядела через плечо. Все лучше, чем квадрат, треугольник, круг или цветок.
– Представьте себе эту форму, – требует фокусник. Пиджак его расшит блестками, лицо покрывает фальшивый загар, подведенные глаза не отрываются от лица Эда. – А теперь Великий Фиренцо использует магические чары и прочитает ваши мысли!
Великий Фиренцо – это его псевдоним. Он повторяет его каждую минуту, кроме того, вы можете прочитать большую красную витиеватую подпись на его «магическом» реквизите.
Все замолкают. Великий Фиренцо поднимает руки к лицу и замирает.
– Я вижу все, – говорит он загадочным низким голосом. – Мне все открыто. Ты выбрал… это!
И демонстрирует всем карту, которую загадал Эд.
– Точно, – кивает Эд и показывает такую же карту.
– Вот это да! – восклицает блондинка за соседним столиком.
– Действительно, впечатляет. – Эд задумчиво смотрит на свою карту. – Он не мог подсмотреть.
– Вот что значит волшебство, – провозглашает фокусник, забирая у Эда карту. – Вот сила Великого Фиренцо.
– Я тоже хочу! – кричит блондинка в экстазе. – Прочтите мои мысли!
– Нет ничего невозможного. – Великий Фиренцо поворачивается к ней. – Но вы точно этого хотите? Ведь я узнаю все ваши секреты. Даже самые интимные. – Он многозначительно щурится, и блондинка хихикает.
Каждому ясно, что она без ума от Великого Фиренцо. Наверняка мысленно бомбардирует его всеми своими интимными подробностями.
– Должен признаться, что проникнуть в женский ум проще, чем в мужской. Женщины легче поддаются, не умеют сопротивляться, но зато они такие привлекательные. – Фокусник улыбается блондинке, а та заходится в новом приступе смеха.
Что за мерзкий тип. Эд смотрит на него с плохо скрываемой брезгливостью. Блондинка выбирает карту, изучает ее и решительно сообщает:
– Выбрала!
– Треугольник, – сообщает Сэди, маячащая у той за плечом. – Я думала, она выберет цветок.
– Расслабьтесь. – Великий Фиренцо не отрываясь смотрит на блондинку. – Долгие годы жизни на Востоке научили меня видеть невидимое. Только Великий Фиренцо может проникнуть так глубоко. Не сопротивляйтесь, красавица. Откройте мне вашу душу. Обещаю, – мерзко скалится он, – я не причиню вам боли.
Господи, ну и пошлость. Похоже, считает себя крутым мачо, а сам настоящий слизняк. К тому же сексист.
– Только Великий Фиренцо обладает таким могуществом, – театрально произносит он, окидывая всех взором. – Только Великий Фиренцо способен на такие чудеса. Только Великий Фиренцо может…
– Любой дурак может, – встреваю я.
Я ему покажу, кто тут на что способен.
– Как это понимать? – хмурится Фиренцо.
– Угадать картинку сможет каждый. И я в том числе.
– Вот и попробуйте, – свирепо скалится он. – Или не мешайте мне работать.
– А кто вам мешает? Я просто знаю, что это за картинка.
– Нет, не знаете, – рычит на меня блондинка. – Что за чушь! И не лезьте не в свое дело. Она что, перепила? – обращается она к Эду.
Вот нахалка.
– Нет, знаю! – настаиваю я. – И могу нарисовать. Дайте кто-нибудь ручку.
Стоящий рядом мужчина протягивает ручку, и я рисую на салфетке.
– Что на тебя нашло? – тихо спрашивает Эд.
– Восточная мудрость, – усмехаюсь я.
Нарисовав треугольник, сую салфетку блондинке:
– Оно?
Дамочка потрясенно переводит взгляд с салфетки на меня. С открытым ртом она выглядит еще глупее.
– Она угадала. – Блондинка переворачивает картинку, и все вокруг ахают. – Как вам удалось?
– Волшебство, – многозначительно говорю я и ловлю довольный взгляд Сэди. – Восток даровал мне свои чары. Меня называют Великая Лара.
– Вы состоите в гильдии иллюзионистов? – надвигается на меня Великий Фиренцо. – Существуют правила…
– Я сама себе гильдия. Но мозги у меня покрепче ваших. Хоть я и женщина.
Поверженный Великий Фиренцо собирает реквизит.
Эд смотрит на меня с любопытством:
– Здорово у тебя получилось. Это сложно?
– Да нет, – пожимаю плечами я.
– Значит, Великая Лара?
– Именно так называют меня ученики. Но тебе я разрешаю называть меня просто Лара.
– Просто Лара. – Уголки рта у него подергиваются, он не выдерживает и хохочет.
– Глазам не верю! – вскрикиваю я. – Ты рассмеялся! Мистер Нахмуренные Брови умеет смеяться!
М-да. Кажется, я действительно перебрала. Эд теряется, но тут же обретает хладнокровие.
– Прости, увлекся. Больше не повторится.
– Да уж, ты следи за собой. А то с непривычки лицо пойдет трещинами.
Эд молчит, и я понимаю, что зашла слишком далеко. Зачем я нападаю на него? Я вовсе не хотела его обидеть.
Вдруг я слышу, как надутый парень в белом смокинге говорит приятелю:
– Это простое совпадение, ничего больше. Любой по теории вероятности угадает, достаточно небольшой тренировки…
– Докажите! – возмущенно обрываю его я. – А я покажу вам другой фокус. Нарисуйте что-нибудь. Без разницы что. Картинку, имя, цифру. Я прочитаю ваши мысли и угадаю.
– С удовольствием. – Парень подмигивает соседям и достает ручку из кармана. – Прямо здесь, на салфетке.
Он кладет салфетку на колени, чтоб никто не подглядывал. Я киваю Сэди, и она пристраивается рядом.
– Он пишет… «Пора туманов и плодоношенья».  – Она недовольно морщится. – Ужасный почерк.
– Готово. – Парень прикрывает салфетку рукой и выжидательно смотрит на меня. – Так что же я нарисовал?
Нарисовал. Вот подлец.
Я сладко улыбаюсь и вскидываю руки на манер Великого Фиренцо.
– У Великой Лары на все есть ответ. Это не рисунок. Вовсе нет… не рисунок. Не круг, не квадрат. Или все-таки квадрат?
Парень и его сосед обмениваются ядовитыми улыбочками. Умники.
– Так, пороемся в недрах вашего мозга. – Я укоризненно качаю головой: – Перестаньте думать, что вы тут умнее всех. Сосредоточьтесь на рисунке.
Парень в смокинге вспыхивает.
– Но позвольте…
– Вижу! – ликую я. – Так и есть, это не рисунок. Никто не сможет одурачить Великую Лару Великая Лара видит все! На вашей салфетке написано… – Делаю эффектную паузу и жалею об отсутствии барабанной дроби. – Написано… «Пора туманов и плодоношенья». Покажите салфетку всем.
Надутый индюк просто с лица спал. Он медленно поднимает салфетку, все дружно ахают и аплодируют.
– Черт побери… – Его сосед ошеломлен. – Как вам удалось? – Он поворачивается к приятелям: – У нее не было ни малейшего шанса подсмотреть.
– Вот это фокус. – Индюк в смокинге никак не придет в себя.
– Еще раз на бис! С кем-нибудь другим, – умоляет мужчина, сидящий напротив меня. – Эй, Нил, иди скорей сюда! – зовет он приятеля. – Леди, напомните, как вас зовут?
– Лара, – с гордостью отвечаю я. – Лара Лингтон.
– Кто вас этому научил? – Великий Фиренцо тяжело дышит мне в ухо. – Раскройте мне ваш секрет.
– Это наследственное. Паранормальные способности, – усмехаюсь я и мстительно добавляю. – По женской линии. По женской линии всегда сильнее.
– Ах так. Ну ладно. Я буду жаловаться в профсоюз.
– Лара, нам пора, – заявляет Сэди, водя рукой по груди Эда. – Я хочу танцевать.
– Еще только парочку фокусов, – шепчу я, отвернув лицо от толпы. – Всем так интересно! Теперь я могу поговорить с любым, завязать полезные знакомства, наладить связи…
– Надоели твои связи! – ворчит Сэди. – Попой хочу двигать!
– Ну будь умницей, – уткнувшись в бокал с вином, умоляю я. – А потом все что пожелаешь.
В результате я еще целый час демонстрирую магические способности. Каждый хочет, чтобы прочитали его мысли. Каждый теперь знает мое имя. Великий Фиренцо позорно бежал. Жаль беднягу, но сам виноват.
Несколько столов сдвинули в сторону, стулья поставили в круг. Я усложнила условия задачи: теперь я ухожу в маленькую боковую комнатку, а «клиент» в это время показывает всем, что загадал. Потом я появляюсь и демонстрирую свои способности. Я уже отгадала несколько имен и чисел, строчку из Библии и узнала Гомера из «Симпсонов» (по описанию Сэди было непросто понять, о ком идет речь, но я очень старалась).
– А теперь, – я гордо оглядываю небольшую толпу. – Великая Лара показывает самый лучший фокус. Я отгадаю сразу… пять надписей и картинок.
Все взбудоражены.
– Я хочу! – выпрыгивает вперед девушка. – Можно я!
– И я тоже! – Еще одна претендентка вскакивает с места.
– Садитесь здесь, – делаю я широкий жест. – А Великая Лapa пойдет соберется с мыслями!
Раздаются аплодисменты и крики, и я любезно раскланиваюсь. Потом в боковой комнатке прихлебываю воду. Я страшно довольна собой. Фокусы так поднимают настроение! Почему бы не показывать их постоянно!
– Значит, так, – раздаю я последние указания. – Будем угадывать по порядку, ничего сложного.
– Ты вообще закругляться собираешься? – возмущается Сэди. – Я хочу танцевать. И это мое свидание.
– Я же не спорю. Последний разочек, ну предпоследний…
– Нет!
– Ну, Сэди… Это так весело. Все в восторге. А потанцевать можно в любое время!
– Не хочу я в любое время! Хочу сейчас! – яростно шипит она. – И ты еще обвиняла меня в эгоизме! Все, я иду танцевать! Сейчас же!
– Я с тобой. Только последний фокус покажу.
– Нет! Хватит с меня! Теперь выкручивайся сама.
– Сэ… – начинаю я, но она растворяется. – Сэди, не шути так! Посмеялись, и хватит. Возвращайся.
Допрыгались. Она меня шантажирует.
– Сэди, – канючу я, – прости меня. Знаю, у тебя есть повод обижаться. Но давай обсудим все спокойно.
Ответа нет. Мертвая тишина. Я бессмысленно кручу головой во все стороны.
Не могла же она так меня подставить.
Раздается стук в дверь, я нервно вздрагиваю, но это Эд. Он теперь мой добровольный помощник. Следит за очередью и раздает ручки с бумагой.
– Значит, пять мыслей одновременно?
– Да уж, – жалко улыбаюсь я. – Пять. Одновременно.
– Толпа увеличилась, – предупреждает он. – Даже народ из бара подтянулся. Уже стульев не хватает. – Он кивает на дверь. – Готова?
– Уже? – отшатываюсь я. – Можно еще пару минут? Надо собраться с силами.
– Конечно. Наверное, ты тратишь массу энергии? – Эд опирается о косяк и пристально смотрит на меня. – Я внимательно наблюдал за тобой, но так ничего и не заметил. То, что ты делаешь… просто поразительно.
– Хм… Спасибо.
– Ладно, готовься.
Он выходит, и я начинаю кричать истошным шепотом:
– Сэди! Сэди! Сэди!
Плохо дело. Я пропала.
Дверь опять распахивается, и я испуганно взвизгиваю. Это снова Эд.
– Забыл предложить тебе выпить.
– Не стоит, – слабо улыбаюсь я.
– Как ты?
– Все хорошо. Просто настраиваюсь. Ловлю чары Востока.
– А, ну да, – понимающе кивает он. – Не буду мешать.
Дверь вновь закрывается. Черт. И что мне теперь делать? Через минуту они начнут вызывать меня. Я должна буду читать мысли. Демонстрировать волшебную проницательность. Я холодею.
Выход только один. Сбежать. В отчаянии оглядываю крохотную комнатку, которую обычно используют для хранения банкетной мебели. Окна нет. Пожарный выход в углу закрывает баррикада из стульев. Я пытаюсь сдвинуть их с места – бесполезно. А что, если перелезть?
Решительно ставлю ногу на стул. Потом вторую. С трудом удерживаю равновесие. Это все равно что карабкаться по веревочной лестнице. И чем выше я забираюсь, тем сильнее стулья расползаются. И кренятся. Чувствую себя частью Пизанской башни.
Остается залезть на последний стул. Я поднимаю ногу, и баррикада кренится все сильнее. Хватаюсь за спинку верхнего стула и замираю. Башня вот-вот рухнет и погребет меня под собой. Но не торчать же здесь всю оставшуюся жизнь. Придется рискнуть. Буквально запрыгиваю на последний стул, и…
– Что ты здесь делаешь? Как тебя…
– Помоги мне! – успеваю взвизгнуть я и лечу вниз.
– Господи! – Эд бросается вперед, и я падаю прямо на него.
Мы лежим среди стульев, Эд со стоном трет грудь. Похоже, ему досталось.
– Я нечаянно.
– Нечаянно, да? – уточняет он, с кряхтеньем поднимается и помогает встать мне. – В чем дело?
– Кажется, магические способности улетучились, – мямлю я, опустив голову, и с ужасом смотрю на дверь в банкетный зал.
– Совсем?
– Начисто!
Эд ничего не понимает:
– Вот так вдруг?
– Ну да. Я больше ничего не могу.
Он качает головой. Взгляд задумчив, точно он размышляет над планом спасения крупнейшей корпорации. Но на губах едва угадываемая улыбка.
– А как же чары Востока?
– Развеялись, – тихо говорю я.
– Разве так бывает?
– Почему нет? – Ковыряю пол носком туфли, лишь бы не смотреть на него.
– Ну так скажи им.
– Не могу! – в ужасе вою я. – Они решат, что я самозванка. Я же Великая Лара. Как я могу признаться в своей слабости?
– Ерунда.
– Не ерунда! Я просто не могу. Лучше раствориться. Или провалиться.
Снова лезу по стульям к пожарному выходу, но Эд хватает меня за ногу.
– Ты не уйдешь просто так, – твердо говорит он! – Бегство – это последнее дело. Надо что-то придумать. Пораскинь мозгами. И побыстрее.
– Ничего в голову не приходит, – хнычу я.
– Поиграй с ними. Преврати все в шутку. Не можешь читать мысли, пусть посмеются. А потом сразу уходи. Так ты останешься Великой Ларой. Если сейчас сбежишь, тогда тебя точно примут за самозванку.
Он прав. Хотя мне и не хочется это признавать.
– Ну хорошо, – говорю я наконец. – Пошли.
– Может, тебе нужно настроиться?
– Лучше сразу. Не хочу больше ждать. Будь что будет. А потом ты уйдешь со мной?
– Разумеется. А ты как думаешь? – Он снова едва заметно улыбается. – Ну все, удачи.
– Удача мне не помешает.
Эд идет впереди, я, задрав голову повыше, тороплюсь следом. Как только появляюсь в зале, голоса смолкают, раздаются аплодисменты и восхищенный свист. Некоторые даже фотографируют меня мобильниками. Все в предвкушении, недаром ведь я столько времени пропадала, наверняка что-то замыслила.
Пять палачей сидят на стульях, в руках листки бумаги. Я улыбаюсь сначала им, а потом и всем остальным.
– Дамы и господа. Я немного задержалась. Мне нужно было хорошенько настроиться на ваши мысли. По правде говоря… я шокирована некоторыми подробностями. О да! Вот вы, – я поворачиваюсь к ближайшей из жертв, – разумеется, я знаю, что вы нарисовали. – Я делаю неопределенный жест, как будто ее рисунок мне совершенно неинтересен. – Гораздо больше меня впечатлил тот факт, что вам нравится ваш коллега по работе. И даже не отрицайте!
Девушка вспыхивает, ее ответ тонет в громком хохоте зрителей.
– Это Блэйки! – выкрикивает кто-то, ко всеобщему восторгу.
– Вы, сэр, – обращаюсь я к парню с короткой стрижкой. – Говорят, мужчины думают о сексе каждые тридцать секунд. Но вы бьете все рекорды.
Все снова радостно гогочут, а я уже перехожу к номеру три.
– Что касается вас, то каждые тридцать секунд вы думаете о деньгах.
Мужчина первый заходится от смеха.
– Она чертовски хорошо читает мысли, – подтверждает он.
– А вот ваши мысли, увы, надежно укрыты за алкогольной пеленой. Даже мне не под силу разглядеть их, – добродушно смеюсь я, глядя на безобидного толстяка. – Что касается вас… – Я разглядываю девицу самого скромного вида. – Никогда не признавайтесь маме в том, что вы сейчас подумали.
– Что вы имеете в виду? – недоумевает она.
Прокол.
– Сами знаете. – Улыбка примерзает к лицу. – Не хотелось бы это озвучивать.
– Понятия не имею, – качает головой она. – Даже не догадываюсь, о чем вы говорите.
Публика затаила дыхание, ловя каждое слово.
– Вы не оставляете мне выхода, – предупреждаю я. – Придется произнести это вслух (ой, добром все это не кончится) перед всеми.
Ее лицо вдруг искажается.
– Вот черт. Вы об этом. Лучше не надо.
Я готова расцеловать.
– Великая Лара видит все! – Я раскланиваюсь. – Прощайте до следующего раза.
И быстро направляюсь к Эду.
– Я захватил твою сумочку, – с трудом перекрикивает аплодисменты он. – Последний поклон – и бежим!

Дух я перевожу только на улице. Воздух свеж и прохладен. На такси огромная очередь, и я предлагаю прогуляться.
– Что ж, просто Лара, вышло неплохо, – усмехается шагающий рядом Эд.
– Я старалась.
– Волшебные чары не вернулись? – продолжает подкалывать он, но я не реагирую.
– Они то появляются, то исчезают. Никакой системы. Кстати, дальше по этой улице стоянка такси.
– Я тут ничего не знаю.
Мог бы уже и познакомиться с географией Лондона.
– А что в Лондоне знаешь?
– Знаю, как добраться до работы. Знаю парк напротив дома. Дорогу до супермаркета.
Да он издевается. Как вообще можно так наплевательски относиться к Лондону?
– Какой же ты надменный и ограниченный тип. Ты приехал в красивейший европейский город и даже не пытаешься познакомиться с ним. Не хочешь узнать его историю, не интересуешься культурной жизнью. Ты даже продукты покупаешь в американском супермаркете! – Голос мой звенит. – Зачем ты вообще приехал сюда? Чем ты собирался здесь заниматься?
– Я собирался знакомиться с этим городом вместе с моей невестой, – спокойно отвечает он.
Вот так новости. С невестой? С какой еще невестой?
– Она сбежала за неделю до нашей поездки. Мне оставалось либо уехать в Англию, либо встречаться с ней в Бостоне каждый день. Видишь ли, мы работали с ней в одном здании. – Секунду он медлит, потом добавляет: – И с ее новым парнем.
– Черт, – я не знаю, как выразить переполняющее меня сочувствие, – мне так жаль. Я даже не представляла.
– Откуда ты могла знать.
Лицо его абсолютно бесстрастно, но я-то понимаю, как он переживает на самом деле. Любой бы в такой ситуации переживал, и он не исключение. Так вот чем объясняется его вечная мрачность. Его отстраненность. Его усталый голос. Ну и дрянь эта его невеста! Могу себе вообразить. Ослепительная американская улыбка, копна кудряшек и высоченные шпильки. Не сомневаюсь, Эд не поскупился на обручальное кольцо. И конечно, она кольцо не вернула.
– Это, наверно, было тяжело, – тихо говорю я, когда мы снова пускаемся в путь.
– Я накупил гору путеводителей, – он мрачно смотрит перед собой, – распланировал маршруты, отметил все интересные места. Стрэтфорд-на-Эйвоне, Шотландия, Оксфорд… Но без Коринны все потеряло смысл.
Я живо представляю высоченную стопку путеводителей с торчащими закладками. Зачем только завела этот кошмарный разговор?
– Значит, теперь ты ходишь по одному маршруту – на работу и обратно. И никогда не смотришь направо и налево. Парк, магазин – и все?
– Мне вполне достаточно.
– И это длится уже полгода?
– Пять месяцев.
Я в ужасе.
– Надо срочно что-то делать. Нельзя все время прятаться. Жизнь продолжается.
– Спасибо за подсказку. – В голосе его злой сарказм. – Что бы я без тебя делал.
Ага, я не первая пытаюсь его взбодрить. И похоже, никто в этом не преуспел.
– Все равно через пару месяцев я отсюда уеду, – сердито добавляет он. – Какая разница, узнаю я Лондон получше или нет?
– Значит, будешь плыть по течению, ничего не делать и ждать, когда само отпустит? Два месяца – это много, вполне достаточно, чтобы привыкнуть. Спорим, ты даже как следует не развесил вещи?
– Для этого у меня есть домработница.
– Ах да. Все расстаются, – говорю я после продолжительной паузы. – Ничего тут не поделаешь. Бесполезно жить прошлым. Надо думать о будущем.
Произнося это, я ловлю себя на странном дежа-вю. Кажется, папа говорил что-то похожее насчет Джоша? Но ведь мы с Джошем – совсем другое дело. У нас все было не так. Мы не собирались в путешествие и не планировали переезжать в другой город. А теперь мы снова вместе. Все закончилось благополучно.
– Жизнь как эскалатор, – со значением говорю я.
Надо сказать, папина фраза всегда доводит меня до ручки. Но в моих устах она кажется мне более чем уместной.
– Эскалатор? – передразнивает Эд. – А я-то полагал, что коробка конфет.
– Да, эскалатор. Который движется, несмотря ни на что. И твоя задача наслаждаться видом и использовать подвернувшиеся возможности. Иначе будет поздно. Так говорил мой папа, когда я порвала… со своим парнем.
– И как, получилось?
– Э-э… Ну вроде.
Эд останавливается и печально смотрит на меня:
– Стало быть, ты «используешь возможности»? И как, легко было его забыть? Что-то я сомневаюсь.
Я откашливаюсь, пытаясь выиграть время. При чем здесь я, речь-то о нем.
– Каждый использует возможности по-своему, – умничаю я. – Это широкое понятие. Понимай как хочешь.
Какой-то дурацкий разговор у нас получается. И вообще, куда запропастилось такси?
– Такси! – машу я свободной машине, но она проносится мимо. Ненавижу таксистов.
– Давай лучше я. – Эд выходит на проезжую часть, а я достаю мобильник. Где-то у меня сохранен номер такси.
Спустя целую вечность я узнаю, что все машины сейчас заняты, ждать не меньше получаса. Уныло иду к Эду.
– Знаешь, – вид у него отсутствующий, глаза какие-то стеклянные; ну наркоман наркоманом, – может, пойдем потанцуем?
– Куда пойдем?! – так и подскакиваю я.
– Куда-нибудь, – флегматично отзывается он. – Завершим вечер достойно. Отличная идея, правда?
Скорее отличная работа, Сэди!
И тут я ее вижу – с довольным видом порхает вокруг фонарного столба.
– Здесь неподалеку ночной клуб, – говорит Эд. – Пойдем разомнемся немного. Ну до чего хорошая мысль. Как я сразу не догадался.
– Откуда ты знаешь про клуб? – цепляюсь к нему я. – Ты же не ориентируешься в Лондоне!
– Ну и что? Просто чувствую, что он где-то неподалеку. – Эд машет рукой. – Вниз по улице третий поворот налево. Сама проверь.
– Хорошо, – сладко улыбаюсь я. – Но сначала мне нужно позвонить. Кое с кем, – я выразительно смотрю на Сэди, – переговорить. Иначе я не смогу танцевать.
Сэди нехотя приземляется рядом, а я притворяюсь, будто набираю номер. Я так зла, что даже не знаю, с чего начать.
– Как ты могла так поступить со мной?! Я едва вывернулась!
– По-моему, чудесно справилась. Я же видела.
– У тебя хватило совести туда заявиться?
– Совесть меня как раз и замучила, – отвечает она голосом пай-девочки. – Я вернулась подстраховать тебя.
– Спасибо тебе большое за помощь. А с ним что ты сотворила?
– Я хочу танцевать, – ноет она. – Вот и пришлось принять экстренные меры.
– А ты не перестаралась? Он абсолютно невменяемый.
– Я вынуждена была припугнуть его, – уклончиво говорит она.
– Припугнуть?
– Не смотри так! – неожиданно набрасывается она на меня. – Это все из-за твоего эгоизма. Ты думаешь только о карьере, а я хочу танцевать! И ты мне обещала. Это мое свидание. Но ты воспользовалась моментом, а я осталась в дурах. Разве это честно?
Сэди вот-вот расплачется. Вообще-то она права, я вела себя не самым лучшим образом по отношению к ней.
– Только не реви. Хочешь танцевать, будут тебе танцы.
– Вот это совсем другой разговор!
Воодушевленная Сэди летит по узеньким улицам, которые я вижу впервые в жизни.
– Не отставайте. Сюда!
Это крошечный танцевальный клуб под названием «Мерцание». Никогда о таком не слышала. Двое сонных громил на входе равнодушно пропускают нас внутрь. Мы спускаемся по стертым деревянным ступенькам и оказываемся в большом зале с красным ковром, канделябрами, танцполом. За барной стойкой парочка угрюмых парней в кожаных штанах, на крохотной сцене диджей крутит запись Дженнифер Лопес. И это танцевальный клуб?
– Послушай, – бормочу я, когда Эд отходит к бару, – почему ты выбрала эту забегаловку? Если хочешь танцевать, надо идти туда, где много народу…
– Приветствую вас, – раздается из-за спины, и я резко оборачиваюсь.
Тощей дамочке лет пятьдесят; черный топ, марлевая юбка поверх легинсов, рыжие волосы собраны в хвост. Плохо накрашенные глаза смотрят с тревогой.
– Вы на урок чарльстона?
Урок чарльстона?
– Простите, совсем из головы вылетело, что мы договорились. – Она украдкой зевает. – Вы ведь Лара? У вас подходящий костюм.
– Прошу прощения. – Я достаю телефон и поворачиваюсь к Сэди: – Это что еще за шутки?
– Спасибо скажи, – наставительно говорит она. – Хоть чему-то тебя научат. Вообще-то учительница живет здесь же, в комнатке наверху, но обычно она дает уроки в дневное время.
– Ты что, ее разбудила?
– Должно быть, забыла занести нашу встречу в календарь, – объясняет дама, когда я прячу мобильник. – На меня это так не похоже. Хорошо, вспомнила вдруг!
– Ага, – я испепеляю Сэди взглядом, – поразительно, как устроен человеческий мозг.
Тут возвращается Эд с напитками.
– Я Гейнор, ваша учительница танцев, – представляется дама. – Давно интересуетесь чарльстоном?
– Чем? – таращит глаза Эд.
Я на грани истерики. Но деваться некуда. Сэди хочет танцевать чарльстон. Сделаем этой дурочке приятное. Я ей обязана. А долги нужно отдавать как можно быстрее.
– Ну что ж, – улыбаюсь я Эду. – Начнем?

По-моему, чарльстон слишком энергичный танец. И слишком сложный. Приходится все время следить за своим телом. Через час руки и ноги у меня отваливаются. Марафон пробежать, наверное, легче.
– Вперед-назад… – монотонно считает учительница. – Активнее ногами…
Куда уж активнее? Я их и так уже не чувствую. К тому же постоянно путаю право и лево и норовлю заехать локтем Эду в ухо.
– Чарльстон, чарльстон… – бодро квакает ритмичная музыка.
Парни в кожаных штанах во все глаза пялятся на нас. Уроки танцев здесь обычное дело. Но днем. И по словам Гейнор, обычно желают научиться танцевать сальсу. Чарльстон никто не заказывал лет пятнадцать. Она впечатлена нашим выбором.
– Степ и кик… трясите руками… Прекрасно!
Я трясу руками так, что они того и гляди оторвутся, а платье вот-вот соскочит с плеч. Эд старательно вихляет коленями. Он слишком сосредоточен, чтоб перекинуться хоть словом. Зато у него выходит гораздо лучше, чем у меня. Кто бы мог подумать.
Счастливая Сэди выкаблучивается рядом. Что она только не выделывает! Учительница ей и в подметки не годится. Ноги и руки моей двоюродной бабули так и мелькают, а дыхание даже не сбилось. Впрочем, есть ли дыхание у привидений?
– Чарльстон, чарльстон…
Сэди ловит мой взгляд, расплывается в улыбке и в экстазе закидывает голову. Похоже, давненько она так не зажигала. А я настоящая свинья. Все, отныне каждый вечер отплясываем чарльстон. И наслаждаемся прочими радостями двадцатых.
Вот только в боку колет все сильнее. Тяжело дыша, я ковыляю к краю танцпола. Самое время Эду потанцевать с Сэди. Без меня. Только они вдвоем. Вот тогда удовольствие будет полным.
– Ты жива? – Он спешит за мной.
– Едва… – Я вытираю пот со лба. – Адская работенка.
– У вас отлично получается! – хлопает в ладоши Гейнор. – Вы очень многообещающая пара. И многого можете добиться. Ну что, до следующей недели?
– Э-э… возможно. Я позвоню, хорошо?
– Не буду выключать музыку. Можете еще потренироваться. – И балетной походкой она упархивает прочь.
Я смотрю на Эда:
– Да ты совсем не выдохся. Потанцуй один, а я посмотрю.
– С ума сошла?
– Это так забавно. У тебя здорово выходит. А я поучусь…
Эд зыркает на меня, но возвращается на танцпол.
– Сэди, – шепчу я, – чего ты ждешь? Он готов.
Эд начинает вихлять ногами, трясти руками, Сэди не отстает. Она на седьмом небе. Ее руки лежат на его плечах, браслеты сверкают под лампами, шляпка подскакивает. Они выглядят словно пара из старомодного фильма…
– Нет, так не пойдет, – вдруг останавливается Эд. – Без партнерши плохо. – И сквозь Сэди он шагает ко мне.
Двоюродная бабушка расстроена. Полными слез глазами она смотрит ему вслед. Как жаль, что он не может ее увидеть и оценить…
– Прости, – шепчу я Сэди, когда Эд вытаскивает меня на танцпол. – Я не хотела.
Мы какое-то время танцуем, а потом возвращаемся за столик. Настроение у меня прекрасное, да и Эд, похоже, на время забыл о своей хандре.
– Ты веришь в ангелов-хранителей? – вдруг спрашиваю я. – В привидения?
– Нет, разумеется. Их не существует. А ты разве веришь?
Я наклоняюсь к нему поближе:
– А вдруг прямо в этой комнате находится влюбленный в тебя по уши ангел-хранитель?
Эд оглядывается.
– Ты имеешь в виду тех жиголо?
– Нет, конечно, – смеюсь я. – Ладно, проехали.
– А знаешь, это действительно была отличная идея. – Он залпом выпивает вино и улыбается. Настоящей, не вымученной улыбкой.
– Да, замечательно повеселились.
– Не ожидал такого окончания вечера. Не каждый день такое случается. – Он вскрывает пакет с орешками и предлагает мне.
Да, выглядит Эд сейчас явно получше, вот только складка между бровями так до конца и не разгладилась. Ничего удивительного. У него есть повод для расстройства. Более чем серьезный. Должно быть, он расслабился впервые за несколько месяцев.
– Послушай, Эд, предлагаю как-нибудь совершить набег на достопримечательности. Надо все-таки тебе посмотреть Лондон. Город ни в чем не виноват. А я буду твоим гидом. Случаются же у тебя выходные?
– Давай. – Он, кажется, искренне тронут. – С удовольствием.
– Вот и отлично! Значит, созвонимся или спишемся.
Мы улыбаемся друг другу, и я, внутренне содрогаясь, допиваю коктейль – редкостная гадость, которую потребовала заказать Сэди.
Эд бросает взгляд на часы:
– Пошли?
Я оглядываюсь на танцпол. Сэди продолжает отплясывать без малейших признаков усталости. Понятно, почему в двадцатые годы девушки были такими тощими.
– Пошли, – киваю я.
Пускай Сэди танцует. Если захочет, догонит нас.
Из сгустившегося тумана проступают белые круги света от фонарей. Мы доходим до угла и сразу ловим пару такси. Я дрожу в легоньком платьице, потертая накидка не спасает. Эд усаживает меня в такси и придерживает дверцу.
– Спасибо за вечер, – говорит он обычным скучным голосом, который мне даже начал нравиться. – Давно я так не веселился.
– И тебе спасибо. – Я поправляю сбившуюся на ухо шапочку, и Эд ухмыляется.
– Пожалуй, на экскурсию я надену короткие гетры.
– Думаю, тебе пойдут, – соглашаюсь я. – И цилиндр не забудь.
Эд смеется.
– Спокойной ночи, девушка двадцатых.
– Спокойной ночи. – Я захлопываю дверцу, и такси трогается с места.

Глава восемнадцатая

Рано или поздно, но мы его раздобудем. Я должна в это верить. Должна.
Однако сейчас мы с Сэди на пределе. Когда я сегодня наступила ей на ногу (точнее, прошла сквозь нее), Сэди огрызнулась, но и ей досталось, когда она раскритиковала мой макияж.
Все утро мы практически не разговариваем. Сэди печально смотрит в окно. Разобравшись с электронной почтой, я изучаю ее застывшую спину. Должно быть, очень одиноко приходится тому, кто ни с кем не может и словечком обмолвиться, только с внучатой племянницей, да еще когда она такая растяпа.
Вздыхаю, выключаю компьютер и представляю, где сейчас находится ожерелье. В Париже, это точно. Возможно, на Флоре. Или спокойненько лежит себе в открытой сумочке на сиденье кабриолета.
Стоп. Скоро стану такой же паникершей, как мамочка. Все равно мы его получим, нужно в это верить. И вообще, у меня своих хлопот полон рот. Сегодня у нас ланч с Джошем.
Отодвигаю стул и беру сумку.
– Увидимся, – говорю я Кейт и Сэди и поспешно выбегаю, пока никто из них не отреагировал. Свидетели мне не нужны. Я и так на взводе из-за предстоящей встречи. Что-то не дает мне покоя. Сама не пойму что. Какие-то неясные предчувствия.
Не успеваю я дойти до метро, как Сэди вырастает рядом.
– Ты куда? – спрашивает она.
– Да так, – прибавляю шага, – прогуляться.
– На встречу с Джошем?
– Твое-то какое дело? Чего спрашиваешь, если знаешь. – Я заворачиваю за угол, пытаясь избавиться от нее. Но куда там.
– Раз уж я твой ангел-хранитель, я скажу, – чеканит она. – Джош тебя не любит, а если ты думаешь по-другому, ты еще наивнее, чем мне казалось.
– И давно ты мой ангел-хранитель? – бросаю я через плечо. – Ты просто глупая старуха и, будь добра, не суйся в чужие дела!
– Не смей называть меня старухой! – злится она. – Я не позволю тебе вешаться на трусливую безвольную куклу.
– Сама ты чертова кукла!
Пробегаю через турникет, вылетаю на платформу и заскакиваю в поезд.
– Да ты и сама его не любишь, – преследует меня голос Сэди. – Просто заигралась в этот роман!
Что бы она понимала! В бешенстве выхватываю из сумки телефон.
– Разумеется, люблю! Разве иначе мне было бы так плохо без него? Зачем я так хотела его вернуть, если не люблю?
– Чтобы всем доказать собственную правоту, вот зачем.
Сильный ход.
– Полный бред! Все не так! Мы с Джошем любим друг друга… – Тут я замечаю, что весь вагон внимательно слушает мои страстные крики, и смущенно замолкаю.
Пожалуй, лучше забиться на угловое сиденье. Сэди следует за мной, но я поспешно вставляю в уши наушники. Голос ее тонет в звуках музыки.
Так-то лучше. Давно надо было это сделать.

Я предложила Джошу встретиться в бистро «Мартин», дабы изгнать все воспоминания о глупышке Мэри. Вешаю пальто и вижу Джоша, он уже сидит за столиком. Мне становится радостно.
– Видишь, – говорю я Сэди. – Он пришел пораньше. Значит, ему на меня не наплевать.
– Он не в себе, – качает головой Сэди. – Полностью в моих руках. Я внушила ему чувства. И слова тоже внушила.
Ну до чего самоуверенна.
– Послушай, ты слишком много о себе воображаешь. У Джоша сильная воля, если ты еще не поняла.
– Дорогуша, я легко могла бы заставить его танцевать на столе и петь «Бе-бе, черная овечка»! – усмехается она. – И стоило бы! Чтоб ты сама убедилась!
Какой смысл с ней спорить. Заметив меня, Джош встает, свет играет в его волосах, синие глаза полны нежности. Я иду к нему, и тепло разливается в душе. Это счастье. Или любовь. Или восторг.
Или все вместе.
Мы обнимаемся, губы его касаются моих, и все, что я чувствую, умещается в одном слове. «ЕСТЬ!» Он собирается подвинуть стул, но я притягиваю его обратно и дарю еще один долгий и страстный поцелуй. Пусть Сэди увидит настоящую любовь. Наконец ему удается вырваться, и мы усаживаемся. Я поднимаю бокал белого вина, предусмотрительно заказанного Джошем, и произношу, с трудом переводя дыхание:
– Что ж… Выпьем.
– Выпьем, – кивает Джош.
– За нас! Как чудесно, что мы снова вместе. В нашем любимом ресторане. Который всегда ассоциируется у меня с тобой, – добавляю я многозначительно. – И ни с кем больше. Никого не могу представить на твоем месте.
Благородный Джош немного смущен.
– Как у тебя на работе? – меняет он тему.
– Все хорошо. Хотя могло бы быть и лучше. Натали свалила на Гоа, бросила меня одну разбираться с фирмой. Я чуть не рехнулась.
– Серьезно? – удивляется Джош. – Плохо дело.
Он берет меню и, вот ужас, начинает изучать его, давая понять, что тема закрыта. Вот так посочувствовал. Впрочем, он никогда не отличался особой отзывчивостью. Всегда был беззаботным. Я же его за это и люблю, напоминаю я себе, за его милый легкий нрав. Он ко всему относится спокойно. Вывести его из себя невозможно. Я ни разу не видела его злым. Его жизненный девиз: не психовать. Очень разумно.
– Надо бы съездить на Гоа, – заявляю я, и он сразу оживляется.
– Обязательно. Говорят, там здорово. Знаешь, полезно иногда сделать паузу. Попутешествовать с полгода.
– Можем поехать вместе! – предлагаю я. – Бросим работу, отправимся в путешествие, для начала в Мумбаи…
– Только не надо ничего планировать, – стонет он. – Это как паутина. Господи!
Я ничего не понимаю.
– Джош?
– Извини, – он слегка обескуражен, – сорвалось.
– Что-то не так?
– Ну… – Он трет лицо и смущенно смотрит на меня. – Здорово, конечно, что мы снова вместе. И я сам этого хотел. Но иногда у меня такое ощущение… что, черт возьми, мы делаем вместе?
– Видишь? – Торжествующий голос Сэди заставляет меня вздрогнуть. Ангелом-истребителем она парит над столиком.
Наплевать. Не смотри на нее. Сделай вид, что это просто лампа.
– Думаю… это нормально. – Я стараюсь сфокусироваться на Джоше. – Мы должны снова привыкнуть друг к другу, на это нужно время.
– Прекрати! – кричит Сэди. – Не хочет он ни к чему привыкать! Я верчу им как хочу! Он полностью в моей власти! Ты хочешь жениться на Ларе, – громко говорит она в ухо Джошу. – Скажи ей об этом!
Джош не находит себе места.
– Хотя, может быть… однажды… нам с тобой… стоит пожениться.
– На пляже!
– На пляже, – послушно повторяет он.
– И родить шестерых детей!
– И я бы хотел кучу детей, – добавляет он робко. – Четверых… или даже пятерых… но лучше шестерых. Ты не против?
Я пронзаю Сэди ядовитым взглядом. Что за дурацкие выходки!
– Подожди минутку, – мурлычу я. – Мне надо ненадолго отлучиться.
Никогда в жизни не мчалась по ресторану с такой скоростью. Захлопываю дверь туалета и набрасываюсь на Сэди:
– Что ты творишь?
– Хочу показать тебе, что у него нет мозгов.
– Все у него есть, – злюсь я. – И вообще, что бы он там ни говорил по твоей наводке, все равно он меня любит. И в глубине души он хочет жениться на мне. И завести кучу детей.
– Ты уверена? – усмехается Сэди.
– Абсолютно! Ты не заставишь его говорить то, во что он сам не верит.
– Да что ты! – Сэди наклоняет голову и смотрит с нескрываемой иронией. – Вот, значит, как. Ну посмотрим.
Я тороплюсь к Джошу, но Сэди меня опережает, склоняется над Джошем, и его глаза тут же стекленеют. Меня заблокировал официант с пятью тарелками, так что помочь любимому я не в силах.
Вдруг Сэди появляется рядом со мной.
– Что ты наделала? – Сердце мое полно тревожных предчувствий.
– Сама увидишь. Надеюсь, это хоть чему-то тебя научит. – Она так и сияет, жаль, нельзя ее задушить.
– Убирайся, – бормочу я. – Уходи!
– До свидания! Меня уже нет. А ты развлекайся.
Она исчезает, а я наконец добираюсь до столика. Джош смотрит куда-то сквозь меня, и сердце мое падает. Сэди поработала на славу. Наплела ему бог весть чего.
– Ну, – начинаю я жизнерадостно, ты уже решил, что заказать?
Джош вообще никак не реагирует. Он будто в трансе.
– Эй? – щелкаю я пальцами. – Проснись!
– Извини, задумался. Уверен, – он доверительно наклоняется ко мне, – что я должен стать великим изобретателем.
– Изобретателем?!
– И переехать в Швейцарию, – с серьезным видом продолжает Джош. – Как это я раньше не догадался! Это настоящий… прорыв. Мне надо изменить свою жизнь. Как можно быстрее.
Я ее убью.
– Джош… – голос мой предательски дрожит, – что тебе делать в Швейцарии? Зачем тебе становиться изобретателем? Ты же рекламщик!
– Ты ничего не понимаешь! – Глаза его сияют, как у паломника, узревшего Деву Марию. – Не понимаешь. Это тупиковый путь. Но теперь все будет по-другому. Я поеду в Женеву и займусь астрофизикой.
Я почти в панике.
– Ты же не учился этому. Как ты сможешь заниматься астрофизикой?
– Это предначертано свыше. Разве тебе никогда не являлись голоса, открывающие истину? Отметающие ложные пути?
– К чему слушать какие-то голоса? Надо игнорировать их. Особенно когда они несут ересь.
– Как можно так говорить? – недоумевает Джош. – Надо прислушиваться к себе. Ты же сама это вечно твердила.
– Но не про голоса же.
– Это просто такое выражение, на самом деле на меня снизошло вдохновение! – Восторг из него так и хлещет. – Я прозрел. Осознал свое призвание. Так же неожиданно, как понял, что должен вернуться к тебе. Абсолютно то же чувство.
Его слова разрывают мне сердце.
– Прямо как… тогда, – наконец выдавливаю я.
– Точно, – он несколько раз истово кивает. – Что ты так переживаешь? Поедем в Женеву. Начнем новую жизнь. У меня есть еще одна идея! – Лицо его сияет, а сам он тяжело дышит. – Я хочу открыть зоопарк. Здорово, да?
Я готова разрыдаться.
– Джош…
– Подожди, послушай, – стучит он ладонью по столу. – Мы создадим благотворительный фонд для животных. Спасем вымирающие виды. Наймем экспертов, отыщем финансирование.
Все, сейчас заплачу. Ну, погоди, мысленно говорю я Сэди. Я тебе отплачу!
– Милый… – обрываю его я, – почему ты решил вернуться ко мне?
Джош молчит. Мысли витают где-то далеко. Потом сосредоточенно хмурится.
– Не помню. Как-то пришло в голову. Будто мне кто-то велел. Сказал, что я все еще люблю тебя.
– Значит, во всем виноват голос? Или прежние чувства ко мне? – умоляю я. – Это было похоже на старую машину, которую ты толкаешь, толкаешь, и вдруг она заводится? Твои старые чувства проснулись?
Джош озадачен не на шутку.
– Я же слышал голос…
– Дался тебе этот голос! – срываюсь я на крик. – А что-нибудь еще?
– Разве этого недостаточно?
– А как же наша фотография? – предпринимаю я отчаянную попытку. – В твоем телефоне? Ты же не просто так хранил ее?
– А, это… – Он достает телефон и любуется заставкой. – Обожаю эту фотку. Такой прекрасный вид.
Прекрасный вид.
– Вот, значит, в чем дело, – выдыхаю я. Слезы удалось сдержать, но в горле стоит ком. Сэди права.
Вожу пальцем по краю бокала, лишь бы не смотреть на Джоша. Я так ему верила. Не сомневалась, что он все понял. Надеялась, что наши души воссоединятся. Но я все себе придумала. Реальный Джош совсем не похож на выдуманного. То есть они похожи во всем, кроме сущей малости.
Один меня любил, а другой – нет.
Красивое лицо, футболка с логотипом неведомой мне группы, знакомый серебряный браслет на запястье. Он все тот же. Ничего не изменилось. Просто… он больше не моя половинка.
– Ты когда-нибудь была в Женеве? – вдруг спрашивает Джош, возвращая меня на землю.
Женева. Зоопарк. Теперь у него в мозгу полная каша. Как можно быть столь безответственной?
Слава богу, Сэди интересует только моя личная жизнь и до мировых лидеров она пока не добралась. А то очередного глобального кризиса человечеству не миновать.
– Знаешь, Джош, плюнь ты на эту Женеву. И на астрофизику тоже. И на зоопарк. И… – я тяжело сглатываю, язык отказывается повиноваться, – и на меня.
– Как это?..
– Мы ошиблись. И я в первую очередь. Прости, что доставала тебя. Не давала жить своей жизнью. Но теперь с этим покончено.
– Ты уверена? – Голос его срывается.
– Даже не сомневайся. – Официант подходит к столику, но я захлопываю меню: – Нам ничего не нужно. Счет, пожалуйста.

Не видя и не слыша ничего вокруг, возвращаюсь на работу. Я отказалась от Джоша. Сказала ему, что нам плохо вместе. Как такое могло случиться?
Нет, я поступила правильно. Он меня не любит. А я влюбилась в вымышленный образ. Рано или поздно я избавлюсь от наваждения, но сейчас смириться с поражением сложно. Мне ничего не стоило заполучить его.
– Ну что? – Видно, Сэди поджидала меня у офиса. – Убедилась? Надо полагать, теперь между вами все кончено?
– Женева? – строго спрашиваю я. – Астрофизика?
Сэди хихикает:
– Забавно, да?
Она просто развлекается. Ненавижу.
– Хочу знать подробности, – она вьется вокруг с довольной ухмылкой, – он собирается открывать зоопарк?
Желает убедиться в собственной правоте и суперспособностях? Перебьется. Никому не позволю издеваться над собой. Пусть она права, пусть у нее талант, пусть все для нас с Джошем кончено, все равно.
– Зоопарк? – изображаю недоумение я. – Какой зоопарк? Не знаю ничего ни о каком зоопарке.
– Да? – замирает Сэди.
– Он упомянул Женеву, но потом решил, что это глупая идея. Еще упомянул о противном тонком голосе, который иногда слышит, – пожимаю плечами я, – и который ему очень мешает. Но главное, он хочет быть со мной. Но мы не будем торопиться.
– То есть ты его не бросила? – изумляется Сэди.
– С чего бы? Понимаешь, для того, чтобы убить истинную любовь, одного противного голоса недостаточно.
Сэди озадачена.
– Да ты меня разыгрываешь, – щурится она.
Пикает телефон, сообщая об эсэмэске. Это Эд.

Привет. Как насчет воскресенья? Эд

– Это от Джоша. – Я тепло улыбаюсь телефону. – Встречаемся в воскресенье.
– Чтобы пожениться и завести шестерых детей? – иронизирует Сэди. Кажется, она обиделась.
– Видишь ли, – высокомерно вздергиваю подбородок я, – ты можешь заморочить людям голову, но не разобьешь им сердце.
Вот так. Получи, жалкий призрак.
Сэди беспомощно смотрит на меня. Она такая потерянная, что я готова рассмеяться. Свернув за угол, открываю дверь.
– Между прочим, тебя там какая-то девица поджидает, – сообщает Сэди, следуя за мной. – Мне она совершенно не понравилась.
– Что за девица?
Вхожу и прирастаю к месту.
Натали.
Какого черта она приперлась?
Сидит на моем стуле. Болтает по моему телефону. Загорелая, в белой футболке и узкой темно-синей юбке, громко хохочет. Заметив меня, она подмигивает как ни в чем не бывало.
– Спасибо, Джанет. Я рада, что вы оценили нашу работу, – мурлычет она, растягивая слова. – Вы правы, Клер Фортескью – наша козырная карта. Для вас она настоящая находка. Я долго ее уговаривала… нет, спасибо вам. Это моя работа, Джанет, за это вы мне платите проценты… – Она снова заливисто смеется.
Я перевожу глаза на Кейт, но она лишь беспомощно разводит руками.
– Будем на связи. Да, я поговорю с Л Ларой. Конечно, ей еще многому надо научиться, но… пусть мне пришлось подлатать дыры, рано или поздно из нее выйдет толк. Не списывайте ее со счетов. – Она снова подмигивает мне. – Да-да, спасибо, Джанет. Пообедаем как-нибудь. До встречи.
Я не верю своим глазам: Натали кладет трубку, поворачивается и лениво улыбается.
– Ну не прелесть ли я?