Глава двадцать вторая
ИГРА В ПРЯТКИ
Поразительно, но со страхом и отчаянием удалось справиться в рекордно короткие сроки. Время будто остановилось. Мой план готов, а Кэри до сих пор не вернулся. Нужно пойти к Элис. Страшно находиться с ней в одной комнате, она ведь может обо всем догадаться, однако прятаться от нее еще опаснее, причем по той же причине.
Наверное, в таком состоянии я должна была полностью утратить способность удивляться, но, увидев, что сестра Эдварда обнимает письменный стол, так и застыла от изумления.
— Элис? — позвала я, почему-то думая о маме. Неужели уже поздно?
Она молча подняла голову. Большие карие глаза испуганно смотрели вдаль.
Я бросилась к ней и хотела взять за руку…
— Элис! — загремел Кэри и, обогнав меня, подлетел к подруге, пытаясь оторвать ее от стола. Хлопнула входная дверь — парень перепугался и распахнул ее настежь.
— Что случилось? — допытывался Кэри. Словно испуганная маленькая девочка, Элис уткнулась лицом в его грудь.
— Белла! — прошептала она.
— Я здесь.
Девушка повернулась в мою сторону, но глаза по-прежнему смотрели куда-то вдаль. Тут я и поняла, что она не обращается ко мне, а отвечает на вопрос Кэри.
— Что ты видела? — с притворным равнодушием спросила я.
Поймав пристальный взгляд Хейла, я невинно улыбнулась. В полном замешательстве глаза парня метались между мной и Элис. Ну, нетрудно понять, что увидела девушка.
Я вдруг стала совершенно спокойна. Очень даже кстати, сейчас импульсивность мне ни к чему.
Элис тоже пришла в себя.
— Ничего особенного, — спокойно и уверенно ответила она. — Та же комната с видеомагнитофоном. Хочешь позавтракать?
— Поем в аэропорту, — спокойно ответила я и пошла в душ.
Словно позаимствовав интуицию Кэри, я почувствовала сильное, хотя и умело скрытое желание Элис остаться наедине с парнем, чтобы обо всем ему рассказать.
Я быстро собиралась, стараясь ничего не забыть. Положительный настрой, который создал Хейл, помогал принимать нужные решения. Порывшись в сумке, я нашла носок с деньгами и пересыпала их в карман.
Не терпелось попасть в аэропорт, и на мое счастье в семь утра мы выехали из мотеля. На этот раз сзади сидела я одна. Сестра Эдварда устроилась рядом с Кэри, то и дело бросая на меня насторожен-даые взгляды.
— Элис? — равнодушно спросила я.
— ЧТО?
— Как у тебя это получается? Я имею в виду твой талант… — Я демонстративно смотрела в окно и растягивала слова, изображая ужасную скуку. — Эдвард говорил, что твои видения субъективны, и будущее может измениться.
Назвать имя того, кого, по всей вероятности, я никогда больше не увижу, оказалось сложнее, чем я думала. Наверное, Кэри это почувствовал, потому что на меня нахлынуло подозрительное спокойствие.
— Да, иногда будущее меняется… — к моей радости пробормотала девушка. — Что-то, например погода, более определенно, а вот с людьми гораздо сложнее. Их будущее предсказуемо, только если они верны определенной модели поведения. Иногда самый незначительный поступок или решение изменяют всю жизнь, а подчас даже не одну. Я кивнула, задумавшись над ее словами.
— То есть ты не могла увидеть Джеймса в Финиксе, пока он сам не решил сюда приехать?
— Правильно, — настороженно согласилась Элис.
Значит, меня в зеркальной комнате она тоже увидела лишь после того, как я решила встретиться с Джеймсом. О том, что еще она могла узнать, я старалась не думать, ведь рядом Кэри, с точностью радара улавливающий перемены в настроении. После видения Элис они наверняка удвоят бдительность. Да, сбежать мне будет непросто.
Вот и аэропорт. Повезло — самолет Эдварда приземлялся в терминале номер четыре, самом большом в аэропорту. Хотя, наверное, там приземляется большинство самолетов, так что дело, скорее всего, не в везении, а в удачном стечении обстоятельств. Так или иначе, чем больше терминал, тем больше шансов сбежать, а на третьем этаже есть место, на которое я очень рассчитывала.
Мы припарковались в огромном гараже четвертого этажа. Я, как бывшая жительница Финикса, провела их к лифту, на котором мы спустились на третий этаж, где располагался зал прилета. Элис и Кэри задержались у табло с расписанием вылетов, обсуждая возможные варианты: Нью-Йорк, Атланта, Чикаго. Мне так и не удалось побывать в этих городах… Я поспешно подавила панику и испуганно посмотрела на Хейла.
Выжидая подходящий момент для побега, я нетерпеливо переступала с носка на пятку. Вот мы присели в кресла у металлоискателей, и Элис с Кэри сделали вид, что наблюдают за туристами, хотя на самом деле следили за мной, Стоило пошевелиться, и я ловила настороженный взгляд. Что же делать? Может, подняться и убежать? Интересно, постесняются ли они схватить меня за руку на глазах у всех пассажиров? Или просто бросятся следом?
Вытащив из кармана конверт, я положила его на сумочку Элис.
— Письмо маме, — напомнила я.
Девушка кивнула, засовывая конверт во внешнее отделение. Надеюсь, оно скоро дойдет до адресата.
С каждой минутой Эдвард все ближе, а я его не увижу… Удивительно, прошло всего два дня, а я так сильно соскучилась. Я поймала себя на том, что пытаюсь перестроить план, чтобы увидеть его, а потом сбежать. Нет, это невозможно, зачем себя обманывать!
Несколько раз Элис приглашала меня позавтракать.
— Попозже, — улыбалась я, — чуть позже.
Я смотрела на табло прилетов, где мелькали номера рейсов и названия городов. До прибытия Эдварда осталось совсем немного… Сорок минут, тридцать… Тут цифры изменились — самолет прибывал на десять минут раньше. Все, пора действовать.
— Пойду позавтракаю.
— Я с тобой! — тут же вскочила девушка.
— Можно мне пойти с Кэри? А то что-то… — Я не договорила, мои испуганные глаза были красноречивее любых слов.
Парень с готовностью поднялся. Заглянув в глаза Элис, я увидела смущение и, к своему огромному облегчению, ни малейших признаков подозрительности. Скорее всего, свое новое видение она объясняет вероломством ищейки, а с моей стороны удара не ожидает.
Кэри приобнял меня за плечи, словно я была его девушкой. Внимательно изучив меню первого кафе, я покачала головой и сделала вид, что ищу какое-то определенное место. А вот и то, что нужно — естественно, не кафе, а дамский туалет!
— Подожди меня, — попросила я Кэри. — Я быстро.
— Хорошо, — кивнул парень.
Туалет находился в центре зала, поэтому имел два входа. Абсурд, но однажды я чуть не заблудилась!
Едва за мной закрылась дверь, я бросилась бежать.
От второго входа было совсем недалеко до лифта; Кэри у кафе заметить меня не должен. Однако оглядываться я не рискнула. Если он что-то заподозрил, то мне остается лишь бежать.
Я мчалась к лифту со всех ног, не обращая внимания на удивленные взгляды туристов. В одной из кабин уже закрывались двери, но, к неудовольствию пассажиров, я просунула ладонь и успела войти, хотя места там и без меня не хватало. Набравшись наглости, я растолкала чужие чемоданы и нажала на кнопку первого этажа.
Как только мы спустились, я поработала локтями и ухитрилась выйти первой. И снова бегом, бегом к выходу. Я даже не оглянулась, чтобы проверить, ищет ли меня Кэри. Если он идет на запах, то дорога каждая секунда. Я так спешила, что чуть не врезалась в автоматические двери, которые открылись слишком медленно.
Как назло на стоянке не оказалось ни одного такси!
Времени ждать не было; Элис с Кэри или уже поняли, что я сбежала, или вот-вот поймут и разыщут в мгновение ока.
И тут я увидела фирменный автобус, обслуживающий отель «Хайатт».
— Подождите! — закричала я, увидев, что водитель закрывает двери.
— Мы едем в «Хайатт», — сообщил водитель, уверенный, что я ошиблась.
— Все правильно! — задыхаясь, прохрипела я. — Именно туда мне и нужно!
Водитель с сомнением на меня посмотрел, а потом равнодушно покачал головой.
Большинство сидений были свободны, и я, расположившись подальше от немногочисленных пассажиров, стала смотреть на удаляющийся терминал. Воображение тут же нарисовало Эдварда, растерянно стоящего у дороги, где обрывался мой след. Нет, не буду плакать. Еще слишком много дел!
Мне по-прежнему везло. Перед гостиницей «Хайатт» пожилые туристы выгружали из такси последний чемодан. Вылетев из автобуса, я бросилась на заднее сиденье машины. Усталые туристы и водитель разинули рты от удивления.
— Восточная Блумфилд-стрит, и, пожалуйста, побыстрее, — скомандовала я.
— Это же Скоттсдейл! — заныл водитель.
Я сунула ему три купюры по двадцать долларов.
— Надеюсь, этого достаточно?
— Конечно, детка, без вопросов. Откинувшись на спинку сиденья, я сложила руки на коленях. За окном шумел знакомый с детства город. Как же я не замечала, что он насквозь фальшивый? Все слишком яркое, вычурное, шумное, как в голливудском фильме, — совсем как добродушное лицо друга, который замышляет предательство.
Я изо всех сил старалась держать себя в руках. Нельзя нервничать, — только не сейчас, когда план почти осуществлен! Волноваться и беспокоиться незачем, я сама приняла решение и сделала выбор.
Закрыв глаза, я стала думать об Эдварде.
Как жаль, что не получилось встретиться в аэропорту! Я бы встала на цыпочки, лишь бы скорее увидеть его лицо, а он бы ловко пробрался сквозь толпу и прижал меня к себе! Какие сильные и надежные у него руки!
Интересно, куда бы он меня повез? Наверное, на север, где он сможет в любое время выходить на улицу. Или в какой-нибудь тихий калифорнийский городок у моря. Мы бы лежали на пляже, а его тело сверкало бы, как бриллиант. Я бы согласилась даже на мотель… Вместе с ним я готова ждать сколько угодно! Мы бы разговаривали, разговаривали, разговаривали… Ради него я бы забыла сон и еду.
Любимое лицо казалось реальнее городского пейзажа, а голос звучал громче, чем шум мотора. Я так увлеклась, что потеряла счет времени.
— Эй, какой дом?
Грубоватый вопрос водителя разбил пестрый калейдоскоп моих фантазий, оставив лишь апатию и страх.
— Сорок восемь двадцать один, — хрипло ответила я, и водитель глянул на меня в зеркало заднего обзора, наверное, хотел убедиться, что я не рыдаю.
— Тогда приехали! — Таксист спешил от меня избавиться и надеялся оставить сдачу себе.
— Спасибо! — прошептала я. Не бояться! Дома ведь никого нет, маму удерживают в другом месте, она ждет и надеется.
Подбежав к двери, я достала из-под карниза ключ. В прихожей было прохладно и темно. Включив на кухне свет, я кинулась к телефону. У аппарата лежал маленький листочек с десятизначным номером, написанным мелким аккуратным почерком. Пальцы нервно запорхали по кнопкам, но я ошиблась, так что пришлось набирать снова. На этот раз я не спешила и нажимала на кнопки очень осторожно. Всего один гудок, и на другом конце взяли трубку.
— Здравствуй, Белла! — приветствовал приятный тенор. — Ну и скорость! Ты молодец!
— С мамой все в порядке?
— Все отлично, не беспокойся, Белла, ссориться нам незачем. Если ты, конечно, не притащила хвост! — Настроение у Джеймса было отличное.
— Я одна, — тихо сказала я. Как и всю жизнь, до встречи с Эдвардом.
— Помнишь балетную студию, в которую ты когда-то ходила?
— Конечно, это совсем рядом, за утлом.
— Тогда до скорой встречи. — Ищейка повесил трубку.
Я бросилась вон из дома под палящее солнце, Почему-то мне казалось, что асфальт похож на влажный песок. Я несколько раз спотыкалась и падала, однако сейчас не время жалеть себя; приходилось подниматься и бежать дальше. Вот я у перекрестка, почти у цели. Дышать стало тяжело, по лицу струился пот. Яркое солнце обжигало кожу и слепило глаза.
На стоянке у балетной студии не было ни одной машины, а окна закрыты, несмотря на жару. Больше бежать я не могла — дыхание сбилось окончательно. Лишь всепоглощающий страх за маму заставлял хоть как-то передвигать ноги.
На двери красовалась записка: балетная студия закрыта на каникулы. Я осторожно повернула ручку и, переведя дух, шмыгнула за дверь.
В коридоре было темно и прохладно от работающих кондиционеров. Пластиковые кресла штабелями сложены у стены, толстый ковер пахнет шампунем. Голубоватый свет горит только в восточном зале, окна закрыты ставнями.
Мне стало так страшно, что я не могла сделать ни шагу. Тут и раздались мамины крики.
— Белла? Белла? — испуганно звала Рене. Забыв о собственных переживаниях, я побежала на голос.
— Белла, как ты меня напугала! Пожалуйста, никогда так не делай! — кричала мама из просторного зала с высокими потолками.
Я растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь определить, откуда конкретно доносится голос. Услышав смех, я резко повернулась.
Мама смеялась с экрана телевизора и обнимала меня за плечи. Когда мне было двенадцать лет, на День благодарения мы поехали к бабушке в Калифорнию. Каждый день мама водила меня на пляж, а однажды я забралась на волнорез и точно упала бы в океан, если бы мама не схватила меня за плечи.
Внезапно экран потемнел.
Я медленно обернулась: у запасного выхода с пультом в руках стоял ищейка. Как же я сразу его не заметила? Целую минуту мы смотрели друг на друга, а потом он улыбнулся.
Джеймс медленно подошел к телевизору и положил пульт на место. Я не сводила с него глаз.
— Прости, Белла, наверное, твою маму сюда лучше не впутывать? — добродушно спросил он.
Только тогда я все поняла: мама в порядке, они с Филом по-прежнему во Флориде. Мое сообщение она еще не прослушала и, надеюсь, никогда не увидит страшных глаз цвета бургунди и неестественно бледного лица.
— Да, пожалуй, — с облегчением вздохнула я.
— Значит, ты не злишься, что я тебя обманул?
— Конечно, нет, — храбро ответила я. Чего мне бояться? Скоро все закончится, Чарли и мама будут в безопасности. Внезапно мне стало легко и свободно, хотя здравый смысл подсказывал, что эйфория — обратная сторона истерики.
— Странно, по-моему, ты правда не злишься. — Темные глаза оглядывали меня с неподдельным интересом. Они стали почти черными, благородный цвет бургунди темнел с каждой секундой. — Следует воздать вам должное, люди не перестают меня удивлять. Похоже, у некоторых из вас начисто отсутствует эгоизм.
Сложив руки на груди, Джеймс стоял совсем рядом, причем держался вполне миролюбиво. В лице и осанке — ничего угрожающего. Обманчивая заурядность, усыпляющая бдительность. Да, кожа слишком бледная, глаза странного оттенка, но, пообщавшись с семьей Эдварда, я перестала считать это необычным. Даже одежда самая простая: темная рубашка с длинными рукавами и джинсы.
— Наверное, хочешь сказать, что твой бойфренд обязательно отомстит? — спокойно спросил Джеймс.
— Вряд ли. По крайней мере, я просила его этого не делать.
— И что он ответил?
— Не знаю. — Общаться с этим благовоспитанным вампиром одно удовольствие. — Я написала ему письмо.
— Последнее письмо… как романтично! Думаешь, он оценит?
— Надеюсь.
— Хммм, надежды у нас разные. Знаешь, я слегка разочарован. Мне казалось, что все будет намного труднее, а тут даже особо стараться не пришлось.
Я промолчала.
— Когда Виктории не удалось добраться до твоего отца, я решил действовать иначе. Гоняться за тобой по всей стране совсем не хотелось, — да и зачем, если ты сама можешь прийти туда, куда я захочу? Поговорив со своей спутницей, я решил навестить твою маму, тем более что ты кричала, что уезжаешь домой. Сначала я тебе не поверил, а потом задумался. Как правило, люди легко предсказуемы и любят все привычное и знакомое. Отправиться именно туда, где тебя никто не ждет, — не ждет, потому что уж подозрительно громко ты об этом кричала, — что может быть оригинальнее?
Конечно, полной уверенности не было, только подозрение. Хотя во всем, что касается охоты, интуиция редко меня подводит. Твое сообщение я прослушал, но ведь ты могла звонить откуда угодно, хоть из Антарктиды. А игра стоила свеч, только если ты где-то поблизости.
Потом Виктория сообщила, что твой дружок вылетел в Финикс. Естественно, без ее помощи мне пришлось бы туго, разрываться между двумя городами — задача не из легких. Итак, все указывало на то, что ты вернулась в Аризону. Я был готов, просмотрел ваши трогательные семейные хроники и отобрал то, что нужно. Ну, а блефовать я всегда умел!
Знаешь, все слишком просто, даже немного скучно. Я-то думал, твой дружок — как бишь его, Эдвард? — способен на большее.
Я не ответила. Еще немного, и ищейке надоест злорадствовать. Похоже, такое развитие событий ему не очень-то нравится: он предвкушал долгую битву с достойным соперником, а все сложилось иначе…
— Не возражаешь, если я оставлю Эдварду небольшое послание?
Жестом фокусника он показал на крошечную цифровую камеру, стоящую на стереоустановке. Судя по миганию маленькой красной лампочки, съемка уже началась. Я в ужасе смотрела, как Джеймс осторожно поворачивает камеру, чтобы я попала в кадр.
— Извини, но, получив мой подарок, Эдвард точно захочет отомстить. Он должен увидеть процесс во всех подробностях. Охота затевалась исключительно ради него. Ты же заурядный человек, просто попала в неудачное место в неудачное время. И уж точно связалась с дурной компанией.
Вампир шагнул ко мне, добродушно улыбаясь.
— Прежде чем мы приступим к делу, небольшое лирическое отступление.
От страха меня замутило. Почему-то я представляла, что все будет происходить совсем иначе.
— Я ведь неспроста начал охоту — боялся, что твой Эдвард быстро все поймет. Это случилось давно, несколько веков назад, когда в первый и единственный раз я упустил свою жертву. Видишь ли, один из моих друзей, совсем старик, так полюбил девушку, что решился на поступок, который твоему Каллену явно не по зубам. Так вот, узнав, что я положил на девчонку глаз, вампир выкрал ее из психбольницы, где работал, и сделал для меня недосягаемой. Бедняжка даже не почувствовала боли! Она ведь с детства жила в дурдоме, куда ее сдали родители! Несколькими веками раньше ее сожгли бы на костре, а в 1920 году гуманные врачи лечили шокотерапией! Так что мой дружок подарил ей жизнь — сделал вампиршей, молодой, сильной красивой! Мне же досталась выжившая из ума старуха, — горестно вздохнул Джеймс.
— Элис! — испуганно воскликнула я.
— Да, твоя маленькая подружка! Я так удивился, увидев ее на поляне! Калленам нечего обижаться! Я забрал тебя, зато им досталась та, которая по праву была моей. Единственная неудача, вот что воплощает для меня эта девушка! Элис может собой гордиться!
А как здорово она пахла, гораздо лучше, чем ты! Ммм, жаль, что не удалось попробовать на вкус… Да, она пахла гораздо лучше, чем ты! Пожалуйста, не обижайся, у тебя тоже аромат что надо, такой нежный, цветочный…
Джеймс шагнул ко мне и понюхал мои волосы. Бежать, нужно бежать, а я не могла даже пошевельнуться.
— Пожалуй, следует приступать! А потом я позвоню Калленам и сообщу, где найти тебя и мой подарок.
Боже, только бы меня не стошнило. Джеймс не станет меня жалеть и обязательно сделает больно! Это реальный шанс отомстить Элис, и он ни за что его не упустит. Колени задрожали, и я поняла, что в любую секунду могу упасть.
Немного отступив, Джеймс принялся ходить вокруг меня кругами, словно любуясь древней статуей.
Затем он резко присел и стал похож на готового к броску волка. Приятная улыбка быстро превратилась в оскал.
На ватных ногах я бросилась к запасному выходу, прекрасно сознавая, что шансов на спасение нет.
Джеймс нагнал меня в мгновение ока. Не знаю, бежал ли он на двух ногах или на четырех конечностях, но скорость была дьявольская. Страшный удар сотряс мою грудь, и я полетела назад, пробив головой зеркало. Послышался звон битого стекла, на ковер полетели осколки.
От страха я даже боли не почувствовала, только дышать не могла.
Джеймс не спеша подошел ко мне.
— Здорово получилось! — радостно воскликнул он, рассматривая осколки. — Отличные декорации для моего первого фильма. Именно поэтому я выбрал танцкласс.
Я его не слушала и, встав на четвереньки, поползла к двери.
На этот раз Джеймс нагнал меня еще быстрее и изо всех сил наступил на правую ногу. Что-то хрустнуло, а потом стало так больно, что я закричала. Я извивалась на полу, а ищейка улыбался.
— Ну, может, все-таки передумаешь? — поинтересовался он и будто нехотя пнул сломанную ногу. Балетную студию огласил дикий крик, и я не сразу поняла, что слышу себя.
— Попросишь Эдварда отомстить? — подсказал ищейка.
— Нет! — хрипела я. — Эдвард, пожалуйста! Сильная рука снова швырнула меня на зеркальную стену.
Сквозь жуткую боль я почувствовала, как острое стекло впивается в голову, а по волосам течет что-то густое и теплое. Кофточка быстро промокла, на пол стали падать тяжелые капли.
Борясь с дурнотой, я увидела то, что вселило в меня искру надежды. В черных глазах ищейки горела дикая звериная жажда. Кровь, окрасившая белую кофточку в малиновый цвет, растекалась по полу и сводила Джеймса с ума. Не знаю, что он первоначально запланировал, но ждать больше не мог.
Пусть все случится быстрее! Голова становилась тяжелой, глаза закрывались.
Словно через толщу воды я услышала рычание Джеймса. Его лица я больше не видела, только быстро приближающийся темный силуэт. Собрав последние силы, я закрыла руками лицо и провалилась в забытье.

Глава двадцать четвертая
ТУПИК
Открыв глаза, я увидела голубоватый свет. Я лежала в незнакомой белой комнате с яркими лампами и вертикальными жалюзи на окнах. Кто догадался меня положить на кровать с перилами? Подушки маленькие и очень неудобные, и откуда-то доносится противный писк. Руки опутали прозрачные трубки, в носу — непонятная защелка.
Я попыталась вырваться.
— Нет, осторожно! — остановили меня холодные пальцы.
— Эдвард! — Повернув голову, я увидела его необыкновенное лицо совсем близко от своего. — Прости меня!
— Шшш, — зашипел он. — Все в порядке!
— Что случилось? — Как ни странно, я почти ничего не помнила, будто мой мозг отказывался восстанавливать недавние события.
— Я чуть тебя не погубил, — с обжигающей болью в голосе пробормотал он.
— Какая же я дура, поверила Джеймсу! Он сказал, что у него моя мама!
— Он всех нас обманул.
— Нужно позвонить маме и Чарли, — заявила я, борясь со слабостью.
— Элис уже позвонила. Рене здесь, я имею в виду в больнице. Отошла пообедать.
— Мама здесь? — Я попыталась сесть, но в глазах тут же потемнело, и Эдвард заставил меня лечь.
— Она скоро вернется. Тебе нужно отдыхать.
— Что ты ей сказал? — запаниковала я. Нужно срочно придумать объяснение! Не говорить же Рене, что на меня напали вампиры! — Что она знает?
— Ты поскользнулась на лестнице, пролетела два пролета и упала на битое стекло, — зачастил Эдвард. — По-моему, такое вполне могло бы случиться! — Он с трудом подавил улыбку.
Глубоко вздохнув, я отважилась взглянуть на огромную глыбу, в которую превратилась правая нога.
— Все очень плохо?
— Ну, сломаны правая нога и четыре ребра, плюс трещины в черепной коробке, синяки по всему телу и значительная кровопотеря. Тебе сделали несколько переливаний крови! Мне все это не понравилось, ведь чужая кровь на некоторое время испортила твой запах, — насмешливо заявил Эдвард.
— Да, для тебя это стало тяжелым испытанием!
— Конечно, мне же нравится именно твой запах!
— Как тебе удалось? — тихо спросила я, и Эдвард тут же понял, о чем речь.
— Сам не знаю. — Он отвернулся от моих любопытных глаз и тихонько пожал забинтованную руку.
Я с нетерпением ждала объяснения. Эдвард вздохнул и уставился в пол.
— Остановиться было невозможно. Невозможно, понимаешь? Но я выстоял. — Наконец, он поднял на меня больные глаза и криво улыбнулся. — Выходит, я тебя люблю!
— Ну и как я на вкус?
— Даже лучше, чем на запах!
— Бедный Эдвард, — пожалела я.
— Ты не за это должна извиняться, — покачал он головой.
— А за что?
— За то, что я чуть тебя не потерял.
— Прости, — тихо сказала я.
— Я все понимаю, — кивнул Эдвард. — Но почему ты не дождалась меня?
— Ты бы меня никуда не пустил.
— Конечно, нет. Ни за что.
Меня снова начали мучить неприятные воспоминания. Я поморщилась и задрожала.
— Белла, в чем дело?
— Что случилось с Джеймсом?
— Отодрав от тебя, я отдал его Эмметту и Кэри. — В голосе Эдварда слышалось сожаление.
— Почему-то я их не видела, — смущенно сказала я.
— Пришлось удалить в другую комнату. В классе было слишком много крови…
— А ты остался.
— Да, остался.
— А Элис и Карлайл? — удивленно переспросила я.
— Они тоже тебя любят, ты же знаешь.
На задворках сознания замелькали образы, и я что-то вспомнила.
— Элис видела кассету?
— Да. — В его голосе горела лютая ненависть.
Я попыталась протянуть здоровую руку, но что-то меня остановило. Капельница!
— Ой! — взвизгнула я.
— Что такое? — обеспокоенно спросил Эдвард, и его лицо немного смягчилось, хотя глаза смотрели по-прежнему мрачно.
— Иголка, — жалобно пояснила я и поспешно перевела взгляд на выложенный кафелем потолок. Сломанные ребра болели, так что дышать было трудно.
— Надо же, иголки боится! — пробормотал Эдвард, обращаясь к самому себе. — Не жуткого вампира, который превратит ее жизнь в ад, а капельницы!
Я закатила глаза. Да, без самобичевания никуда! Самое время сменить тему.
— А почему ты здесь?
Эдвард обиженно насупил брови. Такого вопроса он совсем не ожидал!
— Мне уйти?
— Нет! — испуганно возразила я. — Только как объяснить твое присутствие маме? Нужно что-то придумать, пока она не вернулась.
— Ах, это! — воскликнул он. — Я прибыл в Финикс с благородной целью образумить тебя и уговорить вернуться в Форкс. — Эдвард говорил так серьезно и искренне, что я почти поверила. — Ты согласилась со мной встретиться и поехала в мотель, где остановился мы с Карлайлом и Элис… Но, поднимаясь в наш номер, ты поскользнулась, и… остальное тебе известно. Вдаваться в детали совершенно необязательно, тем более что в таком состоянии небольшие провалы в памяти совершенно естественны.
Я на секунду задумалась.
— В твоей истории не все гладко. Например, разве в мотеле есть разбитые окна?
— Конечно, есть, — уверенно ответил он. — Элис постаралась! Если хочешь, можешь подать на мотель всуд!
Я закатила глаза. Хорошо хоть от этого не больно.
— Тебе не о чем беспокоиться, — заявил Эдвард, осторожно гладя меня по щеке. — Главное, выздоравливай!
Несмотря на боль и действие медикаментов, мое тело моментально откликнулось на прикосновение. Прибор, выводивший на монитор данные о пульсе, запищал еще чаще. Наверное, о моих чувствах к Эдварду услышала вся больница.
— Черт побери эти приборы! — раздосадованно бормотала я.
Он усмехнулся и задумчиво на меня посмотрел.
— Хммм, интересно… — пробормотал Эдвард и стал медленно наклоняться к моим губам.
Приборчик запищал еще громче и чаще, а когда наши губы встретились, писк прекратился. Эдвард тут же отпрянул и испуганно взглянул на монитор, где снова проползла кривая моего пульса.
— Похоже, надо быть еще осторожнее, чем обычно, — нахмурился он.
Забыв о боли и шлангах капельницы, я подняла руки и обняла его за шею. Не отпущу никогда!
Но Эдвард поджал губы и осторожно положил мои покрытые синяками и ссадинами руки на кровать.
— Идет твоя мама! — хитро улыбнулся он.
— Пожалуйста, не уходи, — поддавшись безотчетному страху, воскликнула я. А вдруг я больше его не увижу?
Заглянув в мои глаза, Эдвард увидел в них панику и довольно кивнул.
— Никуда я не уйду, — пообещал он и улыбнулся. — Лучше немного посплю.
Пересев в бирюзовое кресло из искусственной кожи, Эдвард закрыл глаза и перестал шевелиться.
— Не забывай дышать, — усмехнулась я. Эдвард тут же сделал глубокий вдох, хотя глаза не открыл.
В коридоре послышались мамины шаги. Она с кем-то разговаривала, скорее всего, с одной из медсестер и, судя по голосу, была расстроена.
Осторожно приоткрыв дверь, Рене заглянула в комнату.
— Мама! — позвала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
Взглянув на якобы заснувшего Эдварда, мама на цыпочках подошла к моей кровати.
— Он что, ни на шаг от тебя не отходит? — раздосадованно спросила она.
— Мама, я так рада тебя видеть!
Рене обняла меня за плечи, и я увидела, что она плачет.
— Белла, какой кошмар!
— Прости меня, мама! Со мной все будет в порядке, я поправлюсь.
— Как здорово, что ты открыла глаза! — Мама присела на краешек кровати.
— Как долго я была без сознания? — Внезапно я поняла, что не знаю, какой сегодня день.
— Сегодня пятница, милая, ты несколько дней пролежала в коме.
— Пятница? — испуганно переспросила я и попыталась вспомнить, когда Джеймс… Нет, не могу об этом думать, не желаю!
— Врачи несколько дней кололи тебе обезболивающее… Конечно, столько переломов!
— Знаю, — отозвалась я. Голова до сих пор как в тумане!
— Тебе повезло, что доктор Каллен оказался рядом. Такой приятный человек… Такой молодой! Он больше похож на голливудского актера, чем на доктора.
— Ты видела Карлайла?
— Да, и Элис тоже. Очень славная девушка!
— Очень! — искренне согласилась я.
— А ты не говорила, что завела таких хороших друзей! — Рене взглянула на Эдварда, с закрытыми глазами полулежавшего в кресле.
Я усмехнулась, но тут же застонала от боли.
— Плохо? — забеспокоилась Рене и повернулась ко мне. Эдвард на секунду приоткрыл глаза.
— Все в порядке, — прошептала я, обращаясь к обоим. — Просто нужно поменьше двигаться.
Эдвард снова «заснул». Воспользовавшись тем, что Рене отвлеклась, я поспешила сменить тему, чтобы разговор не коснулся моего непредсказуемого побега из Форкса.
— Где Фил? — быстро спросила я.
— Во Флориде! Белла, ты не поверишь, у нас такие новости!
— Филу предложили контракт?
— Да! Как ты догадалась? С командой «Красные дьяволы»!
— Здорово! — восторженно воскликнула я, совершенно не подозревая, что за команда эти «Красные дьяволы».
— Уверена, в Тампе тебе понравится гораздо больше, чем в Милуоки! — захлебывалась в восторгах Рене. — В Висконсине мне было не по себе от снега и сырости, а теперь Тампа! Море солнца, и не так влажно. Мы присмотрели чудесный домик: желтоватый с белой отделкой, а крылечко как в старых французских фильмах. Перед домом огромный дуб, до океана всего несколько минут. У тебя будет отдельная ванная…
— Мама, подожди! — перебила я. Эдвард лежал c зарытыми глазами, однако его лицо было слишком напряженным для спящего. — О чем ты говоришь? Ни в какую Флориду я не поеду, останусь в Форксе.
— Тебе не обязательно возвращаться в Форкс, глупышка! Фил теперь будет в разъездах гораздо реже. Мы с ним решили, что нам только полезно пожить втроем.
— Мама, — снова начала я, призвав на помощь все свое красноречие, — мне нравится в Форксе, К школе я уже привыкла, у меня есть друзья… — Рене подозрительно взглянула на Эдварда, и я поспешно перевела разговор в более безопасное русло. — Я нужна Чарли. Он ведь совсем один и не умеет готовить.
— Хочешь остаться в Форксе? — не верила своим |'ушам мама. Ее настороженные глаза метнулись к Эдварду. — Почему?
— Мама, ты что, не слышала? Из-за школы и Чарли. — Я пожала плечами — и тут же взвизгнула от боли.
Рене всплеснула руками и, вероятно, хотела потрепать меня по щеке, но не решилась. Единственным незабинтованным местом на лице был лоб, его-то она и погладила.
— Белла, детка, ты ведь ненавидишь Форкс!
— Там не так уж и плохо.
Мама нахмурилась, ее взгляд метался от меня к Эдварду.
— Все из-за этого мальчика? — прошептала она.
Я уже открыла рот, чтобы соврать, однако Рене смотрела на меня слишком внимательно и наверняка заметила бы подвох.
— Ну, отчасти из-за него, — признала я. Надеюсь, мама довольна, а подробности ей ни к чему. — Ты с Эдвардом уже поговорила?
— Да, — неуверенно ответила Рене. — И нам с тобой есть, что обсудить.
Так! Вот это уже интересно!
— Что такое?
— Кажется, парень в тебя влюблен! — негромко заявила она, будто в этом было что-то постыдное.
— По-моему, тоже, — будто по секрету призналась я.
— А ты как к нему относишься? — Мама и не старалась скрыть свое любопытство.
Тяжело вздохнув, я отвела глаза. Как бы близки мы ни были с мамой, откровенничать не хотелось.
— Он сводит меня с ума! — Наверное, именно так говорят семнадцатилетние девушки о своих парнях.
— Кем он хочет стать, когда вырастет? — поинтересовалась Рене.
Я с трудом подавила улыбку.
— Эдвард так умен, что сможет поступить в любой колледж! А больше всего он любит музыку.
— Он музыкант? — с неподдельным ужасом переспросила мама.
— Не бойся, все не так страшно! Он играет на рояле и сам сочиняет этюды.
— Правда? — изумленно переспросила Рене.
— Да, видела бы ты его рояль!
— Все это здорово, и он такой красавчик! Но, Белла, ты еще слишком молода… — не смогла договорить мама. Если не ошибаюсь, в последний раз она давила на меня родительским авторитетом, когда мне было лет восемь. С тех пор мы стали подружками и общались на равных.
— Знаю, мама. Не беспокойся, это всего лишь роман!
— Тогда все в порядке, — обрадовалась она. Рене вздохнула и украдкой взглянула на большие круглые часы на стене.
— Тебе пора? Она закусила губу.
— Фил должен скоро позвонить… Я же не знала, что ты придешь в себя.
— Все в порядке, мама. — Я постаралась скрыть облегчение. — Обо мне есть кому позаботиться.
— Скоро вернусь! — пообещала она и гордо добавила: — Знаешь, я ведь здесь ночевала!
— Мама, ну зачем?! Можешь спокойно спать дома, я все равно не замечу разницы! — От большого количества болеутоляющих мне было трудно говорить. Я чувствовала себя усталой и измотанной, хотя проспала несколько суток подряд.
— Мне было страшно, — нехотя призналась Рене. — В нашем районе совершено преступление, я боюсь оставаться одна.
— Что случилось?
— Кто-то ворвался в балетную студию и спалил ее дотла! А перед обгоревшим зданием бросили угнанную машину. Милая, помнишь свой танцкласс? Именно там все и случилось…
— Помню, — ответила я, задрожав.
— Если хочешь, я останусь с тобой! — великодушно предложила мама.
— Нет, лучше иди, отдохни. Со мной ведь Эдвард! Именно поэтому она хотела остаться.
— Вечером вернусь, — угрожающе заявила Рене, взглянув на Эдварда.
— Я люблю тебя, мама.
— Я тоже люблю тебя, Белла! Пожалуйста, впредь смотри под ноги, а то я чуть с ума не сошла от беспокойства.
Эдвард ухмыльнулся, продолжая симулировать сон.
Через секунду в палату вошла медсестра и поправила капельницу. Мама поцеловала меня в лоб, погладила забинтованную руку и вышла.
Медсестра измерила пульс и давление.
— Белла, тебя что-то беспокоит? Пульс слишком высокий!
— Да нет, все в порядке, — улыбнулась я.
— Пойду скажу старшей медсестре, что ты проснулась. Она придет через минуту!
Не успела дверь закрыться, как Эдвард уже сидел у моей кровати.
— Это ты украл машину?
— Отличная тачка, очень быстрая! — отозвался он. Причем без малейших сожалений.
— Как выспался? — поддела я.
Мой вопрос Эдвард пропустил мимо ушей.
— Интересно…
— Что именно?
— Даже удивительно. — Его тигриные глаза сузились. — Флорида, солнце, тепло, мама рядом… Я думал, именно об этом ты и мечтаешь!
Интересно, к чему это он?
— Во Флориде тебе придется сидеть целыми днями взаперти…
Каллен ухмыльнулся, а потом внезапно помрачнел.
— Белла, я бы остался в Форксе или любом другом городе, лишь бы не причинять тебе неприятности.
Сначала я ничего не поняла и тупо смотрела на его прекрасное лицо. Однако постепенно слова одно за другим сложились в страшный узор. Я едва слышала участившийся писк прибора, стало невозможно дышать, и страшно заболели ребра.
Эдвард подавленно молчал, наверняка понимая, что меня мучает боль, не имеющая никакого отношения к переломам.
В этот момент в палату вошла старшая медсестра. Эдвард замер у монитора, делая вид, что следит за кривой пульса.
— Думаю, обезболивающие тебе не помешают, — проговорила женщина, приготовив новую порцию лекарства.
— Нет, пожалуйста! — заволновалась я. — Давайте попробуем без них!
Пока не объяснюсь с Эдвардом о сне не может быть и речи.
— Деточка, не стоит геройствовать. Лишние нагрузки твоему организму ни к чему.
Я упрямо покачала головой, и медсестра нахмурилась.
— Ладно, — вздохнула она. — Если передумаешь, нажми на кнопку вызова.
Строго посмотрев на Эдварда, женщина вышла из палаты.
Прохладные ладони коснулись моего лица, словно пытаясь укротить бешеный пульс.
— Шшш, Белла, успокойся.
— Не бросай меня, — обреченно взмолилась я.
— Не брошу, — пообещал он. — А теперь постарайся расслабиться, не то я позову сестру и скажу, что ты буйствуешь.
Увы, пульс не восстанавливался.
— Белла, я никуда не уезжаю! — В его голосе зазвучала паника. — Останусь с тобой, пока ты не выздоровеешь!
— Поклянись! — шепотом потребовала я, пытаясь контролировать дыхание. Сердце так колотилось, что ребра вибрировали.
Заключив мое лицо в ладони, Эдвард заглянул в глаза.
— Клянусь, — серьезно проговорил он.
Он впился в меня взглядом, и постепенно дыхание пришло в норму, тело расслабилось, прибор запищал в нормальном ритме. Сегодня волшебные глаза были темными, ближе к черному, чем к золотому.
— Уже лучше?
— Да, — осторожно ответила я.
Эдвард покачал головой и пробормотал что-то неразборчивое. Кажется, я расслышала слово «гиперчувствительность»
— Зачем ты так сказал? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Устал меня спасать? Хочешь, чтобы я уехала?
— Нет, что ты, не хочу! Белла, опомнись! Как я могу тебя не спасать, если все твои проблемы из-за меня? Ты и в больницу попала по моей милости!
— Да, именно так, — нахмурилась я. — Я жива только благодаря тебе.
— Жива! — чуть слышно усмехнулся Каллен. — Если забыть про гипс, бинты и искореженное тело…
— Я имела в виду более ранние события. Хочешь, напомню? Если бы не ты, я давно бы покоилась на форкском кладбище!
Эдвард поморщился, в его глазах появилось затравленное выражение.
— А знаешь, когда я сильнее всего испугался? — шепотом спросил он, будто не слыша моих слов. — Не когда увидел тебя на полу среди битого стекла… Не когда решил, что уже поздно. Даже не когда услышал, как ты кричишь от боли… Все эти воспоминания я унесу с собой в вечность. Страшнее всего мне было, когда я понял, что не могу остановиться… что убью тебя сам.
— Но ведь ты сдержался.
— С огромным трудом.
Я знала, что волноваться нельзя. Но как реагировать, если Эдвард убеждает себя, что от меня нужно держаться подальше?
— Обещай мне!
— Что?
— Сам знаешь, что! — разозлилась я. Похоже, он уже все решил!
Услышав в моем голосе металл, Эдвард нахмурился.
— У меня может не хватить сил держаться от тебя подальше, а ты будешь гнуть свое… даже ценой собственной жизни, — резко добавил он.
— Ну ладно… — протянула я. Обещания Эдвард так и не дал… Паника и страх в любой момент грозили вырваться из-под контроля. — Как ты это сделал, я знаю, теперь хочу понять, почему.
— Что почему?
— Почему ты так поступил? Почему не дал яду подействовать? Сейчас бы я уже была одной из вас…
Его глаза стали совсем темными, выдавая ярость и изумление. Значит, Элис слишком занята собственными переживаниями или в присутствии брата старается быть особенно осторожной. Тонкие ноздри трепетали, рот превратился в жесткую полоску.
Отвечать он не собирался.
— У меня никогда раньше не было парня, но почему-то кажется, что в любых взаимоотношениях должно быть равенство… Мужчине не следует постоянно доминировать! Мы с тобой можем в равной мере направлять и защищать друг друга.
Эдвард задумчиво скрестил руки на груди. Судя по выражению лица, ему удалось совладать с яростью. По крайней мере, он злился не на меня. Надеюсь, мне удастся предупредить Элис…
— Ты тоже меня спасла, — тихо промолвил он.
— Мне же не хочется постоянно быть жертвой. Девушкам тоже нравится спасать мир!
— Ты не понимаешь, о чем просишь, — уныло проговорил Эдвард, внимательно разглядывая мою наволочку.
— Еще как понимаю.
— Нет, даже не спорь! Я стал другим девяносто лет назад и до сих пор не знаю, как к этому относиться.
— Неужели ты жалеешь, что Карлайл тебя спас?
— Конечно, нет! — после некоторой паузы ответил Эдвард. — Я же умирал, никакого будущего не было.
— Ты — смысл моей жизни. Если не будет тебя, то жить мне незачем, — призналась я и тут же почувствовала облегчение. Пусть лучше знает правду.
Эдвард молчал. Значит, он настроен весьма и весьма решительно.
— Я не могу так поступить, Белла. Не могу и не хочу.
— Почему не хочешь? — истерически закричала я, хотя обещала себе быть спокойной. — Не говори, что это трудно! После того, что случилось, я готова ко всему!
Эдвард окинул меня гневным взглядом.
— Даже к боли? — саркастически усмехнулся он.
Против собственной воли я побледнела. Наверное, этот ужас будет преследовать меня до самой смерти: огонь, растекающийся по венам.
— Ничего, — надменно заявила я, — как-нибудь справлюсь.
— Оказывается, храбрость может дойти до абсурда!
— Дело не в этом, — настаивала я. — Потерпеть три дня для меня не проблема.
Эдвард недовольно поморщился, сообразив, что о процессе перерождения я осведомлена гораздо лучше, чем ему хотелось бы. С трудом подавив раздражение, он задумчиво посмотрел мне в глаза.
— А как же Чарли и Рене? Вопрос застал меня врасплох.
— Естественно, всех правил я не знаю, но, если понадобится, я готова оставить родителей. В любом случае, через год мне пришлось бы уехать в колледж, и мы встречались бы только на каникулах. Чарли с Рене понимают, что я взрослая и вот-вот начну самостоятельную жизнь. Они справятся. — Я храбрилась, как могла, про себя решив, что время от времени буду навещать отца. — Я взрослая и сама распоряжаюсь собственной жизнью.
Эдварду мой ответ не понравился.
— Вот именно, — вспылил он, — а со мной ты ничем распоряжаться не сможешь!
— Если не терпится увидеть меня на смертном одре, то поспешу тебя обрадовать: я только что там была и, возможно, не в последний раз!
— Ты поправишься, — пообещал Эдвард.
Чтобы успокоиться, я глубоко вдохнула, не обращая внимания на резкую боль в подреберье. Мы молча буравили друг друга взглядами. Похоже, он не собирается идти на компромисс.
— Хочу кое в чем признаться… Я умираю. Об этом стало известно задолго до моего приезда в Форкс.
Эдвард явно ждал продолжения, а на его лице поочередно отражались недоверие, смущение и… ужас. Он открыл рот, но произнести так ничего и не решился.
— Болезнь неизлечима, — ответила на немой вопрос я.
Потемневшие глаза изучали мое лицо, отчаянно стараясь найти хоть что-то, указывающее на то, что я лгу или неудачно шучу.
— А Чарли знает?
— Конечно. Просто мы стараемся об этом не думать…
Рот Эдварда снова безвольно приоткрылся, но он тут же взял себя в руки. Его лицо превратилось в маску.
— И что это за болезнь?
Я наблюдала за ним с благоговейным страхом. Если сказать, что это рак, он не остановится, пока не найдет лекарство. И найдет наверняка.
— Она называется… смертность, — наконец ответила я.
— Ах! — разъяренно воскликнул Эдвард и выскочил из кресла с такой силой, что моя кровать заходила ходуном. Он гневно мерил комнату шагами и старался на меня не смотреть. Из его горла доносилось утробное рычание; похоже, сейчас с ним лучше не разговаривать.
— Успокойся, — все-таки выдавила я. Мертвенно-бледное лицо повернулось ко мне.
— Если еще раз попробуешь… — угрожающе начал он.
— Но это правда! Я умираю, а прежде состарюсь!
— Белла, — уже спокойнее начал Эдвард, усаживаясь в кресло. Длинные тонкие пальцы прижались к вискам. — Белла, все именно так и должно произойти. Так и случилось бы, если бы не я, а мое вмешательство противоестественно!
Я презрительно фыркнула.
— Глупость какая-то. Все равно что если человек, выигравший в лотерею, скажет: «Противоестественно! Такие деньги мне не нужны!»
— Жизнь — не призовые деньги!
— Конечно, она намного дороже. Эдвард закатил глаза и поджал губы.
— Белла, тут и спорить не о чем! Я не намерен обрекать тебя на такое существование.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что я сдамся. В конце концов, ты не единственный вампир на свете.
Его глаза потемнели еще сильнее.
— Элис не посмеет!
В тот момент вид у Эдварда был просто свирепый.
Неужели на свете найдется существо, способное противиться его воле?
— У Элис было видение? — догадалась я. — Вот почему она боялась, что ты расстроишься! Она знает, что однажды я стану такой, как вы.
— Сестренка ошибается. Она видела тебя погибшей, а ты выжила!
— Ну, ставить против Элис я не решусь!
В палате повисла мертвая тишина, которую нарушали только писк приборов, звук падающих капель и тиканье часов. Наконец его лицо смягчилось.
— Итак, на чем мы остановились?
— Кажется, это называется тупик, — усмехнулся Эдвард.
— Черт побери! — пробормотала я.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он, разглядывая кнопку вызова медсестры.
— Все в порядке, — соврала я.
— Не верю.
— Спать мне больше не хочется.
— Тебе нужен отдых, а не глупые споры.
— Тогда сдавайся, — коварно предложила я.
— Хорошая попытка! — Эдвард потянулся к кнопке.
— Не смей!
Но он меня не слышал.
— Да? — проскрипел громкоговоритель на стене.
— Можно попросить болеутоляющие? — мягко произнес Эдвард, не обращая внимания на мое разъяренное лицо.
— Я пришлю сестру, — недовольно проговорил голос.
— Ничего принимать не буду, — пообещала я.
Эдвард взглянул на гибкий шланг у кровати.
— Не думаю, что тебя попросят что-то проглотить. Пульс снова подскочил. Заметив в моих глазах страх, Эдвард разочарованно вздохнул.
— Белла, тебе больно! Чтобы поправиться, необходим покой. Зачем создавать лишние проблемы? Вторую капельницу вряд ли поставят.
— Я не капельниц боюсь, — пробормотала я. — Страшно закрыть глаза.
Он осторожно коснулся моего лица.
— Я никуда не уезжаю. Ничего не бойся; пока мое присутствие тебе не в тягость, я буду с тобой.
Собравшись с силами, я заставила себя улыбнуться.
— Знаешь, тебе ведь долго придется ждать.
— Ну, зачем так пессимистично! Это всего лишь роман!
Я покачала головой, и она тут же заболела.
— Удивительно, что Рене мне поверила, но тебя-то не проведешь!
— Быть человеком — в этом есть свои преимущества, — заявил Эдвард. — Жизнь редко бывает однообразной.
— Не задерживай дыхание! — насмешливо сказала я.
Он все еще смеялся, когда вошла размахивающая шприцем медсестра.
— Молодой человек, вы позволите? — церемонно проговорила она.
Эдвард поднялся и отошел в противоположный конец палаты, где застыл, сложив руки на груди.
— Ну, все, милая, — улыбнулась сестра, впрыскивая лекарство, — тебе станет лучше.
— Спасибо, — апатично сказала я. Лекарство подействовало довольно быстро, и я тут же почувствовала сонливость.
— Вот, уже легче! — радовалась медсестра, наблюдая, как закрываются мои глаза.
Прохладные ладони коснулись моего лица… Значит, мы остались вдвоем.
— Не уходи… — сквозь сон пробормотала я.
— Не уйду, — пообещал он. Какой приятный у него голос! Лучше всякой колыбельной. — Я же обещал, что никуда не денусь, пока мое присутствие тебе не в тягость… Пока это тебе полезно…
Я попыталась покачать головой, но она казалась чугунной.
— Это не одно и то же, — пробормотала я.
— Белла, — засмеялся Эдвардt — когда проснешься, сможешь продолжить спор с новыми силами.
— Ладно… — выдохнула я. Его губы коснулись моего уха.
— Я тебя люблю.
— Я тоже.
— Знаю-знаю, — засмеялся Эдвард.
Я повернула голову и многозначительно на него посмотрела. Он тут же понял, чего я хочу, и осторожно прильнул к моим губам.
— Спасибо, — прошелестела я.
— Не за что.
Я потихоньку уплывала в другие края. Сил бороться со ступором не было. Только бы успеть сказать самое важное.
— Эдвард?
— Что?
— Я ставлю на Элис…
И тут меня накрыла ночь.