Глава 1
Ультиматум
Белла, Я не знаю, зачем ты заставляешь Чарли передавать все эти записки Билли, как будто мы с тобой во втором классе, если бы я захотел поговорить с тобой, я бы ответил на
Ты сделала выбор, ясно? Ты не можешь получить и то и другое одновременно, когда
Какую часть из «смертельных врагов» тебе сложнее
Слушай, я знаю, что был придурком, но другого выхода у меня нет
Мы не можем быть друзьями, если ты все свое время проводишь с этим куском
Мне становится только хуже, когда я слишком много думаю о тебе, поэтому, не пиши мне больше
Да, я тоже скучаю по тебе. Очень. Но это ничего не меняет. Прости.
Джейкоб.
Я пробежала пальцами по записке, чувствуя вмятины там, где он так сильно надавил ручкой на бумагу, что та чуть не порвалась. Я могла представить себе его, пишущего это небрежное злое письмо своим неровным почерком, зачеркивая строчку за строчкой, когда слова складывались не так, как ему хотелось, возможно, даже сломавшего ручку своей слишком большой рукой — это бы объяснило происхождение чернильных пятен на бумаге. Я представила, как он отчаянно наморщил лоб и нахмурил брови. Будь я там, то, возможно, не смогла бы удержаться от смеха. «Смотри не заработай кровоизлияние в мозг, Джейкоб, — сказала бы я ему, — «Давай, выкладывай, что там у тебя».
Но только не сейчас. Смех был последним, что бы я стала делать сейчас, в который раз перечитывая письмо, которое, кажется, я уже выучила наизусть. Его ответ на мою молящую записку, которую Чарли передал Билли, а он, в свою очередь, Джейку, будто мы были второклассниками, как он точно подметил, не был для меня неожиданным. Я догадывалась о содержании этого письма, еще до того, как распечатала его.
Если что и было неожиданным, так это то, насколько каждая перечеркнутая им строка ранила меня — как будто слова в его письме были острыми, словно лезвия. Даже хуже, за каждым из его жестоких слов скрывалась огромная боль, боль Джейкоба, ранящая меня сильнее, чем моя собственная.
Пока я обдумывала все это, из кухни начал доноситься запах, который ни с чем не перепутаешь — запах горелого. Наверно, в каком-нибудь другом доме тот факт, что на кухне готовит кто-то, кроме меня, не мог бы послужить поводом для паники, но только не в моем. Засунув измятое письмо в задний карман, я со скоростью звука понеслась вниз, перескакивая через ступеньки. Миска с соусом для спагетти, поставленная Чарли в микроволновку, только начала вращаться, когда я пулей влетела и вытащила ее.
— Что я сделал не так? — требовательным голосом поинтересовался Чарли.
— Для начала, нужно было снять крышку, пап. Металлическую посуду нельзя ставить в микроволновку. Продолжая говорить, я быстро сняла крышку, отлила половину соуса в тарелку и, поставила ее обратно в печку, установив нужное время, нажала на старт, после чего убрала оставшийся соус в холодильник.
Чарли, поджав губы, наблюдал за моими манипуляциями, — правильно ли я приготовил спагетти?
Я посмотрела на готовящееся блюдо — источник той вони, что привел меня сюда.
— Если попробовать помешать, то, наверно, их еще можно будет спасти, — сказала я мягко. Я нашла ложку и попробовала расковырять слипшиеся в комок макароны, приставшие ко дну кастрюли.
Чарли вздохнул.
— Ну и что все это значит? — спросила я.
Он сложил руки на груди и уставился на ливень за окном.
— Не понимаю, о чем ты, — пробурчал он.
Я была заинтригована. Чарли готовит? И что за сердитый вид? Ведь Эдварда еще пока не было. Обычно папа вел себя так, только когда появлялся мой бойфренд, чтобы всем своим видом показать то, что ему здесь не рады. Все его усилия были в общем-то напрасны, ведь Эдвард прекрасно знал его мысли и без этого шоу.
Слово «бойфренд» заставило меня напряженно прикусить изнутри свои щеки, пока я пыталась разлепить спагетти. Это слово было абсолютно неправильным. Я нуждалась в чем-то более выразительном для определения нашей связи… Но слова, типа «судьба» или «рок» не очень-то подходят для частого упоминания в повседневных разговорах.
У Эдварда для меня было свое определение, и это слово являлось источником напряжения, испытываемого мной и заставлявшего меня сжимать зубы, каждый раз, когда я думала об этом.
Невеста. Тьфу. При одной только мысли об этом, меня пробирала дрожь.
— Я что-то пропустила? С каких это пор ты готовишь ужин? — спросила я у Чарли.
Отлипшие от дна кастрюли спагетти подпрыгнули в кипящей воде.
— Или, вернее, я хотела сказать, пытаешься готовить? — уточнила я.
Чарли пожал плечами.
— Нет такого закона, который запрещает мне готовить в моем собственном доме.
— Тебе виднее, — с усмешкой сказала я, глядя на значок, прикрепленный к его кожаной куртке.
— Ха. Вот именно.
Он снял куртку, как будто мой взгляд напомнил ему, что он все еще в ней, и повесил на вешалку. Его кобура с пистолетом лежала на своем месте, поскольку необходимости носить ее постоянно не было вот уже несколько недель. Больше не происходило загадочных исчезновений, способных потревожить жизнь Форкса, маленького городка в штате Вашингтон. Никто больше не видел гигантских волков в вечно-дождливом лесу.
Я молча помешивала спагетти, надеясь, что Чарли все же решится поговорить со мной о том, что беспокоило его в последнее время. Моего отца трудно назвать разговорчивым, и его попытка организовать совместный обед со мной, указывала на то, что ему есть, что мне сказать.
По привычке я посмотрела на часы — это именно то, что я обычно делаю каждые несколько минут в это время. Оставалось уже меньше получаса.
Послеобеденное время было самой тяжелой частью моего дня. С того самого момента, как мой бывший лучший друг (и оборотень), Джейкоб Блейк выложил всю правду о моем тайном увлечении ездой на мотоцикле, тем самым, предав меня, лишь для того, чтобы меня заперли, и я не могла больше беспрепятственно встречаться со своим бойфрендом (и вампиром) Эдвардом Каленом.
Теперь Эдварду было позволено видеться со мной только с 7 до 9.30 вечера, и только на территории моего дома под вечно раздраженным, пристальным взглядом Чарли.
Это был ужесточенный вариант моего предыдущего наказания, которое я действительно заслужила, прыгнув с утеса в воду, а затем без объяснений исчезнув на три дня.
Конечно, мы виделись с Эдвардом в школе, потому что Чарли ничего не мог с этим сделать. И, конечно же, Эдвард почти каждую ночь проводил в моей комнате, но об этом уж Чарли точно не догадывался. Способность Эдварда проникать в дом легко и тихо через мое окно на втором этаже, была почти так же незаменима, как и его способность читать мысли Чарли.
И хотя Эдварда не было со мной рядом только после обеда, этого было достаточно, чтобы заставить меня чувствовать себя неспокойно, и как назло время еле тянулось. Однако, до сих пор я безропотно терпела свое наказание, ведь, с одной стороны, я знала, что заслужила это, а с другой стороны, мне не хотелось травмировать папу, сбегая сейчас. Ведь в скором будущем у меня будет более веское основание для побега, то, о котором Чарли не узнает.
Папа с ворчанием сел за стол и развернул влажную газету. В течение нескольких последующих секунд, он недовольно цокал языком.
— Я не понимаю, папа, зачем ты читаешь все эти новости. Они ведь только выводят тебя из себя.
Он проигнорировал меня, ворча прямо в газету. — Вот почему, каждый хочет жить в маленьком городке! Смешно.
— Чем на этот раз тебе не угодили большие города?
— Сиэтл претендует на звание столицы убийств. Пять нераскрытых убийств за последние две недели. Можешь ли ты представить себе подобную жизнь?
— Я думаю, что в Финиксе список убийств гораздо длиннее, папа. Я так уже жила, — и никогда не была ближе к тому, чтобы стать жертвой, чем после перезда в маленький безопасный городок. Более того, я была на очереди сразу в несколько подобных списков … Ложка дрогнула в моей руке, отчего вода в кастрюле пошла рябью.
— Ты меня не переубедишь, — сказал Чарли.
Я отчаялась спасти обед и занялась сервировкой. Пришлось использовать нож для разделывания мяса, чтобы разделить спагетти на порции для себя и Чарли, в то время, как он наблюдал за мной с робким выражением лица. Чарли полил свою порцию соусом и перемешал. Я без особого энтузиазма последовала его примеру. Какое-то время мы ели в тишине. Чарли до сих пор просматривал новости; поэтому я взяла свою изрядно потрепанную копию «Грозового перевала», и, открыв ее в том месте, где этим утром за завтраком закончила читать, попыталась окунуться в Англию прошлого века, ожидая когда он наконец заговорит.
Я как раз успела добраться до той части, где возвращается Хитклифф, когда Чарли откашлялся и кинул газету на пол.
— Ты права, — сказал Чарли. — У меня была причина, чтобы затеять это. Он взмахнул липкой вилкой. — Я хотел поговорить с тобой.
Я отложила книгу в сторону; возникло ощущение, что комната сжалась до размеров стола. — Ты мог бы просто спросить.
Он кивнул, его брови сошлись на переносице. — Да. Я учту это в следующий раз. Я подумал, что если приготовлю для тебя ужин, то это немного смягчит тебя.
Я улыбнулась. — Это сработало. Твои кулинарные таланты сделали меня мягкой, как зефир. Что тебе нужно, пап?
— Что ж, это по поводу Джейкоба.
Я почувствовала, как напряглось мое лицо. — А что с ним? — спросила я сквозь сжатые губы.
— Полегче, Белз. Я знаю, что ты все еще расстроена из-за того, что он выдал тебя, но он поступил правильно. Это было ответственно с его стороны.
— Ответственно, — повторила я, закатывая глаза. — Хорошо. Так что там с Джейкобом?
Я мысленно повторила свой небрежный, почти тривиальный вопрос: «Что с Джейкобом? Что я собиралась с этим делать? Мой бывший лучший друг, который стал теперь… кем? Моим врагом?». Я вся сжалась.
Лицо Чарли внезапно стало обеспокоенным. — Не злись на меня, ладно?
— Злиться?
— Ну, это и насчет Эдварда тоже.
Мои глаза сузились.
Голос Чарли стал более грубым. — Я позволил ему приходить сюда, не так ли?
— Так, — допустила я. — На короткое время. Конечно, ты мог бы позволить и мне выходить из дома время от времени, — в шутку продолжила я. Я знала, что до конца учебного года я под домашним арестом. — В последнее время я вела себя хорошо.
— Что ж, это то к чему я веду… И Чарли неожиданно усмехнулся, сверкнув глазами; на секунду он стал на двадцать лет моложе.
Я увидела мимолетный проблеск надежды в этой его улыбке, однако все же медленно проговорила — Я смущена, пап. Мы говорим о Джейкобе, об Эдварде или о моём домашнем аресте?
Он опять усмехнулся. — Можно сказать, обо всём вместе.
— И как все это связано между собой? — осторожно спросила я.
— Ладно, — вздохнул он, поднимая руки, будто сдаваясь. — Я думаю, ты заслуживаешь поощрения за хорошее поведение. Для подростка ты на удивление, не плаксивая.
Мои брови поднялись вверх от удивления так же, как, впрочем, и мой голос. — Серьезно? Я свободна?
С чего бы это? Я была уверена, что пробуду под домашним арестом до самого отъезда. Да и Эдвард ничего такого не слышал в мыслях Чарли… Чарли поднял палец. — Условно.
Энтузиазм мигом исчез. — Фантастически, — простонала я.
— Белла, это больше просьба, чем требование, понятно? Ты свободна. Но я надеюсь, что ты используешь эту свободу… с умом.
— Что это значит?
Он снова вздохнул. — Я знаю, что ты предпочитаешь проводить все свое время с Эдвардом.
— Я также провожу время с Элис, — заметила я. У сестры Эдварда не было никаких установленных часов для посещения; она могла приходить и уходить, когда захочет. Чарли был, словно пластилин в ее умелых руках.
— Это правда, — сказал он. — Но у тебя есть и другие друзья помимо Калленов, Белла. По крайней мере были.
Мы долго смотрели друг на друга.
— Когда ты в последний раз разговаривала с Анжелой Вебер? — бросил он мне.
— В пятницу за ланчем, — немедленно ответила я.
До возвращения Эдварда мои школьные друзья разделились на две группы. Мне нравилось думать об этих группах, как о хорошей и плохой. Так же использовалась и такая формулировка, как «наша» и «их». Хорошими ребятами были Анжела, ее постоянный парень, Бен Ченей и Майк Ньютон; эти трое очень великодушно простили меня за то время после ухода Эдварда, когда я была не в себе. Лорен Мэлори была лидером плохой группировки, и все остальные, включая мою первую в Форксе подругу Джессику Стэнли, казалось, соглашались с ее анти-Белловской программой.
После возвращения Эдварда граница, разделяющая обе стороны, стала еще более заметной.
Возвращение Эдварда стоило мне дружбы Майка Ньютона, но Анжела была непоколебимо лояльна, и Бен следовал ее примеру. Несмотря на естественную антипатию, которую Калены вызывали у большинства людей, Анжела покорно сидела рядом с Элис каждый день за ланчем. После нескольких недель, проведенных в ее компании, казалось, что Анжеле там даже стало комфортно. Трудно было не попасть под очарование Каленов, пообщавшись с ними хоть однажды.
— Вне школы? — спросил Чарли, снова привлекая мое внимание.
— Я не виделась ни с кем вне школы, папа. Я была в заключении, помнишь? И у Анжелы тоже есть бойфренд. Она всегда с Беном. Если я действительно свободна, — добавила я полным скептицизма голосом, — возможно, мы могли бы встречаться парами.
— Хорошо. Но тогда… — он колебался. — Вы с Джейком имели обыкновение гулять вместе, а теперь — …
Я прервала его.
— Ты можешь, наконец, перейти к сути, папа? Каково твое условие — точнее?
— Я не думаю, что ты должна забросить всех своих друзей из-за своего бойфренда, Белла, — сказал он строгим голосом. — Это не хорошо, и я думаю, что твоя жизнь стала бы более уравновешенной, если бы ты впустила в нее и других людей тоже. То, что произошло в прошлом сентябре…
Я вздрогнула.
— Ладно, — сказал он, защищаясь. — Если бы тогда у тебя, помимо Эдварда Калена была и другая, своя жизнь, то, возможно, все было бы не так ужасно, как то, что с тобой случилось.
— Все было бы точно также, — пробормотала я.
— Может быть, а может, и нет.
— В чём суть? — напомнила я ему.
— Используй свою новую свободу, чтобы встречаться и с другими своими друзьями тоже. Постарайся сбалансировать это.
Я медленно кивнула головой. — Баланс это хорошо. Записывать ли мне встречи с друзьями на определённое время?
Он скорчил недовольную гримасу, но тряхнул головой. — Я не хочу ничего усложнять. Просто не забывай своих друзей…
Это была именно та дилемма, с которой я уже итак боролась. Мои друзья. Люди, с которыми для их же безопасности, я не должна буду больше встречаться после окончания школы.
Так как же лучше поступить? Проводить с ними время, пока я еще могу? Или начать отделяться сейчас, расставаясь с ними постепенно? Я испугалась при мысли о том, что придется выбрать второй вариант.
— … особенно Джейкоба, — добавил Чарли прежде, чем я успела придумать о чем-нибудь еще.
Эта дилемма была намного сложнее первой. Потребовалось время, чтобы найти подходящие слова. — С Джейкобом могут возникнуть… трудности.
— Блэйки для нас, практически, как семья, Белла, — снова сказал он по-отечески строго. — И Джейкоб был тебе очень, очень хорошим другом.
— Я знаю.
— Неужели ты совсем по нему не скучаешь? — расстроено спросил Чарли.
Внезапно я почувствовала, как мое горло сдавило. Мне пришлось дважды откашляться, прежде чем ответить. — Да, мне не хватает его, — сказала я, всё ещё с опущенной вниз головой, — я очень скучаю по нему.
— Тогда в чем трудность?
Это была не та история, о которой можно спокойно разговаривать. В понимании нормальных людей это противоречило всем правилам, я имею в виду обычных людей, таких как я и Чарли, узнать о тайном мире, полном мифических монстров, скрыто существующих вокруг нас. Я знала все об этом мире, и из-за этого находилась в постоянной опасности. И я не собираюсь подвергать Чарли этой опасности.
— С Джейкобом есть… конфликтная ситуация, — медленно произнесла я.
— Я имела в виду конфликт по поводу дружбы. Кажется, Джейку не всегда будет достаточно просто дружбы, — я придумала это оправдание, исходя из некоторых деталей, которые были на самом деле, но были столь незначительны, в сравнении с тем фактом, что стая оборотней Джейкоба люто ненавидела семью вампира Эдварда, ну и меня за компанию, поскольку я твердо намеревалась присоединиться к этой семье. Просто эту проблему нельзя решить с ним при помощи переписки, а на мои звонки он отвечать не станет. Но то, что я планирую лично встретиться с оборотнем, ни коим образом не вызовет восторга у вампиров.
— Разве Эдвард не за здоровую конкуренцию? Теперь голос Чарли был полон сарказма.
Я смерила его мрачным взглядом.
— Нет никакой конкуренции.
— Ты задеваешь чувства Джейка, избегая его таким образом. Он скорее предпочтет быть просто друзьями, чем вообще никем.
О, так теперь я его избегаю?
— Я почти уверена, что Джейк вообще не хочет, чтобы мы были друзьями, — слова обожгли мне рот, — Почему ты вообще заговорил об этом?
Теперь Чарли выглядел смущенным. — Возможно, эту тему сегодня затронул Билли…
— Вы с Билли сплетничаете, как старые бабки, — пожаловалась я, злобно тыкая вилкой остывшие спагетти на моей тарелке.
— Билли беспокоится за Джейкоба, — сказал Чарли. — Из-за того, что Джейкобу сейчас очень тяжело… Он подавлен.
Я вздрогнула, но сдержала навернувшиеся на глаза слезы.
— И потом, проводя с Джейкобом время, ты всегда выглядела такой счастливой, — вздохнул Чарли.
— Я счастлива сейчас, — отчаянно прорычала я сквозь зубы.
Контраст между моими словами и тоном полностью разрядил напряженную атмосферу. У Чарли вырвался смех, и я присоединилась к нему.
— Ладно, ладно, — согласилась я. — Баланс.
— И Джейкоб, — настаивал он.
— Я постараюсь.
— Отлично. Найди баланс, Белла. И, ах, да, тут для тебя кое-какая почта, — сказал Чарли, закрывая тему, даже не пытаясь быть деликатным, — Она возле плиты.
Я даже не пошевелилась, все мои мысли сводились к имени Джейкоба. Скорее всего, это было какое-то старое письмо. Я только вчера получила конверт от моей мамы, и больше ничего не ждала.
Отодвинув стул, Чарли поднялся из-за стола. Он отнес свою тарелку к раковине, но прежде чем включить воду, дабы ополоснуть ее, он немного помедлил и бросил мне толстый конверт. Письмо пролетело через весь стол и врезалось в мой локоть.
— Ай, спасибо, — пробормотала я, озадаченная его настойчивостью.
После чего увидела адрес отправителя — письмо было из Университета Юго-восточной Аляски. — Так быстро. Я думала, что и здесь пропустила крайний срок подачи заявления.
Чарли усмехнулся.
Я щелкнула по конверту и бросила на него пристальный взгляд. — Оно открыто.
— Я был любопытен.
— Я потрясена, Шериф. Это же федеральное преступление.
— О, просто прочти его.
Я вынула письмо и сложенное пополам расписание курсов.
— Поздравляю, — сказал он прежде, чем я смогла что-либо прочитать. — Твое первое зачисление.
— Спасибо, пап.
— Мы должны поговорить об обучении. У меня есть немного отложенных денег…
— Эй, эй, ничего подобного. Я не прикоснусь к твоим сбережениям, папа. У меня есть собственные сбережения на колледж, — что было далеко от действительности — отложенных денег едва ли хватило бы даже для начала.
Чарли нахмурился. — Некоторые из этих мест довольно дорогие, Беллз. Я хочу помочь. Ты не должна ехать на Аляску только потому, что там дешевле.
Этот колледж вовсе не был дешевле. Но зато он был достаточно далеко, и в Джуно в среднем, триста двадцать один день в году был пасмурным и дождливым. Первое вполне устраивало меня, а второе Эдварда.
— Я вполне потяну это. Кроме того, у них есть много вариантов оказания финансовой поддержки. Я смогу легко получить ссуду, — я надеялась, что мой блеф не был слишком уж очевиден. Я не имела ни малейшего представления по данному вопросу.
— Таким образом…, - начал Чарли, а затем сжал губы и отвел взгляд.
— Таки образом, что?
— Ничего. Я только… — он нахмурился. — Я только интересуюсь, какие… планы у Эдварда на следующий год?
— Оу.
— Ну, так что?
Три быстрых стука в дверь спасли меня от ответа. Чарли закатил глаза и я подскочила.
— Иду! — воскликнула я, в то время как Чарли бормотал что-то, вроде «Убирайся отсюда». Я проигнорировала его слова и поспешила впустить Эдварда.
Со смехотворным нетерпением, рванув на себя дверь, я увидела его — мое собственное чудо, стоящее на пороге.
Время так и не смогло сделать меня менее восприимчивой к совершенству его лица, и я была уверена, что никогда не смогу привыкнуть к его красоте до такой степени, чтобы считать ее чем-то обыкновенным. Мои глаза пробежались по его бледному, мраморно-белому лицу: твердый квадрат его челюсти, более мягкая линия его пухлых губ, сейчас изогнутых в улыбке, прямая линия носа, острый угол скул, гладкий мраморный лоб, частично скрытый спутанными, потемневшими от дождя бронзовыми волосами….
Его глаза я оставила напоследок, зная, что когда я загляну в них, то, вероятно, потеряю ход своих мыслей. Они были большими, выразительными, согревающими теплом жидкого золота, обрамленные пушистыми черными ресницами. Каждый раз, глядя в его глаза, я чувствовала что-то невероятное, как будто мои кости становятся мягкими, как пластилин. А еще я чувствовала легкое головокружение, но это, возможно было результатом того, что я забывала дышать. Снова.
Это было лицо, ради которого любой манекенщик мира продал бы душу. Конечно, это и должно было быть запрашиваемой ценой: одна душа.
Нет. Я в это не верила. Я чувствовала себя виноватой уже за то, что допустила подобную мысль и радовалась, очень радовалась тому, что была единственным человеком, чьи мысли оставались для Эдварда тайной.
Я дотронулась до его руки и вздохнула, почувствовав, как его холодные пальцы переплетаются с моими. Его прикосновение принесло странное ощущение облегчения — как если бы у меня что-то болело, и эта боль внезапно прекратилась.
— Эй, — я слегка улыбнулась из-за своего несоответствующего моим ощущениям приветствия.
Он поднял наши переплетенные пальцы, чтобы прикоснуться к моей щеке тыльной стороной своей ладони. — Как прошел день?
— Медленно.
— Для меня тоже.
Он поднес мое запястье к своему лицу, наши пальцы все еще были переплетены. Закрыв глаза, он скользнул вдоль моей кожи носом, и мягко улыбнулся, так и не открыв глаза. Наслаждаясь ароматом и одновременно борясь с искушением, как он однажды выразился.
Я знала, что для него аромат моей крови гораздо слаще, крови любого другого человека на земле. Моя кровь для него была так же желанна, как для алкоголика вино в сравнении с водой, ее запах причинял ему реальную боль, порождая в его горле невыносимую, обжигающую жажду. Но, кажется, теперь, это уже не смущало его так сильно, как было когда-то. Я лишь смутно могла представить, каких титанических усилий стоил ему этот простой жест.
Мне стало грустно оттого, что ему приходилось делать такие усилия над собой. Утешало только одно — я знала, что не буду причиной его мук слишком долго.
Я услышала, как приближается Чарли, намеренно топая ногами, таким способом, выражая свое неудовольствие приходом нашего гостя.
Глаза Эдварда мгновенно открылись, и он быстро опустил наши руки, все еще держа пальцы сплетенными между собой.
— Добрый вечер, Чарли, — Эдвард всегда был безупречно вежлив, хотя Чарли и не заслуживал этого.
Чарли остановился, что-то пробубнив ему в ответ, и скрестил руки на груди. В последние время он проникся идеей родительского наблюдения.
— Я принес ещё бланки заявлений, — заявил Эдвард, демонстрируя полный конверт. На его мизинец, словно кольцо, был намотан целый рулон почтовых марок.
Я застонала. Неужели еще остались какие-то колледжи, в которые он до сих пор не заставил меня написать? И как ему еще удается находить все эти открытые лазейки? Ведь в этом году уже было слишком поздно.
Он улыбнулся, будто смог прочитать мои мысли; должно быть, они слишком явно отражались на моем лице.
— Еще осталось несколько открытых крайних сроков. И несколько мест, желающих сделать исключение.
Я лишь примерно могла представить причины, стоящие за этими исключениями. И размер долларовых вливаний.
Эдвард рассмеялся над выражением моего лица.
— Ну, ты готова? — спросил он, отодвигая меня к кухонному столу.
Чарли раздраженно следовал сзади, хотя он едва ли мог пожаловаться на то, чем мы собирались сегодня заняться.
Я быстро убрала со стола все лишнее, пока Эдвард раскладывал пугающую стопку бланков. Когда я перекладывала на стойку Грозовой Перевал, Эдвард поднял одну бровь. Я знала, о чем он подумал, но Чарли прервал его прежде, чем он успел прокомментировать это.
— Кстати, говоря о заявлениях в колледж, Эдвард, — спросил Чарли еще более угрюмым тоном, т. к. он по возможности старался избегать обращаться к Эдварду напрямую, но когда ему все же приходилось, это еще больше ухудшало его, и без того, плохое настроение. — Мы с Беллой только что обсуждали следующий год. Ты уже решил, где будешь учиться?
Эдвард улыбнулся Чарли и ответил дружелюбным голосом:
— Еще нет. Я получил несколько приглашений, но пока не определился.
— Куда тебя приняли? — настойчиво давил Чарли.
— Сиракузы… Гарвард… Дартмут… и, буквально, только что я был принят в Университет Юго-Восточной Аляски.
Повернув свое лицо немного в сторону, Эдвард подмигнул мне. Я едва смогла подавить смех.
— Гарвард? Дартмут? — пробормотал Чарли, не в состоянии скрыть благоговение, — Так, это мило… это кое-что. Да, но Университет Аляски… ты же не собираешься всерьез рассматривать их предложение, когда у тебя есть возможность вступить в Лигу Плюща. Я считаю, твой отец хотел бы для тебя…
— Карлайл одобрит любой мой выбор, — спокойно сказал ему Эдвард.
— Хмм.
— Угадай, что здесь, Эдвард? — звонко спросила я игривым голосом.
— Что, Белла?
Я указала на толстый конверт, лежащий на стойке, — Я только что получила приглашение в Университет Аляски.
— Поздравляю, — усмехнулся он. — Какое совпадение.
Глаза Чарли сузились, и он стал по очереди переводить свой взгляд с одного из нас на другого. — Прекрасно, — произнес он через минуту. — Я собираюсь пойти смотреть игру, Белла. Девять тридцать.
Это было его обычной напутственной командой.
— Эээ, папа. Помнишь, о нашем недавнем разговоре, насчет моей свободы…?
Он вздохнул. — Хорошо, десять тридцать. У тебя все еще комендантский час на все вечера после школы.
— Белла больше не под арестом? — спросил Эдвард. Хотя я и знала, что, в действительности, эта новость не была для него неожиданной, но так и не смогла обнаружить ни одной фальшивой ноты в его, внезапно ставшем взволнованным, голосе.
— Условно, — поправил его Чарли сквозь зубы. — Тебе—то что с этого?
Нахмурившись, я посмотрела на папу, но он этого не заметил.
— Просто рад это узнать, — сказал Эдвард. — Элис нужен партнер по покупкам, и я уверен, что Белле хотелось бы увидеть огни большого города, — улыбнулся он мне.
Но Чарли прорычал «Нет!» и его лицо стало красным.
— Папа! В чем проблема?
Он с трудом разжал зубы, — Я не хочу, чтобы ты сейчас ездила в Сиэтл.
— Что?
— Я же рассказывал тебе о той истории из газеты — В Сиэтле существует какая-то банда, развлекающая убийствами, и я хочу, чтобы ты держалась от этого подальше, ясно?
Я закатила глаза. — Папа, да меня скорей поразит молнией, чем что-то случится за один день в Сиэтле.
— Нет, все в порядке, Чарли, — перебив меня, сказал Эдвард. — Я не Сиэтл имел в виду. Я говорил о Портленде, разумеется. Я также не хотел бы, чтобы Белла оказалась в Сиэтле. Конечно же, нет.
Я с недоверием посмотрела на него, но в его руках была газета Чарли, и он сосредоточенно читал первую полосу. Должно быть, таким образом, он пытался успокоить моего отца. Ведь сама идея подвергнуться опасности, исходящей от смертных людей, находясь в компании Элис и Эдварда, казалась просто смешной.
Но, как ни странно, это сработало. В течение секунды Чарли молча пялился на Эдварда, а затем пожал плечами, — Вот и отлично.
В некоторой спешке, он, наконец, покинул кухню, направляясь в гостиную, — возможно, он не хотел пропустить разыгрывание спорного мяча.
Я подождала, пока включится телевизор, чтобы Чарли не смог меня услышать.
— Что…, - начала, было, спрашивать я.
— Держи, — сказал он, не отрывая взгляда от газеты. Его взгляд все еще не отрывался от страницы, когда он подвинул ко мне через стол первый бланк заявления.
— Я думаю, ты можешь переписать со своих предыдущих бланков эту анкету. Вопросы те же.
Чарли, должно быть, все еще слушал. Я вздохнула, и начала повторно вписывать информацию о себе: имя, адрес, социальный… Через несколько минут я взглянула на Эдварда, но теперь он задумчиво смотрел в окно. Поскольку мне снова пришлось склониться над бланком, я впервые заметила название учебного заведения.
Фыркнув, я отпихнула бумаги в сторону.
— Белла?
— Будь серьезным, Эдвард. Дартмут?
Эдвард поднял бланк заявления, от которого я отказалась, и снова мягко положил его передо мной, — Думаю, тебе понравится Нью-Хэмпшир, — сказал он. — Для меня там найдется целый перечень вечерних курсов, да и леса там очень удобно расположены, особенно для такого энергичного путешественника, как я. Море дикой природы. Он криво усмехнулся, зная, что я не могла этому сопротивляться.
Я глубоко вдохнула.
— Я позволю тебе вернуть мне деньги, если это сделает тебя счастливой, — пообещал он. — Если ты захочешь, я могу начислять проценты.
— Туда же невозможно попасть без огромной взятки. Или это была часть оплаты? Новое крыло библиотеки Калленов? Уф. Почему мы опять обсуждаем это?
— Ты можешь просто заполнить заявление, пожалуйста, Белла? От этого ничего страшного не случится.
У меня отвисла челюсть. — Ну, знаешь? Не думаю, что я стану это делать!
Я потянулась к бумагам, намереваясь смять их и со всей силы швырнуть в мусорное ведро, но их уже не было. Мгновение я таращилась на пустой стол, а затем на Эдварда. Казалось, он не двигался, но заявление, вероятно, уже было спрятано во внутренний карман его куртки.
— Что ты делаешь? — потребовала я.
— Я пишу твое имя лучше, чем ты делаешь это сама. Ты ведь уже написала образец.
— Ты чересчур проникся этим, знаешь ли. — На всякий случай я говорила шепотом, вдруг Чарли не был полностью поглощен игрой. — Мне, действительно, не нужно, чтобы меня еще куда-нибудь приняли. Я уже принята на Аляске. Я почти могу позволить себе обучение в первом семестре. Это предоставит мне такое же алиби, как и в любом другом месте. Нет никакой необходимости выбрасывать кучу денег, независимо от того, чьи они.
Его лицо исказилось в страдальческой гримасе. — Белла…
— Не начинай. Я согласна, что должна сделать этот шаг ради Чарли, но мы оба знаем, что следующей осенью я не смогу ходить ни в какой колледж. И вообще находиться где-нибудь рядом с людьми.
Мои знания о тех первых нескольких годах жизни новообращенного вампира были обрывочными. Эдвард никогда не вдавался в подробности — это не было его любимой темой, но я знала, что это время было не из приятных. Очевидно, самоконтроль приходил с опытом. Так что все остальные варианты, кроме заочного обучения, даже не рассматривались.
— Я думал вопрос времени еще не решен, — мягко напомнил мне Эдвард. — Ты могла бы насладиться семестром или даже двумя в колледже. Ведь существует множество человеческих событий, которых у тебя еще не было.
— Я доберусь до них позже.
— Потом они уже не будут человеческими. У тебя не будет второго шанса побыть человеком, Бэлла.
Я вздохнула. — Ты должен быть благоразумным при выборе времени, Эдвард. Слишком опасно тянуть с этим.
— Нет пока никакой опасности, — настаивал он.
Я пристально посмотрела на него. Никакой опасности? Конечно. Есть только садистка-вампирша, пытающаяся отомстить мне за убийство ее партнера убив меня саму, предположительно, каким-нибудь медленным и мучительным способом. Кого волнует Виктория? И, ах да, Волтури — королевская семья с их маленькой армией воинов-вампиров, которые настаивают, чтобы в ближайшем будущем тем или иным способом, мое сердце прекратило биться, потому, что людям было непозволительно знать об их существовании. Действительно. Нет никаких причин для паники.
Даже не смотря на то, что у нас была Элис с ее сверхъестественно — точными видениями, которая незамедлительно предупредит нас в случае опасности, на что и рассчитывал Эдвард, рисковать было безумием.
Кроме того, я уже выиграла этот спор. Предположительно, мое перевоплощение должно было произойти всего через каких-то несколько недель, вскоре после окончания средней школы.
Мой живот пронзила острая боль тревоги, когда я поняла, насколько мало в действительности оставалось времени. Конечно, это изменение было необходимо, кроме того, оно было ключом к тому, чего я хотела больше всего на свете. Но я вдруг подумала о том, что не приходило мне в голову раньше, о Чарли, который сейчас сидит в другой комнате, наслаждаясь игрой, точно так же, как и в любой другой вечер. О моей маме, Рене, в далекой солнечной Флориде, по—прежнему, упрашивавшей меня провести лето на пляже с ней и ее новым мужем. И о Джейкобе, который, в отличие от моих родителей, точно поймет, что случилось, если я исчезну в каком-то отдаленном колледже. Даже если мои родители какое-то время и не станут проявлять излишней подозрительности, даже, если мне удастся откладывать свой приезд, ссылаясь на большие дорожные расходы или на загруженность в учебе, или на болезнь, Джейкоб будет знать правду.
На мгновение, мысль о том, что Джейкоб, наверняка, будет испытывать ко мне отвращение, затмила всю остальную боль.
— Белла, — пробормотал Эдвард, скривив свое лицо, будто прочитал боль на моем. — Нет никакой спешки. Я не позволю никому причинить тебе боль. У тебя есть столько времени, сколько потребуется.
— Я хочу, чтобы это произошло как можно быстрее, — прошептала я, слабо улыбнувшись, пытаясь обратить все в шутку. — Я тоже хочу стать монстром.
Его губы сжались; он процедил сквозь них: — Ты понятия не имеешь, о чем ты говоришь. — Он резко бросил влажную газету на стол между нами, ударив пальцем по заголовку на первой полосе:
РАСТЕТ СПИСОК УБИЙСТВ, ПОЛИЦИЮ БЕСПОКОИТ АКТИВНОСТЬ БАНДЫ
— Какое это имеет отношение к нашему делу?
— Монстры не шутка, Белла.
Я снова уставилась на заголовок, а затем, подняв глаза, посмотрела на твердое выражение его лица. — Э… это делает вампир? — прошептала я.
Он улыбнулся, на этот раз без иронии. Его голос был низок и холоден. — Тебя удивляет то, как мой вид часто стоит за ужасами в ваших человеческих новостях. Легко понять, когда знаешь, что искать. Данная информация указывает на то, что в Сиэтле орудует новорожденный вампир. Кровожадный, дикий, неконтролируемый. Мы все через это прошли.
Избегая смотреть ему в глаза, я отвела от него свой пристальный взгляд и снова уставилась в газету.
— Мы следили за этой ситуацией в течение нескольких недель. Все признаки налицо — внезапные исчезновения, всегда только по ночам, небрежное избавление от трупов, отсутствия других свидетельств… Да, это определенно, кто-то только что обращенный. И, кажется, никто не собирается контролировать его… Он глубоко вздохнул. — Ладно, это не наша проблема. Мы даже не обратили бы внимания на подобную ситуацию, если бы это не происходило так близко к дому. Как я уже говорил, это происходит постоянно. Существование монстров приводит к чудовищным последствиям.
Я постаралась не акцентировать внимание на списке имен, но они четко выделялись из остальной части текста так, как, если бы были выделены специально. Пять человек, чьи жизни оборвались, и чьи семьи теперь носили по ним траур. Лицезрение их реальных имен, сильно отличалось от абстрактного рассмотрения совершенных убийств. Марин Гардинер, Джеффри Кемпбел, Грейс Раци, Майкл О’Коннел, Рональд Олбрук. Люди, у которых были дети и родители, друзья и домашние животные, работа, планы и надежды, воспоминания и будущее…
— Со мной такого не произойдет, — прошептала я, в основном, обращаясь к себе. — Вы не позволите мне стать такой же. Мы будем жить в Антарктиде.
Эдвард фыркнул, снимая напряжение. — Пингвины. Мило.
Я слабо рассмеялась и сбросила газету со стола, чтобы больше не видеть их имен; она с глухим стуком упала на линолеум. Конечно, Эдвард, в любом случае, рассматривал бы возможности для охоты. Он и вся его «вегетарианская» семья гарантировали сохранность человеческой жизни, предпочитая для удовлетворения своих диетических потребностей вкус крупных хищников. — Тогда, как и планировалось, Аляска. Только где-нибудь подальше от Джуно, желательно там, где в изобилии обитают гризли.
— Уже лучше, — допустил он. — Есть еще белые медведи. Очень жестокие. Да и волки попадаются довольно-таки крупные.
У меня открылся рот, и резко перехватило дыхание.
— Что не так? — спросил он, прежде чем я успела прийти в себя. Казалось, что все его тело, словно окаменело. — Ох. Тогда забудь о волках, если идея тебе неприятна. — Его голос был жестким, формальным, плечи напряжены.
— Он был моим лучшим другом, — пробормотала я. Употребление прошедшего времени неприятно кольнуло. — Конечно, мне это неприятно.
— Пожалуйста, прости меня за мою неосмотрительность, — сказал он, все еще очень формально. — Я не должен был предлагать тебе этого.
— Не волнуйся об этом. — Я посмотрела на свои руки, сжатые на столе в два кулака.
Мгновение мы молчали, а затем его прохладный палец оказался под моим подбородком, поднимая лицо. Теперь на его лице было более мягкое выражение.
— Мне жаль. Действительно.
— Я знаю. Я знаю, что это не одно и то же. Я не должна была так реагировать. Это всего лишь… Хорошо, я уже думала о Джейкобе до того, как ты пришел — я колебалась. Его золотисто-медовые глаза, казалось, темнели каждый раз, когда я упоминала имя Джейкоба. Когда я снова продолжила, мой голос звучал почти умоляюще: — Чарли говорит, что Джейкобу тяжело. Ему сейчас больно, и… это моя вина.
— Ты не сделала ничего плохого, Белла.
Я глубоко вздохнула. — Мне нужно сделать это лучше. Я должна ему это. И, так или иначе, это одно из условий Чарли…
Пока я говорила, его лицо снова стало каменным, как у статуи.
— Ты же знаешь, что это не обсуждается, ты не можешь быть одной, беззащитной среди оборотней, Белла. А если кто-нибудь из нас ступит на их землю, это нарушит договор. Ты хочешь, чтобы мы начали войну?
— Конечно, нет!
— Тогда, действительно, не вижу никакого смысла и дальше обсуждать этот вопрос. — Он опустил руку и оглянулся по сторонам, подыскивая новую тему для разговора. Его глаза задержались на чем-то позади меня, и он улыбнулся, хотя его взгляд все еще был осторожным.
— Я рад, что Чарли решил освободить тебя, ты остро нуждаешься в посещении книжного магазина. Я не могу поверить, что ты опять читаешь Грозовой Перевал. Разве ты еще не выучила его наизусть?
— Не все обладают фотографической памятью, — кратко сказала я.
— Фотографическая память или нет, не могу понять, почему тебе это нравится. Характеры персонажей ужасны, это люди, разрушающие друг другу жизни. Я не знаю, чем бы закончилось все у Хитклиффа с Кэти, если бы они оказались в ситуации Ромео и Джульетты или Элизабет Беннет и мистера Дарси. Это не история любви, а история ненависти.
— У тебя серьезные проблемы с классикой, — резко сказала я.
— Возможно, это потому, что меня не впечатляет старина, — улыбнулся он, очевидно удовлетворенный тем, что отвлек меня. — А если честно, почему ты читаешь это снова и снова? — Его глаза светились неподдельным интересом, он снова пытался разобраться в замысловатой работе моего разума. Он наклонился через стол, чтобы взять мое лицо в свои руки. — Что в этом притягивает тебя?
Его искреннее любопытство разоружило меня. — Я не уверена, — сказала я, пытаясь мыслить связно, в то время как его взгляд ненамеренно рассеивал мои мысли. — Я думаю, это что-то, вроде неизбежности. Ничто не сможет их разделить — ни ее эгоизм, ни его зло, ни даже смерть в конце…
Его лицо стало задумчивым, поскольку он обдумывал мои слова. Через мгновение на его лице заиграла дразнящая улыбка. — Я все же думаю, что эта история была бы лучше, имей каждый из них хоть одно искупающее качество.
— Я думаю, что, возможно, это и есть здесь главное, — не согласилась я. — Их любовь — это единственное искупающее качество.
— Я надеюсь, ты достаточно осмотрительна, чтобы не влюбиться в кого-то, столь же… злобного.
— Для меня уже немного поздновато волноваться о том, в кого я влюбилась, — заметила я. — Но даже без предупреждений, кажется, я неплохо справилась.
Он спокойно рассмеялся.
— Я рад, что ты так думаешь.
— Что ж, надеюсь, ты достаточно благоразумен, чтобы держаться подальше от кого-то столь же эгоистичного. В действительности, Катрин, а не Хитклифф — источник всех неприятностей.
— Я буду настороже, — пообещал он.
Я вздохнула. Он был настолько хорош в умении отвлечь внимание.
Я положила свою руку на его, чтобы удержать ее у своего лица. — Мне нужно увидеть Джейкоба.
Его глаза были закрыты. — Нет.
— Это правда не опасно, — сказала я, снова умоляя. — Я целыми днями была в Ла Пуш со всей их компанией, и ничего никогда не случалось.
Но я допустила промах; мой голос под конец дрогнул, поскольку я поняла, что произносимые мной слова частично были ложью. То, что никогда ничего не случалось, было неправдой. Краткая вспышка воспоминаний — огромный серый волк прижался к земле, обнажив на меня свои кинжалоподобные зубы, и паника, охватившая меня тогда, заставила мои ладони покрыться потом.
Эдвард услышал, что мое сердце забилось быстрее, и кивнул, будто я вслух призналась во лжи. — Оборотни непостоянны. Иногда, люди рядом с ними получают травмы. Иногда, они погибают.
Я хотела отрицать это, но другая картинка заставила уже почти вырвавшееся наружу опровержение застрять в моем горле. В моей голове всплыл образ некогда красивого лица Эмили Янг, теперь обезображенного тремя темными шрамами, рассекающими угол ее правого глаза, и навсегда оставившими ее рот искривленным в кривой угрюмой усмешке.
Мрачно торжествуя, он ждал, пока я обрету дар речи.
— Ты их не знаешь, — прошептала я.
— Я знаю их лучше, чем ты думаешь. В последний раз я был здесь.
— В последний раз?
— Впервые, наши с волками пути пересеклись примерно семьдесят лет назад… Мы только что обосновались рядом Хокьюэймом. Это было до того, как Элис и Джаспер присоединились к нам. Мы превосходили их численно, но это не помешало бы разразиться схватке, если бы не Карлайл. Он сумел убедить Эфраима Блэка, что сосуществование возможно, и, в конечном счете, мы заключили перемирие.
Имя прадеда Джейкоба поразило меня.
— Мы думали, что после смерти Эфраима линия оборотней оборвалась, — пробормотал Эдвард; казалось, он теперь разговаривал сам с собой. — Что причуда генетики, позволявшая превращения, была утрачена…Он замолчал и обвиняюще уставился на меня. — Кажется, твои неудачи, с каждым днем становятся все серьезнее. Понимаешь ли ты, что твое врожденное «везение» по части притягивания смертельно опасных вещей достаточно сильно, чтоб возродить к жизни стаю исчезнувших псов-мутантов? Имей мы возможность разлить твое невезение по бутылкам, у нас в руках оказалось бы оружие массового поражения.
Я проигнорировала его колкость, так как все мое внимание было привлечено его словами — неужели он серьезно? — Но они возродились не по моей вине. Разве ты не знаешь?
— Знаю что?
— Мое невезение здесь вовсе ни при чем. Оборотни возродились, потому что вернулись вампиры.
Эдвард уставился на меня, его тело неожиданно стало неподвижным.
— Джейкоб сказал мне, что своим нахождением здесь ваша семья, запустила этот механизм. Я думала, вы уже должны были об этом знать…
Его глаза сузились. — Они так считают?
— Эдвард, взгляни на факты. Семьдесят лет назад вы приехали сюда, и появились оборотни. Теперь вы вернулись, и снова появляются оборотни. Ты думаешь, что это совпадение?
Он моргнул, и его взгляд смягчался. — Эта теория заинтересует Карлайла.
— Теория, — усмехнулась я.
На некоторое время он затих, глядя на дождь за окном; я вообразила, что он рассматривает факт того, что присутствие его семьи способствует превращению местных жителей в гигантских псов.
— Интересно, но не совсем уместно, — через какое-то время пробормотал он. — Ситуация остается неизменной.
Я могла перевести это гораздо проще: никаких друзей оборотней.
Я знала, что должна быть терпеливой с Эдвардом. И вовсе не потому, что он не был благоразумным, он просто не понимал. Он понятия не имел, скольким я обязана Джейкобу Блэку — я обязана ему жизнью, и, возможно, здравомыслием тоже.
Мне не нравилось говорить о том времени, когда я осталась одна, без всех, а особенно без Эдварда. Он уехал, пытаясь спасти меня, спасти мою душу. Я не считала его ответственным за все те безрассудные поступки, которые я совершила в его отсутствие, или за боль, которую я перенесла.
Он считал себя виноватым.
Поэтому я очень тщательно должна была подобрать слова для объяснения. Я встала и обошла вокруг стола. Он раскрыл для меня свои объятия, и я уселась ему на колени, устроившись, как птенец в прохладном каменном гнезде. Я смотрела на его руки все то время, пока говорила.
— Пожалуйста, послушай меня всего минуту. Это намного важнее, чем просто прихоть навестить старого друга. Джейкобу сейчас плохо — От этих слов у меня задрожал голос. — Я не могу не попытаться помочь ему, не могу бросить его сейчас, когда он нуждается во мне, только из-за того, что он больше не человек… Пойми, ведь он был рядом со мной, когда я была… не совсем похожа на человека. Ты не знаешь, как это было… — Я колебалась. Руки Эдварда крепко обнимали меня, но он так сильно сжал их в кулаки, что на них четко выделились все его сухожилия. — Если бы Джейкоб не помог мне, не знаю, что ожидало бы тебя по возращении домой. Я должна ему гораздо больше этого, Эдвард.
Я осторожно посмотрела ему в лицо. Его глаза были закрыты, а челюсть напряжена.
— Я никогда не прощу себя за то, что оставил тебя, — прошептал он. — Никогда, даже если проживу сотню тысяч лет.
Положив свою руку на его холодное лицо, я ждала до тех пор, пока он не вздохнул и не открыл глаза.
— Ты лишь пытался поступить правильно. И я уверена, что с кем-нибудь другим, не таким сумасшедшим, как я, это непременно бы сработало. Кроме того, теперь ты здесь. Это единственное, что имеет значение.
— Если бы я никогда не уезжал, ты бы не чувствовала себя обязанной рисковать своей жизнью, утешая псину.
Я вздрогнула, вспоминая Джейкоба со всеми его оскорбительными фразами: кровопийца, паразит, пиявка… Но почему-то произнесенное бархатным голосом Эдварда слово, прозвучало намного более резко.
— Не знаю, как выразить это должным образом, — холодно сказал Эдвард. — Думаю, это может показаться жестоким. Но однажды я уже был слишком близок к тому, чтобы потерять тебя. Я слишком хорошо знаю, каково это, чтобы так думать. И я больше не собираюсь допускать никакой опасности для тебя.
— Ты должен доверять мне в этом. Со мной всё будет в порядке.
На его лице снова отразилась боль. — Пожалуйста, Белла, — прошептал он.
Я пристально посмотрела в его внезапно вспыхнувшие золотые глаза.
— Что, пожалуйста?
— Пожалуйста, ради меня. Прошу, не могла бы ты сделать над собой усилие и постараться сохранить себя в безопасности. Я сделаю все, что смогу, но я был бы признателен, за небольшую помощь.
— Я буду работать над этим, — пробормотала я.
— Да ты хоть представляешь, насколько ты, в действительности, важна для меня? Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, как сильно я люблю тебя? — Он сильнее прижал меня к своей груди, пряча мою голову под своим подбородком.
Я прижалась губами к его холодной, как лед шее.
— Я знаю, как сильно я люблю тебя, — ответила я.
— Ты сравниваешь одно маленькое деревце с целым лесом.
Я закатила глаза, но он не мог этого видеть. — Невозможный.
Он поцеловал меня в макушку и вздохнул.
— Никаких оборотней.
— Я не собираюсь с этим мириться. Я должна увидеть Джейкоба.
— Тогда я должен буду остановить тебя.
Это прозвучало так, будто он был совершенно уверен в том, что ему это не составит труда.
Я была уверена, что он прав.
— Ладно, посмотрим, — надулась я. — Он все еще мой друг.
Я ощутила письмо Джейкоба, лежащее в моем кармане, будто оно внезапно стало весить десять фунтов. Я даже смогла услышать слова, произнесенные его голосом, и, казалось, он соглашался с Эдвардом в том, чего никогда не произойдет на самом деле.
Ничего не изменится. Прости.

Глава 3
Мотивы
Солнце полностью скрылось за завесой облаков, так, что сложно было определить село оно или нет. После долгого полёта, в течение которого мы следовали за солнцем на запад, хотя оно казалось совершенно неподвижным в небе, это полностью сбивало с толку, так как время невозможно было определить. Я даже удивилась, когда лес начал заканчиваться и показались первые здания, ведь это означало, что мы уже близко к дому.
— Ты была очень тихой, — заметил Эдвард. — Тебе стало плохо в самолёте?
— Нет, со мной всё в порядке.
— Тебе было грустно уезжать?
— Я думаю, это скорее было облегчение, чем грусть.
Посмотрев на меня, он поднял одну бровь. Я знала, что это бесполезно и более того, я ненавидела признавать тот факт, что нет никакой необходимости просить его смотреть на дорогу.
— В некоторых вопросах Рене гораздо более … восприимчивая, чем Чарли. Это меня беспокоит.
Эдвард засмеялся:
— У твоей матери очень интересный склад ума. Почти как у ребёнка, но очень проницательный. Она смотрит на вещи не так, как другие люди.
Проницательная. Это было хорошее определение для моей мамы, когда она на что-то обращала внимание. В основном она была занята своей собственной жизнью, поэтому мало что замечала. Но в эти выходные она уделила мне достаточно внимания.
Фил был занят — бейсбольная команда старшей школы, которую он тренировал, участвовала в соревнованиях — и то, что она осталась один на один со мной и Эдвардом, привлекло все ее внимание к нам. Поэтому, как только закончились обнимания и радостные возгласы от нашей встречи, Рене начала наблюдать. И по мере того, как она наблюдала, ее большие голубые глаза сперва стали выглядеть озадаченными, а потом обеспокоенными.
Этим утром мы пошли прогуляться по пляжу. Она хотела показать мне все красоты её нового дома, всё ещё надеясь, я думаю, что солнце сможет выманить меня из Форкса. Она так же хотела поговорить со мной наедине, и это было легко устроить. Эдвард придумал себе срочный доклад, чтобы на протяжении всего дня свободно оставаться дома.
Сейчас я вспоминала этот разговор снова…
Рене и я прогуливались по набережной, пытаясь оставаться в тени, создаваемой рядом редко посаженных пальм. Хотя было еще совсем рано, но жара уже была удушливой. Воздух был такой тяжелый и влажный, что моим легким приходилось напряженно работать даже для того, чтобы просто вдыхать и выдыхать.
— Бэлла? — наконец, заговорив, спросила моя мама, переводя взгляд с песка на слегка волнующееся море.
— Что такое, мама?
Она вздохнула, стараясь не встречаться со мной взглядом.
— Я беспокоюсь…
— Что случилось? — спросила я, сразу встревожившись. — Что я могу сделать?
— Это не из-за меня, — она качнула головой. — Я волнуюсь за тебя…и Эдварда.
Произнеся его имя, она, наконец, посмотрела на меня, ее взгляд был извиняющимся.
— Ох, — пробормотала я, переводя взгляд на пару обливающихся потом спортсменов, пробегающих мимо нас.
— Ваши отношения выглядят серьёзнее, чем я думала, — продолжала она.
Я нахмурилась, быстро прокручивая в памяти последние два дня. Мы с Эдвардом едва прикасались друг к другу, по крайней мере, при ней. Я задумалась, Рене что, тоже решила прочитать мне лекцию об ответственности. Я не думала, что это будет так же, как с Чарли. Я никогда не испытывала с мамой неловкости. Кроме того, в последние десять лет я сама время от времени читала ей нотации.
— Есть что-то … странное в том, как вы держитесь вместе, — пробормотала она, у нее на лбу, прямо над взволнованными глазами появились продольные морщинки. — То, как он наблюдает за тобой — это так … оберегающее. Как будто, чтобы спасти тебя он готов заслонить тебя собой от пули или ещё чего-нибудь.
Я засмеялась, хотя всё ещё не могла встретиться с ней взглядом.
— Это что плохо?
— Нет, — она нахмурилась, подбирая слова. — Это просто по-другому. Он очень переживает за тебя …и очень заботится о тебе. Я чувствую, что не понимаю ваших отношений. Словно между вами есть какой-то секрет, который я упустила…
— Мне кажется ты все это напридумывала себе, мама, — быстро сказала я, пытаясь говорить с лёгкостью в голосе. Живот скрутило судорогой. Я и забыла, как много видит моя мама. Что-то в её простом видении мира пробивалось через все отвлекающие манёвры и било прямо в цель. Раньше это не было проблемой. До сегодняшнего дня у меня не было секрета, который я не могла бы ей рассказать.
— Дело не только в нём, — её губы сжались в обычной защитной манере. — Я бы хотела, чтобы ты могла увидеть со стороны, как ты двигаешься, находясь возле него.
— Что ты имеешь в виду?
— То, как ты двигаешься — ты двигаешься вокруг него, даже не задумываясь об этом. Когда он пошевелится, даже совсем чуть-чуть, ты тут же меняешь свою позицию. Как магнит…или сила притяжения. Ты как … спутник, или ещё что-то. Я никогда не видела ничего похожего.
Она поджала губы и опустила глаза.
— Только не говори мне, — поддразнила я, — что ты снова увлекаешься чтением мистики? Или на этот раз это научная фантастика?
Рене слегка покраснела.
— Это не относится к делу.
— Нашла что-нибудь интересное?
— Ну, есть одна — но это не имеет значения. Мы говорим сейчас о тебе.
— Тебе нужно перейти на романы, мама. Ты же знаешь, как ты себя накручиваешь.
Уголки ее губ приподнялись.
— Я что была глупой, да?
Пол секунды я не могла ответить. Рене была так легко управляема. Иногда это было так удобно, потому что далеко не все её идеи были осуществимы. Но мне было обидно обнаружить то, что ей так быстро удалось докопаться до сути сложившейся ситуации, даже не смотря на изложенную мной упрощенную версию происходящего между нами, и особенно то, что она была чертовски права на этот раз.
Она посмотрела на меня, я старалась контролировать выражение своего лица.
— Не глупая, просто ты — мама.
Она засмеялась и обвела вокруг себя грандиозным жестом, показывая на голубую воду и песок.
— И неужели всего этого недостаточно, чтобы заставить тебя переехать к своей глупенькой мамочке?
Я вытерла свой лоб драматичным жестом, а потом притворилась, что выжимаю волосы.
— Ты привыкнешь к влажности, — пообещала она.
— Ты тоже можешь привыкнуть к дождю, — предложила я ей.
Она игриво толкнула меня локтем, а потом, когда мы возвращались к её машине, взяла меня за руку.
Если не брать в расчет её волнений, относительно меня, она казалась счастливой. Довольной. Она всё ещё смотрела на Фила влюблёнными глазами, и это утешало. Несомненно, её жизнь была полноценной и полностью удовлетворяла ее. Несомненно, даже сейчас, она не скучает по мне слишком сильно…
Ледяные пальцы Эдварда погладили меня по щеке. Я посмотрела на него, моргая, возвращаясь к реальности. Он наклонился и поцеловал меня в лоб.
— Мы дома, спящая красавица. Время просыпаться.
Мы уже остановились возле дома Чарли. Свет на крыльце был включен, а полицейский джип был припаркован на подъездной дорожке. Я осмотрела дом, заметив, как подёргивается штора в окне гостиной, отбрасывая полосу жёлтого света на тёмный газон.
Я вздохнула. Конечно, Чарли ждал, чтоб сделать мне выговор.
Эдвард наверно думал о том же, потому что, когда он подошел открыть для меня дверь, его лицо было застывшим, а глаза отрешенными.
— На сколько плохо? — спросила я.
— Чарли не собирается ругаться, — пообещал Эдвард, в его голосе не было и намёка на шутку. — Он скучает по тебе.
Мои глаза сузились в сомнении. Если в этом было дело, то почему Эдвард был напряжен, как перед битвой?
Моя сумка была маленькой, но он настоял на том, чтобы занести её в дом. Чарли держал дверь открытой для нас.
— Добро пожаловать домой дети! — выпалил Чарли, как будто действительно это имел в виду. — Как Джексонвиль?
— Влажный. И людный.
— Так Рене тебя не уговорила на университет Флориды?
— Она пыталась. Но я предпочитаю пить воду, а не дышать ею.
Глаза Чарли неохотно переместились на Эдварда.
— Ты хорошо провёл время?
— Да, — ответил Эдвард спокойным тоном. — Рене была очень гостеприимна.
— Это…хм, хорошо. Я рад, что ты хорошо провел время, — Чарли отвернулся от Эдварда и притянул меня, неожиданно обняв.
— Впечатляюще, — прошептала я ему в ухо.
Он разразился смехом.
— Я действительно скучал по тебе, Белз. Когда тебя нет, еда здесь паскудная.
— Я займусь этим, — сказала я, когда он меня отпустил.
— А ты не позвонишь сначала Джейкобу? Он доставал меня звонками каждые пять минут ещё с шести утра. Я обещал ему, что ты позвонишь даже раньше, чем распакуешь вещи.
Мне не нужно было смотреть на Эдварда, чтобы почувствовать, что он всё ещё неподвижен и слишком холоден рядом со мной. Значит, это было причиной его напряжения.
— Джейкоб хочет поговорить со мной?
— Очень сильно, я бы сказал. Но он не сказал мне о чём, просто сказал, что это важно.
Телефон зазвонил, пронзительно и требовательно.
— Это снова он, могу поставить свою следующую зарплату, — пробурчал Чарли.
— Я возьму, — сказала я, поспешив на кухню.
Эдвард последовал за мной, когда Чарли ушёл в гостиную.
Я схватила телефон на середине звонка, и развернулась таким образом, что оказалась лицом к стене.
— Алло?
— Ты вернулась, — сказал Джейкоб.
Его привычный хрипловатый голос пронзил меня волной тоски. Тысяча спутанных вместе воспоминаний закружилась у меня в голове: скалистый пляж, усыпанный прибрежными деревьями, гараж сделанный из пластмассового навеса, тёплая содовая в бумажном стакане, маленькая комнатка с одним чересчур маленьким потрёпанным диванчиком. Смешинка, затаившаяся в его глубоко посаженных чёрных глазах, лихорадочный жар его большой ладони, держащей мою, вспышка его белых зубов на фоне тёмной кожи, его лицо, озарявшееся широкой улыбкой, которая всегда была чем-то, вроде ключика к секретной дверце, куда могли войти только родственные души.
Я почувствовала, что-то вроде ностальгии, тоски по месту и человеку, который приютил меня в мою самую тёмную ночь.
Я проглотила комок в горле.
— Да, — ответила я.
— Почему ты не позвонила мне? — потребовал ответа Джейкоб.
Его сердитый тон немедленно привёл меня в чувство.
— Потому, что я нахожусь дома всего четыре секунды, и твой звонок прервал Чарли, когда он рассказывал мне, что ты звонил.
— Ой. Извини.
— Конечно. А теперь скажи мне, зачем ты докучаешь Чарли?
— Мне нужно было поговорить с тобой.
— Да, об этом я уже догадалась. Я слушаю.
Произошла небольшая пауза.
— Ты завтра собираешься идти в школу?
Я нахмурилась, не в состоянии понять смысла его вопроса.
— Конечно, иду. С чего это мне не идти?
— Я не знаю. Просто интересуюсь.
Снова пауза.
— Так о чём ты хотел поговорить, Джейк?
Он колебался.
— Не о чём конкретно, я думаю. Я…хотел услышать твой голос.
— Да, я поняла. Я очень рада, что ты позвонил мне, Джейк. Я… — но я не знала, что можно ещё сказать. Я бы хотела сказать, что сейчас приеду к нему в Ла Пуш. Но сказать этого я не могла.
— Мне нужно уходить, — внезапно сказал он.
— Что?
— Я скоро свяжусь с тобой, — пробормотал он.
— Но Джейк…
Он уже повесил трубку. Я с недоверием слушала гудки.
— Это было коротко, — пробормотала я.
— Всё в порядке? — спросил Эдвард. Его голос был тихим и заботливым.
Я медленно повернулась лицом к нему. Выражение его лица было абсолютно спокойным — невозможно было понять о чем он думает.
— Я не знаю. Мне интересно, о чём все это было, — я не могла понять из-за чего Джейкоб целый день доставал Чарли. Неужели только для того, чтоб спросить собираюсь ли я в школу. И если он хотел слышать мой голос, почему так быстро положил трубку?
— Твои предположения, вероятно, лучше моих — намёк на улыбку затаился в уголках его рта.
— Ммм, — пробурчала я.
Это была правда. Я знала Джейка вдоль и поперек. Не должно быть так сложно — разобраться в его мотивах.
С мыслями, витавшими далеко отсюда— приблизительно в пятнадцати милях по дороге в Ла Пуш — я начала прочёсывать холодильник, собирая необходимые продукты для ужина Чарли. Эдвард облокотился на столешницу, и я была уверена, что он наблюдает за моим лицом, но я слишком увлеклась своими мыслями, чтобы волноваться о том, что он там увидит.
Тема со школой казалась разгадкой. Это был единственный настоящий вопрос, который он мне задал. И ему нужно было получить ответ на что-то, иначе он не приставал бы к Чарли так настойчиво.
И почему моё посещение школы имеет значение для него? Хотя …
Я попыталась мыслить логически. Итак, если я не пойду завтра в школу, какая в этом будет проблема, если смотреть со стороны Джейкоба? Чарли устроит мне небольшой скандал из-за того, что я пропустила целый день в школе, в то время как на носу экзамены, но я заверю его, что один день не сильно повлияет на мою учёбу. Джейка это вряд ли волнует.
Мой мозг отказывался находить какие-либо блестящие идеи. Может, я как-то ненароком пропустила очень важную часть информации.
Что могло измениться за последние три дня, что такого важного для Джейкоба должно было случиться, чтобы он прервал свой долгий отказ от общения со мной, который он воплощал, не отвечая на мои звонки и полностью меня игнорируя? Что произошло за эти три дня?
Я замерла посреди кухни. Пакет с замороженными гамбургерами в моих руках выскользнул из одеревенелых пальцев. До меня не сразу дошло, что должен был раздаться глухой звук удара об пол.
Эдвард поймал его и бросил на стол. Его руки уже обняли меня, а его губы оказались возле моего уха.
— Что случилось?
Я ошеломлённо встряхнула головой.
Три дня могли изменить всё.
Задумывалась ли я, насколько для меня был невозможен университет? До какой степени я не смогу находиться где-нибудь возле людей, после того как я пройду болезненное трёхдневное изменение, которое сделает меня бессмертной и даст возможность провести вечность с Эдвардом? Изменение, которое навсегда сделает меня пленницей моей собственно жажды…
Чарли говорил Билли, что я исчезла на три дня? Сделал ли Билли соответствующие выводы? Спрашивал ли меня Джейкоб, осталась ли я человеком? Чтобы убедиться, что соглашение с оборотнями не нарушено, и что никто из Калленов не посмел укусить человека…укусить, не убить…?
Но неужели он мог подумать, что я смогу вернуться домой к Чарли, если дело в этом?
Эдвард встряхнул меня.
— Бэлла? — спросил он, теперь обеспокоено.
— Я думаю…я думаю, он проверял, — пробормотала я. — Проверял, чтобы убедиться. Что я человек, я имею в виду.
Эдвард замер, и тихое шипение донеслось мне в ухо.
— Нам придётся уехать, — прошептала я, — заранее. Чтобы не нарушить договор. И мы никогда не сможем сюда вернуться.
Его руки прижали меня крепче.
— Я знаю.
— Гм! — громко прокашлялся позади нас Чарли.
Я подскочила, а потом высвободилась из рук Эдварда и покраснела. Эдвард отступил к столу. Его взгляд был непроницаемым. Я смогла заметить беспокойство и гнев в его глазах.
— Если ты не хочешь готовить ужин, я могу заказать пиццу, — намекнул Чарли.
— Нет, всё нормально, я уже начала.
— Хорошо, — сказал Чарли. Он облокотился на дверной проём, скрестив руки.
Я вздохнула и приступила к работе, пытаясь игнорировать своих зрителей.
— Если я попрошу тебя сделать кое-что, ты доверишься мне? — своим мягким голосом спросил Эдвард.
Мы уже почти подъехали к школе. Эдвард был расслаблен и шутил всего минуту назад, а сейчас неожиданно его руки крепко сжали руль, суставы напряглись в попытке не разорвать его на куски.
Я посмотрела на его встревоженное лицо — его глаза смотрели в даль, как будто он слушал голоса на расстоянии.
Мой пульс участился в ответ на его напряжение, но я осторожно ответила.
— Смотря что.
Мы заехали на школьную парковку.
— Я боялся, что ты так скажешь.
— Что ты хочешь, чтоб я сделала, Эдвард?
— Я хочу, чтобы ты осталась в машине, — заговорил он, заезжая на своё обычное место на парковке и выключая двигатель. — Я хочу, чтобы ты подождала здесь, пока я не вернусь за тобой.
— Но… почему?
И тогда я увидела его. Его, возвышающегося над всеми другими студентами, было бы трудно не заметить, даже если бы он не облокотился на свой чёрный мотоцикл, нелегально припаркованный на подъездной дорожке.
— О.
Лицо Джейкоба было спокойной маской, которую я отлично знала. Это было выражение лица, которое он использовал, когда хотел держать свои эмоции под контролем, держать себя под контролем. Это делало его похожим на Сэма, самого старшего оборотня, вожака их Квилетской стаи. Но Джейкоб никогда не мог владеть этим в полной мере, так, как это в совершенстве, получалось у Сэма. Я и забыла, как сильно его лицо волновало меня. Хотя я знала Сэма довольно хорошо, до того, как вернулись Калены, он мне нравился, но я никак не могла избавиться от негодования каждый раз, когда Джейкоб копировал выражение лица Сэма. Это было лицо незнакомца. Надевая эту маску, он переставал быть моим Джейкобом.
— Вчера вечером ты сделала неправильное умозаключение, — проворчал Эдвард. — Он спрашивал про школу, потому что знал, что я буду там же, где и ты. Он искал безопасное место, чтобы поговорить со мной. Место, где имеются свидетели.
Значит, я вчера не правильно поняла мотивы Джейкоба. Отсутствие информации, вот в чём проблема. Информации, объясняющей, почему вдруг Джейкоб захотел поговорить с Эдвардом.
— Я не останусь в машине, — сказала я.
Эдвард громко простонал.
— Конечно же нет. Что ж, пошли, покончим с этим.
Лицо Джейкоба окаменело, когда мы подошли к нему, держась за руки.
Я заметила и другие лица, лица моих одноклассников. Я видела, как расширялись их глаза, когда они смотрели на Джейкоба с его ростом двести четыре сантиметра и телосложением нехарактерным для подростка шестнадцати с половиной лет. Я видела, как их глаза остановились на его обтягивающей чёрной футболке с коротким рукавом, хотя день был не по сезону холодным, на рваных, покрытых масляными пятнами джинсах и блестящем чёрном мотоцикле, на который он облокотился. Их взгляды не задерживались на его лице, что-то в его выражении заставляло их быстро отводить глаза. И я заметила, как вокруг него образовалось много свободного места, словно круг, границу которого никто не осмеливался пересечь.
Я с удивлением поняла, что Джейкоб казался опасным для них. Как странно.
Эдвард остановился в двух шагах от Джейкоба, и я могу сказать, что ему было некомфортно от того, что я оказалась так близко к оборотню. Он отвел свою руку немного за спину, таким образом, наполовину закрывая меня собой.
— Ты мог позвонить нам, — сказал Эдвард металлическим голосом.
— Извини, — ответил Джейкоб, и его лицо искривилось усмешкой. — У меня нет никаких кровопийц в списке быстрого набора номера.
— Ты, конечно же, мог бы найти меня и у Беллы дома.
Челюсть Джейкоба сжалась, и он, так и не ответив, сдвинул брови.
— Вряд ли это подходящее место, Джейкоб. Мы можем обговорить это позже?
— Конечно, конечно. Я заеду в твой склеп после школы, — фыркнул Джейкоб. — Почему не сейчас?
Эдвард многозначительно посмотрел по сторонам, его глаза задерживались на свидетелях, которые едва находились вне зоны слышимости. Несколько людей задержались на тротуаре, их глаза горели в ожидании.
Как будто они надеялись, что драка может нарушить скуку ещё одного утра понедельника. Я видела, как, направляясь в класс, Тайлер Кроули толкнул Остина Маркса, и они оба притормозили.
— Я уже знаю, о чем ты пришел сказать, — напомнил Эдвард Джейкобу таким тихим голосом, что я сама с трудом расслышала. — Сообщение доставлено. Можешь думать, что мы уже предупреждены.
На одну секунду Эдвард повернулся, чтобы посмотреть на меня обеспокоенными глазами.
— Предупреждены? — непонятливо спросила я. — О чём вы говорите?
— Ты не сказал ей? — спросил Джейкоб, его глаза недоверчиво расширились. — Ты что боишься, что она примет нашу сторону?
— Пожалуйста, прекрати это, Джейкоб, — сказал Эдвард ровным голосом.
— Почему? — с вызовом спросил Джейкоб.
Я нахмурилась в недоумении.
— Чего я не знаю? Эдвард?
Эдвард просто посмотрел на Джейкоба, словно он меня не слышал.
— Джейк?
Джейкоб удивлённо посмотрел на меня.
— Он не сказал тебе, что его большой…брат пересёк границу в субботу ночью? — спросил он, его голос был полон сарказма. Потом его глаза переместились на Эдварда. — Пол имел полное право…
— Это была нейтральная территория— прошипел Эдвард.
— Не была!
Джейкоб заметно рассердился. Его руки дрожали. Он потряс головой и сделал глубокий вдох.
— Эммет и Пол? — прошептала я.
Пол был самым неуравновешенным членом стаи. Он был единственным, кто потерял контроль в тот день в лесу — воспоминание о рычащем сером волке неожиданно четко возникло перед моими глазами.
— Что случилось? Они подрались? — из-за паники мой голос стал почти писклявым. — Почему? Пол пострадал?
— Никто не дрался, — тихо, только для меня сказал Эдвард. — Никто не пострадал. Не беспокойся.
Джейкоб смотрел на нас скептически.
— Ты ничего ей не рассказал, правда же? Поэтому ты увёз её? Так она не знает что…
— Уходи сейчас же, — Эдвард прервал его на середине предложения, и его лицо неожиданно стало устрашающим, действительно устрашающим. На секунду он стал выглядеть, как…как вампир. Демонстрируя свою ненависть, он со злостью впился взглядом в Джейкоба.
Джейкоб поднял брови и замер.
— Почему ты не сказал ей?
В полной тишине они долго буравили друг друга взглядом. Ещё больше учеников собралось позади Тайлера и Остина. Я увидела Майка рядом с Бэном, Майк держал одну руку на плече Бэна, как будто пытался удержать его.
В этой мёртвой тишине всё неожиданно стало на свои места, сработала моя интуиция.
Что-то, что Эдвард не хочет, чтобы я знала.
Что-то, что Джейкоб не будет скрывать от меня.
Что-то, что заставило Калленов и оборотней находиться вместе в лесу, двигаясь в опасной близости друг от друга.
Что-то, что заставило Эдварда настаивать на моем отъезде и перелете через всю страну.
Что-то, о чём Элис было видение на прошлой неделе — видение, о котором Эдвард солгал мне.
Что-то, чего я ожидала в любом случае. Кое-что, что должно было произойти снова, и как бы сильно я не мечтала, чтобы этого не случилось, это никогда не закончится, не так ли?
Я начала задыхаться, воздух просачивался через мои губы, но я не могла остановиться. Мне казалось, словно школа дрожит, как будто произошло землетрясение, но я знала, что это моя собственная дрожь вызывает такие ощущения.
— Она вернулась за мной, — сдавленно сказала я.
Виктория не собирается сдаваться, пока я не умру. Она будет продолжать тем же способом — ложная атака и побег, ложная атака и побег — до тех пор, пока не найдёт лазейку и не просочится сквозь моих защитников.
Может мне повезёт. Может Волтари придут за мной раньше — по крайней мере, они убьют меня быстрее.
Эдвард крепче притянул меня к себе, поворачиваясь таким образом, чтобы все ещё находиться между мной и Джейкобом, и погладил моё лицо заботливыми руками.
— Всё хорошо, — шептал он мне. — Всё хорошо. Я никогда не позволю ей подобраться близко к тебе, всё хорошо.
Потом он пристально посмотрел на Джейкоба.
— Разве это не ответ на твой вопрос, псина?
— А ты не думаешь, что Бэлла имеет право знать? — с вызовом спросил Джейкоб. — Это её жизнь.
Эдвард продолжал говорить тихо, даже Тайлер, стоявший очень близко, не способен был расслышать.
— Почему она должна быть напугана, когда опасность ей не грозит?
— Лучше быть напуганной, чем обманутой.
Я постаралась собраться, но мои глаза слезились. Я видела это, как только закрывала глаза, я видела лицо Виктории, её губы, растягивающиеся и обнажающие зубы, её красноватые глаза, светящиеся жаждой мести. Она винит Эдварда в гибели своего любовника — Джеймса. Она не остановится, пока его любовь не будет отобрана и у него тоже.
Эдвард вытер слёзы с моих щек своими пальцами.
— Ты действительно думаешь, что делать ей больно — это лучше, чем защищать её? — проворчал он.
— Она сильнее, чем ты думаешь, — сказал Джейкоб. — Она переживала и худшее.
Неожиданно, выражение лица Джейкоба переменилось, он пристально смотрел на Эдварда, со странным, изучающим выражением. Его глаза прищурились, как будто он решал в голове сложную математическую задачу.
Я почувствовала, как Эдвард сжался. Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, его лицо было искажено, и это могла быть только боль. За одну жуткую секунду, я вспомнила тот день в Италии, в страшной комнате башни Волтари, где Джейн мучила Эдварда своим ужасным даром, сжигая его своими мыслями…
Это воспоминание вытолкнуло меня из приближающейся истерики и заставило прийти в себя. Потому, что я лучше позволю Виктории сто раз убить меня, чем смотреть, как Эдвард снова страдает таким образом.
— Это забавно, — сказал Джейкоб, смеясь, наблюдая за лицом Эдварда.
Эдвард вздрогнул, но успокоился с небольшим напряжением. Он не мог полностью спрятать муку в своих глазах.
Расширенными глазами я быстро взглянула сначала на искаженное лицо Эдварда, потом на усмешку Джейкоба.
— Что ты с ним делаешь? — потребовала я ответа.
— Ничего страшного, Бэла, — тихо сказал мне Эдвард. — У Джейкоба просто хорошая память, вот и всё.
Джейкоб усмехнулся, и Эдвард вздрогнул снова.
— Прекрати это! Что бы ты не делал!
— Конечно, если ты хочешь, — Джейкоб пожал плечами. — Если ему не нравятся вещи, которые я помню, то он сам в этом виноват.
Я пронзительно посмотрела на него, и он улыбнулся в ответ шаловливо, как ребёнок, которого поймали, когда он делает что-то, чего нельзя делать, и знает, что его не накажут.
— Директор уже идёт к нам, чтоб разогнать бездельников, столпившихся на территории школы, — прошептал мне Эдвард, — Пошли на английский, Бэлла, ты не приглашен.
— Слишком заботливый, правда же? — сказал Джейкоб, обращаясь лишь ко мне. — Маленькие неприятности делают жизнь забавной. Дай угадаю, тебе не разрешено развлекаться, да?
Эдвард сердито на него посмотрел, его губы начали открываться, показывая зубы.
— Заткнись, Джейк, — сказала я.
Джейкоб засмеялся.
— Это звучит как нет. Эй, если ты когда-нибудь захочешь снова жить, ты можешь прийти ко мне. Твой мотоцикл всё ещё у меня в гараже.
Эта новость отвлекла меня.
— Ты же должен был продать его. Ты обещал Чарли, что так и сделаешь. Если бы я не просила от лица Джейкоба, после всего, ведь он провел недели, трудясь над обоими мотоциклами, и он заслужил что-то вроде платы, Чарли выкинул бы мой мотоцикл, как мусор в контейнер, а потом подпалил бы его.
— Да конечно. Будто я собирался сделать это. Он принадлежит тебе, не мне. В любом случае, я придержу его, пока ты не захочешь его вернуть.
Тонкий намёк на улыбку, которую я помнила, появился в уголках его губ.
— Джейк…
Он наклонился вперёд, его лицо теперь стало серьёзным, горький сарказм прошел.
— Я думаю, что я мог ошибаться раньше, ты знаешь, по поводу того, что мы не можем теперь быть друзьями. Может, мы попробуем справиться с этим на моей стороне границы. Приходи увидеться со мной.
Я отчётливо чувствовала Эдварда, его руки всё ещё обнимали меня, он стоял в защитной позе, без эмоций, как камень. Я бросила взгляд на его лицо — оно было спокойное и терпеливое.
— Я, э, не уверена насчёт этого, Джейк.
Джейкоб полностью отступил от своего враждебного настроения. Это было похоже на то, как будто он забыл, что Эдвард здесь, или, по крайней мере, решил действовать таким способом.
— Я скучаю по тебе каждый день, Бэлла. Без тебя все совсем не так.
— Я знаю, и мне жаль, Джейк, я просто…
Он встряхнул головой, и вздохнул.
— Это не имеет значения, правда? Думаю, я переживу это. Кому нужны друзья? — он скривился. Слабой попыткой напустить браваду Джейкоб пытался скрыть боль.
Страдание Джейкоба всегда вызывало у меня желание защитить его. Это не было рационально — Джейкоб вряд ли нуждался в какой-либо физической защите, которую я могла предложить. Но мои руки, накрытые руками Эдварда, тянулись к нему. Обнять его большого и тёплого в молчаливом обещании поддержки и утешения.
Защищающие руки Эдварда сдерживали меня.
— Хорошо, все по классам, — раздался позади нас строгий голос. — А ну проходите, мистер Кроули.
— Езжай в школу, Джейк, — прошептала я взволнованно, узнав голос директора. Джейкоб ходил в Квилетскую школу, но у него могли быть неприятности из-за того, что он вторгся на чужую территорию или ещё что-то в этом роде.
Эдвард освободил меня, взяв только мою руку, и потянул, опять заслоняя собой.
Мистер Грин протолкался сквозь зрителей, его брови сползли вниз к переносице, как зловещие штормовые облака, нависнув над его маленькими глазками.
— Я серьёзно, — он был грозен. — Когда я снова повернусь, оставлю после уроков всех, кто ещё будет стоять здесь.
Все собравшиеся растворились, ещё до того, как он закончил фразу.
— Ах, мистер Каллен. У нас здесь проблемы?
— Абсолютно нет, мистер Грин. Мы уже шли в класс.
— Отлично. Мне кажется, я не узнаю вашего друга, — мистер Грин посмотрел на Джейкоба. — Ты наш новый студент?
Глаза мистера Грина внимательно рассматривали Джейкоба, и мне кажется, он пришел к такому же самому выводу, что сделали другие — опасный. Доставит неприятности.
— Неа, — ответил Джейкоб, слегка ухмыляясь своими широкими губами.
— Тогда я предлагаю вам покинуть школьную территорию, молодой человек, прежде, чем я вызову полицию.
Маленькая ухмылка Джейкоба, превратилась в огромную самодовольную улыбку, и я знаю, он наверно представил себе, как появляется Чарли, чтобы арестовать его. Эта улыбка была слишком горькая, слишком фальшивая, чтобы удовлетворить меня. Это была не та улыбка, которую я ожидала увидеть.
Джейкоб сказал:
— Есть, сэр, — и по — военному отдал ему честь, прежде чем забрался на мотоцикл и ударил по педали зажигания, чтоб завестись прямо на тротуаре. Двигатель взревел, а потом, когда он резко развернулся на месте, взвизгнули шины. В одно мгновение Джейкоб был уже вне пределов видимости.
Мистер Грин скрипел зубами, пока смотрел это представление.
— Мистер Каллен, я надеюсь, вы попросите своего друга воздержаться от посещения нашей школы снова.
— Это не мой друг, мистер Грин, но я передам предупреждение.
Мистер Грин сморщил губы. Отличные отметки Эдварда и незапятнанная репутация были основными критериями, по которым мистер Грин сделал оценку этого инцидента.
— Я понимаю. Если вы переживаете из-за каких-либо проблем, я буду рад …
— Здесь не о чём беспокоиться, мистер Грин. Не будет никаких проблем.
— Я надеюсь, что так и будет. Что ж, тогда. Идите в класс. Вы тоже, мисс Свон.
Эдвард кивнул и быстро потянул меня к зданию, где проходили уроки английского.
— Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтоб идти на урок? — прошептал он мне, когда мы отошли от директора.
— Да, — я ответила ему тоже шепотом, не совсем уверенная, что это не ложь.
Не имело значения, хорошо я себя чувствовала или нет, это вряд ли было самым важным вопросом. Мне нужно было поговорить с Эдвардом, а урок английского — не самое подходящее место для беседы, которую я собиралась провести.
Но мистер Грин шёл сразу за нами, и особого выбора не было. Мы слегка опоздали на урок, так что заняли свои места очень быстро. Мистер Берти читал поэму Фроста. Он проигнорировал нас, когда мы вошли, чтобы не нарушить свой ритм.
Я вырвала лист бумаги из своей тетрадки и начала писать, из-за возбуждения мой почерк стал еще более неразборчивым, чем обычно.
«Что случилось? Расскажи мне всё. И опусти оберегающее меня дерьмо, пожалуйста.»
Я подсунула записку Эдварду. Он вздохнул, а потом начал писать. Это заняло у него меньше времени, чем у меня, хотя он написал целый параграф своим особенным каллиграфическим подчерком, потом передал записку.
«Элис увидела, что Виктория возвращается. Я забрал тебя из города, только из-за предосторожности — не было не единого шанса, что она сможет подобраться близко к тебе. Эммет и Джаспер уже, было, подобрались очень близко к ней, но создаётся впечатление, что у Виктории есть особый инстинкт, она всё время уходит от нас. Она сбежала от нас прямо к Квилетской границе, как будто смотрела на карту. Это не помогло, так как способности Эллис были аннулированы квилетским вмешательством. Если быть справедливым, то квилеты тоже могли взять её, если бы мне встали на их пути. Большой серый решил, что Эммет пересёк границу и стал защищаться. Конечно же, Розали отреагировала на это, и все прекратили погоню, чтоб защитить своих компаньонов. Карлайл и Джаспер всё уладили, прежде чем это вышло из- под контроля. Но после этого Виктория ускользнула от нас. Это всё.»
Нахмурившись, я смотрела на буквы на листике. Все они были вовлечены в это — Эммет, Джаспер, Элис, Розали, и Карлайл. Может даже Эсми, хотя он и не упоминал её. И даже Пол и остальные из квилетской стаи. Это так легко могло обернуться боем, ставя мою будущую семью и моих старых друзей друг против друга. Любой из них мог пострадать. Я думаю, что волки были в большей опасности, но представляя изящную Эллис рядом с огромным оборотнем, сражающимися…
Я задрожала.
Я аккуратно вытерла резинкой целый параграф, написанный Эдвардом, а потом написала в самом верху:
«Как насчёт Чарли? Она может прийти за ним.»
Эдвард завертел головой прежде, чем я закончила, очевидно, собираясь заверить меня, что никакая опасность не угрожает Чарли. Он вытянул руку, но я проигнорировала это и начала снова.
«Ты не можешь знать, что она об этом не думала, потому что тебя там не было. Флорида было плохой идеей.»
Он вытянул бумажку из-под моей руки.
«Я не мог отправить тебя одну. С твоей удачей, даже чёрный ящик не уцелел бы.»
Это совсем не то, что я имела в виду; я не думала о том, чтобы ехать без него. Я хотела сказать, что мы должны были остаться здесь вместе. Но я была поставлена в тупик его ответом и слегка обижена. Как будто я не могу лететь через страну, не обрушив самолёт. Очень смешно.
«Ну, давай предположим, что из-за моего «везения» самолет потерпел бы крушение. Что конкретно ты мог бы сделать в этой ситуации?»
«А почему бы разбился самолёт?»
Сейчас он пытался скрыть улыбку.
«Пилоты отключились, напившись.»
«Легко. Я бы управлял самолётом.»
Конечно же. Я сжала губы и попыталась снова.
«Оба двигателя взорвались, и мы в мёртвой петле стремительно приближаемся к земле.»
«Я бы подождал, пока мы не окажемся достаточно близко к земле, крепко бы тебя держа, выбил стену и прыгнул. Потом я бы вернул тебя на место аварии, и мы бы оказались самыми счастливыми выжившими за всю историю.»
Я уставилась на него не в состоянии что-то сказать.
— Что? — прошептал он.
Я встряхнула головой, обескураженная.
— Ничего, — проворчала я.
Стерев наше отвлечённое обсуждение, я написала ещё одну строку.
«Ты скажешь мне в следующий раз?»
Я знала, что будет этот следующий раз. Всё это будет продолжаться, пока кто-то не проиграет.
Эдвард некоторое время смотрел мне в глаза. Я хотела знать, как сейчас выглядит моё лицо — мне было холодно, значит, кровь еще не прилила обратно к моим щекам. Мои ресницы всё ещё были мокрыми.
Он вздохнул, а потом один раз кивнул.
«Спасибо.»
Бумажка исчезла из моих рук. Я подняла голову, удивленно моргая, как раз когда мистер Берти шёл по проходу между столами.
— Это что-то, чём бы вы хотели поделиться со всеми, мистер Каллен?
Эдвард поднял голову, невинно посмотрев на него, и протянул листок, лежащий на его тетрадке.
— Мои записи? — спросил он, изображая растерянно.
Мистер Берти просмотрел записи, я не сомневалась, что там была идеальная копия его лекции, а потом, нахмурившись, отошел.
Уже позже, на математике — моём единственном занятии без Эдварда, я услышала, как кто-то сплетничал.
— Я ставлю на большого индейца, — сказал кто-то.
Я повернулась посмотреть как Тайлер, Майк, Остин и Бэн тихо разговаривали, близко склонив друг к другу головы.
— Ага, — прошептал Майк. — Ты видел габариты этого малыша Джейкоба? Я думаю, он может положить Каллена, — казалось, что Майку приятна эта идея.
— Я так не думаю, — не согласился Бэн. — Есть что-то в Эдварде. Он всегда такой…уверенный. У меня такое ощущение, что он сможет за себя постоять.
— Я согласен с Бэном, — сказал Тайлер, — Кроме того, если тот парень наваляет Эдварду, ты же знаешь тех, его старших братьев, они явно не останутся в стороне.
— Когда ты в последний раз был в Ла Пуш? — спросил Майк. — Мы с Лореном ездили на пляж пару недель назад, и поверь мне, друзья Джейкоба, такие же большие, как и он.
— Эх, — сказал Тайлер. — Жаль, что ничего не произошло. Скорее всего, мы никогда не узнаем, как бы это могло быть.
— А мне кажется это ещё не конец, — сказал Остин. — Может, мы ещё увидим.
Майк усмехнулся.
— Кто хочет заключить пари?
— Десять на Джейкоба, — заявил Остин.
— Десять на Каллена, — созвучно сказал Тайлер.
— Десять на Эдварда, — согласился Бэн.
— Джейкоб, — сказал Майк.
— Эй, а вы ребята знаете из-за чего это всё? — поинтересовался Остин. — Это может повлиять на равновесие.
— Я могу предположить, — сказал Майк, а потом мельком, одновременно с Бэном и Тайлером, глянул на меня.
По их лицам я поняла, что никто не предполагал того, что я рядом и всё слышала. Они быстро отвернулись, зашелестев бумагами на своих партах.
— Я всё равно говорю Джейкоб, — пробурчал Майк тихонько

Глава 5
Мистическая связь
— Как ты, Джейк? Чарли сказал, что тебе было тяжело … неужели не становится лучше?
Он сжал мою руку.
— Все не так плохо, — сказал он, не глядя мне в глаза.
Он медленно побрел назад к дереву, разглядывая цветную гальку, и потянул меня за собой. Я снова уселась на наше дерево, но он опустился на мокрую каменистую землю рядом со мной. Я решила, что он это сделал для того, чтобы было легче спрятать лицо. Он так и продолжал держать меня за руку.
Я первой решила нарушить тишину:
— Так много времени прошло с тех пор, как я была здесь. Я, наверно, много чего интересного пропустила. Как Сэм с Эмили? И Эмбри? А Квил…
Я прервалась на полуслове, вспомнив, что для Джейкоба его друг Квил был больной темой.
— Ах, Квил, — вздохнул Джейкоб.
Что ж, наверно, это все-таки случилось — Квил присоединился к стае.
— Прости, — пробормотала я.
К моему удивлению, Джейкоб фыркнул.
— Только не говори ему этого.
— Что ты имеешь в виду?
— Квилу не нужна жалость. Все как раз наоборот — он ликует. Он в полном восторге.
Я не увидела в этом никакого смысла. Все остальные волки были так удручены тем, что их друг вынужден разделить их судьбу.
— Что?
Джейкоб задрал голову и посмотрел на меня. А потом, закатив глаза, улыбнулся.
— Квил считает, что это самая крутая вещь, которая могла с ним произойти. Отчасти, из-за того, что он, наконец-то, в курсе того, что происходит. И рад, что снова обрел своих друзей — ему нравится быть частью «толпы», — Джейкоб снова фыркнул, — Не стоит удивляться. Это так на него похоже.
— Ему это нравится?
— Если честно… большинству из нас это нравится, — медленно произнес Джейкоб, — У этого есть много преимуществ — скорость, свобода, сила… чувство крепкой семьи… Мы с Сэмом — единственные, кто действительно чувствует сожаление. Только Сэм уже давно прошел через это. Так что, сейчас, нытик — я, — Джейкоб засмеялся над собой.
Еще столько всего было, о чем мне хотелось узнать.
— Почему вы с Сэмом не такие, как все? Что вообще с ним произошло? В чем его проблема? — вопросы слетали с моих губ, не оставляя времени на ответы, и Джейкоб снова засмеялся.
— Это длинная история.
— Я же рассказала тебе свою длинную историю. Кроме того, я не особо спешу вернуться, — сказала я и поморщилась, вспомнив о проблемах, ожидающих меня по возращении.
Он взглянул на меня, уловив двойной смысл в моих словах.
— Он будет зол на тебя?
— Да, — призналась я, — Он ненавидит, когда я делаю то, что он считает …рискованным.
— Как, например, общение с оборотнями.
— Да.
Джейкоб пожал плечами.
— Тогда не возвращайся. Я буду спать на кушетке.
— Это замечательная идея, — проворчала я, — Учитывая, что он может пойти искать меня.
Джейкоб застыл на мгновение, потом криво улыбнулся.
— Пойдет ли?
— Если усомнится в моей безопасности, то — возможно.
— Моя идея кажется мне все лучше и лучше.
— Пожалуйста, Джейк. Это действительно меня раздражает.
— Что именно?
— Что вы оба просто готовы поубивать друг друга! — пожаловалась я, — Это сводит меня с ума. Почему вы оба не можете вести себя цивилизованно?
— Он действительно готов убить меня? — усмехнулся Джейкоб, не обращая внимания на мой гнев.
— Не так, как ты думаешь! — я понимала, что перехожу на крик, — По крайней мере, в отношении этого он может вести себя, как взрослый. Он знает, что, причинив боль тебе, он причинит боль и мне — поэтому он никогда этого не сделает. Тебе же на это совершенно наплевать!
— Да, точно, — проворчал Джейкоб, — Я уверен, он абсолютный пацифист.
— Ах! — я выдернула руку из его руки и отвернула от себя его голову. Затем, прижав колени к груди и обхватив их руками, кипя от злости, я уставилась на горизонт.
Несколько минут Джейкоб молчал. Наконец, он поднялся с земли и сел возле меня, положив руку мне на плечи. Я незамедлительно стряхнула ее.
— Прости, — тихо сказал он, — Я попытаюсь следить за своим поведением.
Я не ответила.
— Ты все еще хочешь послушать историю Сэма? — предложил он.
Я пожала плечами.
— Как я уже сказал, это долгая история. И очень… странная. В этой новой жизни так много всего странного. У меня не было времени рассказать тебе и половины из этого. А что касается Сэма — что ж, даже не знаю, смогу ли я все правильно объяснить.
Несмотря на раздражение, его слова разожгли во мне любопытство.
— Я слушаю, — холодно проговорила я.
Боковым зрением я увидела его лицо, растянувшееся в улыбке.
— У Сэма все прошло намного труднее, чем у остальных. Потому что он был первым, и он был совсем один, не было никого, кто бы объяснил ему, что с ним происходит. Дед Сэма умер задолго до его рождения, а его отца вообще никогда не было рядом. Не было никого, кто смог бы распознать симптомы. Когда он перекинулся в первый раз, то подумал, что сошел с ума. Перекинуться обратно в человека он смог только через две недели, именно столько ему понадобилось, чтобы, наконец, успокоиться и взять себя в руки.
— Это случилось еще до того, как ты приехала в Форкс, поэтому ты не сможешь этого вспомнить. Мать Сэма и Леа Клирвотер наняли лесных рейнджеров для его поиска и заявили в полицию. Люди думали, что произошел несчастный случай или что-то вроде этого…
— Леа? — удивленно переспросила я.
Леа была дочерью Гарри. Услышав ее имя, я почувствовала, как на меня непроизвольно нахлынула печаль. Гарри Клирвотер, старый друг Чарли, умер от сердечного приступа прошлой весной.
Его голос изменился, заметно помрачнев:
— Да, Леа и Сэм встречались в школе. Они начали встречаться сразу, как только она там появилась. Она чуть не свихнулась, когда он пропал.
— Но он и Эмили…
— Я дойду и до этого, это тоже часть истории, — медленно вдохнув, сказал он и затем громко выдохнул.
Я предположила, что с моей стороны было глупо думать, что Сэм никого не любил до Эмили. В жизни большинство людей по несколько раз влюбляются и расстаются. Просто, представляя Сэма с Эмили, я не могла представить его с кем-то еще. То, как он смотрел на нее… ну, это напоминало мне о том, как иногда на меня смотрит Эдвард.
— Сэм вернулся, — продолжил Джейкоб, — Но так никому и не рассказал, где он пропадал все это время. Поползли слухи о том, что он влип в какие-то неприятности. А потом, как-то раз он случайно наткнулся на деда Квила, когда старый Квил Атэра зашел навестить миссис Улей. Сэм пожал ему руку. Старый Квил чуть не обжегся, — тут Джейкоб прервался, чтобы вдоволь посмеяться.
— Почему?
Джейкоб положил руку на мою щеку и, наклонившись ко мне, развернул к себе мое лицо — теперь его лицо находилось всего лишь в нескольких дюймах от моего. Его ладонь обожгла мою кожу, будто у него была лихорадка.
— Ах, точно, — сказала я. Мне было неловко находиться так близко от его лица, чувствуя, как его горячая рука продолжает обжигать мою кожу, — У Сэма повысилась температура тела.
Джейкоб снова засмеялся.
— Рука Сэма была как из печки.
Он был так близок ко мне, что я могла чувствовать его теплое дыхание. Неловко отодвинувшись, я осторожно убрала его руку и освободила свое лицо, при этом, задев его пальцы своими, чтобы не так сильно его обидеть. Он улыбнулся и отклонился от меня, разглядев мои попытки казаться безразличной.
— Итак, мистер Атэра отправился прямиком к другим старейшинам, — продолжил Джейкоб, — Они были единственными, кто еще знал и помнил. Мистер Атэра, Билли и Гарри видели, как их деды могли перекидываться. Когда старик Квил рассказал им о Сэме, они тайно встретились с ним и все ему объяснили.
Ему стало намного проще, когда он все понял и перестал чувствовать себя одиноким. Они знали, что он будет не единственным, кто подобным образом отреагирует на возвращение Каленов, — он произнес это имя с непроизвольной злобой, — но тогда еще не было никого, кто был бы достаточно взрослым для этого. Поэтому Сэму пришлось ждать, пока мы к нему не присоединимся …
— Каллены и понятия не имели, — прошептала я, — Они даже не думали, что оборотни все еще существуют здесь. Они не знали, что их возвращение станет причиной твоего изменения.
— Это не отменяет того, что это произошло.
— Напомни мне не обращать внимания на твою отрицательную сторону.
— Ты считаешь, что я должен быть таким же всепрощающим, как и ты? Мы не можем все поголовно быть святыми и мучениками.
— Повзрослей, Джейкоб.
— Я бы хотел, — тихо пробормотал он.
Я уставилась на него, пытаясь понять смысл его ответа.
— Что?
Джейкоб ухмыльнулся.
— Одна из тех странностей, о которых я упоминал.
— Ты… не можешь… вырасти? — нерешительно пробормотала я, — Ты что? Не …стареешь? Это шутка?
— Не-а, — сказал он, поджав губы.
Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Мои глаза наполнились гневными слезами. Громко клацнув, я плотно стиснула зубы.
— Белла? Что я такого сказал?
Сжав руки в кулаки, я снова встала на ноги. Меня всю трясло.
— Ты. Не. Стареешь, — сквозь зубы процедила я.
Джейкоб осторожно потянул меня за руку, пытаясь усадить обратно.
— Никто из нас. Да что с тобой?
— Я единственная, кто стареет? С каждым мерзким днем я становлюсь старше! — я почти визжала, размахивая руками. Какая-то часть меня осознавала, что я совершенно не думаю о Чарли, но эта рациональная часть была полностью подавлена иррациональной, — Черт! Что же это за мир такой? Где справедливость?
— Успокойся, Белла.
— Замолчи, Джейкоб. Просто заткнись! Это так не честно!
— Неужели ты сейчас, в самом деле, топнула ногой? Я думал, что это только девчонки по телеку такое делают.
Я что-то невнятно пробурчала.
— Это совсем не так плохо, как тебе кажется. Сядь и я тебе все объясню.
— Я постою.
Он закатил глаза.
— Ладно. Как хочешь. Но, слушай, я тоже постарею… когда-нибудь.
— Объясни.
Он похлопал по дереву. С минуту я медлила, но затем села; мой гнев ушел так же быстро, как и пришел, и я вполне успокоилась для того, чтобы понять, как глупо я себя вела.
— Когда мы научимся полностью контролировать своё перевоплощение… — произнес Джейкоб, — Когда мы перестанем так часто и так надолго перекидываться, мы снова сможем взрослеть. Но это не просто, — он в сомнении потряс головой, — В действительности, на это может уйти очень много времени. Даже Сэм еще не способен на это. Конечно, то, что у нас перед носом обитает целое сборище вампиров, не очень этому способствует. А уж о том, чтобы уйти самим, когда племя нуждается в защите, мы даже и думать не смеем. Но тебя не должно это беспокоить, потому что я уже и так старше тебя, по крайней мере, физически.
— О чем это ты толкуешь?
— Посмотри на меня, Беллз. Я выгляжу на свои16?
Стараясь быть беспристрастной, я с ног до головы оглядела его внушительные размеры.
— Я полагаю, не совсем.
— Совершенно не выгляжу. Потому что мы достигаем полного взросления всего за несколько месяцев, после того, как активизируются гены оборотня. Это резкий скачок роста, — он скорчил гримасу, — Физически, мне, возможно, 25 или что-то около того. Так что, еще, как минимум, лет семь тебе не стоит переживать, что ты будешь слишком взрослой для меня.
Двадцать пять или что-то около того. Эта мысль шокировала меня. Но я помнила тот скачёк роста, помнила, как смотрела на него, и он рос прямо на моих глазах. Я помнила, как он менялся день за днём. Полностью ошеломленная, я затрясла головой.
— Ну, так ты хочешь услышать о Сэме или хочешь кричать на меня за то, что совершенно от меня не зависит.
Я глубоко вздохнула.
— Прости. Возраст — моя больная тема. Меня все это сильно нервирует.
Глаза Джейкоба сузились, и он посмотрел так, будто пытался решиться что-то сказать.
Поскольку я не хотела разговаривать на темы, травмирующие мою душу — о моих планах на будущее или о договоре, который мог быть нарушен вышеупомянутыми планами. Я подтолкнула его.
— Итак, ты сказал, что ему стало легче, когда он, наконец, понял что происходит, и что с ним теперь Билли и Гарри, да еще и мистер Атэра. Кроме того, ты так же упомянул, что у всего этого имеется и приятная сторона… — я немного помедлила. — Почему же тогда Сэм так ИХ ненавидит? Почему хочет, чтобы я ненавидела ИХ?
Джейкоб вздохнул.
— Это действительно самая сложная часть.
— Я профи по сложностям.
— Да, я знаю, — усмехнулся он прежде, чем продолжить, — Что ж, ты права. Теперь Сэм знал, что происходит, и все было почти хорошо. В основном, его жизнь наладилась и снова стала, ладно, не совсем нормальной, но лучше, чем до этого, — сказав это, Джейкоб помрачнел и сжался, словно ему предстояло что-то очень болезненное, — Сэм не мог рассказать Леа. Мы не имеем права говорить об этом тем, кому не следует знать. Кроме того, ему было не безопасно находиться рядом с ней, но он продолжал обманывать ее, так же, как и я тебя. Леа была в ярости из-за того, что он не рассказывал ей, что происходит — ни о том, где он был, ни куда уходил по ночам, ни почему он всегда был так измотан, но, несмотря ни на что, они помирились. Они пытались. Они действительно любили друг друга.
— Она узнала? Вот, что случилось?
Он покачал головой.
— Нет, проблема была не в этом. Ее кузина, Эмили Янг, приехала из резервации Мака навестить ее на выходные.
Я выдохнула:
— Эмили — кузина Леа?
— Двоюродная кузина. Тем не менее, они были очень близки. В детстве они были, как родные сестры.
— Это…ужасно…Как Сэм мог…? — я отшатнулась, качая головой.
— Не осуждай его, пока всего не узнаешь. Рассказывал ли тебе кто-нибудь…Слышала ли ты когда-нибудь об импринтинге?
— Импринтинг? — повторила я непонятный термин. — Нет. Что это значит?
— Это еще одна из тех странностей, с которыми мы вынуждены мириться. Это происходит не с каждым. Вообще-то, это скорее редкое исключение, чем правило. Сэм к тому времени узнал много историй, историй, которые мы все считали легендами. Он слышал об импринтинге, но никогда и подумать не мог…
— Что это? — подгоняла его я.
Взгляд Джейкоба устремился к океану.
— Сэм действительно любил Леа. Но как только он увидел Эмили, для него это уже больше ничего не значило. Иногда…мы не совсем точно понимаем, почему… таким образом мы находим свою вторую половинку. Он стрельнул на меня глазами и покраснел. — Я имею в виду…половинку своей души.
— Каким образом? Любовь с первого взгляда? — улыбнулась я.
Джейкоб не улыбался. Его тёмные глаза из-за моей реакции стали осуждающими, — Это что-то гораздо более сильное. Более совершенное.
— Прости, ты это серьезно, ведь так? — пробормотала я.
— Да, именно так.
— Любовь с первого взгляда? Но более сильная? — в моем голосе все еще звучали подозрительные нотки, и он вполне мог их распознать.
— Это трудно объяснить. Как бы то ни было, это не имеет значения, — безразлично произнес он, — Ты хотела узнать, что заставило Сэма ненавидеть вампиров, за то, что из-за них он изменился, что заставило его возненавидеть себя самого. Вот, что случилось. Он разбил сердце Леа. Он не сдержал ни единого, данного ей, обещания. Каждый день ему приходится видеть обвинение в ее глазах, и знать, что она права.
Он внезапно замолчал, будто сказал что-то, чего не собирался.
— Как Эмили с этим справилась? Если она была так близка с Леа…?
Сэм и Эмили так правильно смотрелись вместе, словно были двумя, идеально походящими друг к другу кусочками пазла. Только вот… как Эмили сбросила со счетов тот факт, что он принадлежал кому-то другому? Более того, ее сестре.
— В начале, она действительно очень злилась. Но трудно устоять, находясь на грани между осуждением и обожанием, — вздохнул Джейкоб, — И тогда, Сэм, наконец, смог все ей рассказать. На свете не существует правил, которые могли бы сдержать тебя, когда ты находишь свою половинку. Тебе известно, как она покалечилась?
— Да.
В Форксе бытовала версия, что ее растерзал медведь, но я знала секрет.
«Оборотни не стабильны», — сказал Эдвард, — «Люди вокруг них подвергаются опасности.»
Так что, довольно-таки странно, каким образом им удалось замять это.
Сэм был так шокирован, был так себе противен, он так себя ненавидел, за то, что сделал…Он готов был даже броситься под автобус, если бы это помогло облегчить ее страдания. Он мог сделать все, что угодно, даже просто сбежать от того, что сделал. Он был полностью разбит… Затем, каким — то образом, она стала единственной, кто смог его успокоить, и после этого…
Джейкоб не закончил свою мысль, и я почувствовала, что дальше история становится слишком личной для того, что бы ею с кем-то делиться.
— Бедная Эмили, — прошептала я, — Бедный Сэм. Бедная Леа…
— Да, Леа досталось больше всех, — согласился он, — Она натянула на лицо маску храбрости и собирается быть подружкой невесты.
Пытаясь все это осмыслить, я смотрела в сторону на выступающие камни, возвышающиеся над океаном. Я чувствовала его взгляд на своем лице, он ждал, что я что-нибудь скажу.
— С тобой это тоже случилось? — наконец, спросила я, по-прежнему глядя в даль, — Эта любовь-с-первого-взгляда?
— Нет, — живо ответил он, — Сэм и Джаред единственные.
— Хмм, — произнесла я, стараясь, чтобы это прозвучало просто, как вежливая заинтересованность. Я чувствовала облегчение и одновременно пыталась объяснить самой себе эту свою реакцию. Я решила, что просто обрадовалась тому, что он не стал утверждать, будто между нами двумя была эта мистическая волчья связь. Наши взаимоотношения и без того были достаточно запутанными. Я больше не нуждалась ни в чем сверхъестественном, мне с головой хватало того, с чем мне уже пришлось столкнуться.
Он тоже замолчал, и тишина стала несколько неловкой. Моя интуиция подсказывала мне, что я не хочу знать, о чем он сейчас думает.
— Как это произошло с Джаредом? — спросила я, чтобы нарушить тишину.
— Здесь обошлось без драмы. Это была просто девочка, с которой он целый год каждый день сидел рядом в школе, и на которую и двух раз не взглянул. Но после того, как он впервые перекинулся, он увидел ее снова и с тех пор больше не отрывает от нее глаз. Ким была в восторге. Она была от него без ума. Она исписала весь дневник своим именем, добавляя на конце его фамилию, — он издевательски рассмеялся.
Я нахмурилась.
— Это Джаред тебе рассказал? Он не должен был.
Джейкоб закусил губу.
— Думаю, я не должен был смеяться. Хотя это забавно.
— Две половинки одной души.
Он вздохнул.
— Джаред ничего нам специально не рассказывал. Я уже говорил тебе об этом, помнишь?
— О, да. Ты можешь читать мысли каждого из стаи, но только, когда вы в волчьих шкурах, правильно?
— Правильно. Как твой кровопийца, — ухмыльнулся он.
— Эдвард, — поправила его я.
— Конечно, конечно. Вот, каким образом я так много узнал о том, что чувствует Сэм. То есть, это вовсе не значит, что он рассказал бы нам все это, если бы у него был выбор. Вообще-то, это как раз именно то, что мы все одинаково ненавидим, — в его голосе отчетливо прозвучала горечь, — Это ужасно. Ничего личного, никаких секретов. Все, чего ты стыдишься, открыто для всеобщего обозрения, — он содрогнулся.
— Это звучит ужасно, — прошептала я.
— Иногда, когда нужно действовать сообща, это очень удобно, — неохотно сказал он, — Как, например, однажды, когда, в кое-то веки, на нашей территории оказались несколько кровососов. Лоран был забавным. И если бы Каллены не встали у нас на дороге в прошлую субботу…о! — прорычал он, — Мы могли поймать ее! — его кулаки сжались в гневе.
Я вздрогнула. Как бы сильно я не волновалась о том, что Джаспер или Эммет могли пострадать, это было ничто, в сравнении с той паникой, которую, я ощутила, представив Джейкоба, сражающимся с Викторией. Мне казалось, что Эммет с Джаспером были настолько непобедимы, насколько я только могла представить. Джейкоб же все еще воспринимался мной, как теплокровный, для меня он все еще был относительно человеком. Смертным. Я представила, как Джейкоб встречается лицом к лицу с Викторией, как ее блестящие волосы развеваются вокруг ее странного кошачьего лица…и вздрогнула.
Джейкоб с любопытством посмотрел на меня.
— Разве не то же самое ты испытываешь постоянно? Зная, что он копается в твоей голове?
— О, нет. Эдвард ни разу не был в моей голове. Он только об этом мечтает.
На лице Джейкоба отразилась растерянность.
— Он не слышит меня, — объяснила я, заметив, что в моем голосе появились самодовольные нотки, — Я для него только одна такая. Мы не знаем, почему он не может читать мои мысли.
— Странно, — сказал Джейкоб.
— Да, — самодовольство исчезло из моего голоса, — Возможно, это означает, что с моим мозгом что-то не так, — допустила я.
— Я итак уже знаю, что с твоим мозгом что-то не так, — пробурчал Джейкоб.
— Спасибо.
Вдруг неожиданно сквозь тучи порезалось солнце, чего я никак не ожидала сегодня, и мне пришлось сощуриться, глядя на сверкающую поверхности воды. Все изменилось в цвете — волны стали синими, вместо серых, дерево из скучно-оливкового, стало желтовато-зеленым, а разноцветная галька засверкала, словно драгоценные камни.
Какое-то время мы щурились в ожидании, пока наши глаза привыкнут к яркому свету. Не было ни единого звука, кроме плеска волн, эхом разносящегося во все стороны от укромно спрятанной бухты, мягкого шелеста трущихся друг о друга камней в волнах прибоя, и крика чаек вдалеке. Все вокруг было таким мирным.
Джейкоб подсел ко мне поближе, так, чтобы облокотиться на мою руку. Он был таким теплым. Спустя минуту, я скинула с себя дождевик. Он издал какой-то тихий довольный звук и прижался своей щекой к моей макушке. Я чувствовала, как солнце согревает мою кожу, хотя оно было менее теплым, чем Джейкоб — и мне стало интересно, сколько времени потребуется, чтобы обгореть.
Я рассеяно отвела в сторону свою правую руку и стала рассматривать в сверкающих солнечных лучах шрам, оставленный на ней Джеймсом.
— О чем ты думаешь? — прошептал он,
— О солнце.
— Мм, это мило.
— А ты о чем думаешь? — спросила я.
Он усмехнулся.
— Я вспоминал тот идиотский фильм, на который ты меня водила. Когда Майк Ньютон заблевал все вокруг.
Я засмеялась тоже, удивляясь, как время может изменить воспоминания. Тогда это казалось чем-то напряженным, таким смущающим. С той ночи многое изменилось…И теперь я могла смеяться. Это был последний наш с Джейкобом вечер, перед тем, как он узнал о своем наследие. Последнее человеческое воспоминание. Теперь это воспоминание стало странно приятным.
— Мне этого не хватает, — сказал Джейкоб, — Того, как все когда-то было таким простым… незапутанным. Я рад, что у меня остались такие хорошие воспоминания, — вздохнул он.
Он почувствовал, как напряглось мое тело, когда его воспоминания пробудили мои собственные.
— Что с тобой, — спросил он.
— Это все из-за твоих воспоминаний… — я отстранилась от него, чтобы взглянуть ему в лицо. Оно выражало растерянность, — Ты не соизволишь рассказать мне, наконец, что ты тогда делал в понедельник утром? Ты думал о чем-то, что сильно взволновало Эдварда.
«Взволновало» — это было не совсем подходящее слово, но мне был нужен ответ, так что я подумала и решила, что начинать лучше без излишней строгости.
Лицо Джейкоба озарилось пониманием, и он рассмеялся.
— Я просто думал о тебе. Не сильно ему понравилось, да?
— Обо мне? Что именно?
Он снова засмеялся, но уже не так весело.
— Я вспоминал о том, как ты выглядела той ночью, когда Сэм нашел тебя — я увидел этот образ у него в голове. Я будто был там; ты знаешь, это воспоминание постоянно преследует Сэма. А потом я вспомнил, как ты выглядела, впервые приехав ко мне. Держу пари, ты даже не представляешь, в каком ты была состоянии, Белла. Прошли недели, прежде чем ты стала походить на человека. И еще я вспомнил, как ты постоянно обнимала себя руками, словно пытаясь удержать себя… — Джейкоб поморщился, а затем потряс головой, — Мне было трудно вспоминать о том, какой ты была несчастной, хоть это было и не по моей вине. Так что, я решил, что для него это будет гораздо тяжелее. Я подумал, что ему стоит взглянуть на то, что он с тобой сотворил.
Я шлепнула его по плечу, больно ударившись об него рукой.
— Джейкоб Блэк, никогда больше не делай этого! Обещай, что не будешь.
— Ни за что. Я несколько месяцев не получал такого удовольствия.
— Тогда, помоги мне, Джейк…
— О, держи себя в руках, Белла. Когда я, вообще, увижу его снова? Не волнуйся об этом.
Я поднялась, намереваясь уйти, но он поймал меня за руку. Я попыталась освободиться.
— Я ухожу, Джейкоб.
— Нет, не уходи пока, — он стал протестовать, сжимая мою руку в своей руке, — Я извиняюсь. И… ладно. Я не буду больше этого делать. Обещаю.
Я вздохнула.
— Спасибо, Джейк.
— Давай, пошли ко мне домой, — нетерпеливо сказал он.
— Вообще-то, я думаю, мне действительно пора идти. Анжела Вебер ждет меня, и я знаю, что Элис волнуется. Я не хочу ее сильно расстраивать.
— Но ты же только что приехала!
— Это только так кажется, — я посмотрела на солнце, оно было прямо над головой. Как же случилось, что время пролетело так быстро?
Он нахмурился.
— Я не знаю, когда увижу тебя снова, — с болью в голосе произнес Джейкоб.
— Я вернусь, когда он снова уедет, — пообещала я.
— Уедет? — он закатил глаза. Отличное название тому, чем он занимается. Мерзкие паразиты.
— Если ты не можешь вести себя прилично, я не вернусь вообще! — пригрозила я, пытаясь вызволить свою руку. Он не хотел ее отпускать.
— Да не сходи с ума, — усмехнулся он, — Это непроизвольный рефлекс.
— Если я попытаюсь прийти снова, ты будешь вести себя как надо, договорились?
Он ждал.
— Вот видишь, — пояснила я, — Мне все равно, кто вампир, а кто оборотень. Для меня это не имеет никакого значения. Ты — Джейкоб, он — Эдвард, а я — Белла. А все остальное не важно.
Он прищурил глаза.
— Но я — оборотень, — сказал он неохотно, и с очевидным отвращением добавил: — А он — вампир.
— А я — «Дева» по гороскопу! — раздраженно крикнула я.
Он удивленно поднял брови, с любопытством изучая выражение моего лица. В конечном счете, он пожал плечами.
— Ну, если ты, действительно, так это видишь…
— Да. Именно так.
— Ладно. Просто Белла и Джейкоб. Без всех этих непонятных «Дев».
Он улыбнулся мне той теплой, знакомой улыбкой, которой мне так не хватало. Я чувствовала, как на моем лице расплывается ответная улыбка.
— Я действительно по тебе соскучилась, Джейк, — призналась я.
— Я тоже, — его улыбка стала шире. Его глаза стали ясными и счастливыми, очистившись от горькой злости, — Больше, чем ты думаешь. Ты скоро вернешься?
— Как только смогу, — пообещала я

Глава 7
Несчастливый конец
Розали колебалась в нерешительности, стоя на пороге, на ее завораживающе — прекрасном лице отражалась неуверенность.
— Конечно, — ответила я, мой голос от удивления прозвучал на октаву выше обычного. — Заходи.
Я отодвинулась на дальний край дивана, так, чтобы для нее осталось достаточно свободного места. Мой желудок свело нервной судорогой, оттого, что одна из Калленов, явно не питавшая ко мне симпатии, бесшумно подошла и села на освободившееся место. Я терялась в догадках, почему она захотела поговорить со мной, но ничего не могла придумать.
— Ты не возражаешь, если мы пару минут поговорим? — спросила она. — Я ведь тебя не разбудила? — Она посмотрела вначале на кровать, а потом перевела взгляд на диван.
— Нет, я не спала. Конечно, мы можем поговорить. — Я задумалась, услышала ли она, так же отчетливо, как и я, тревогу в моем голосе.
Она легонько засмеялась похожим на звон колокольчиков смехом:
— Он так редко оставляет тебя одну, — сказала она. — Я подумала, что мне не стоит упускать такой шанс.
Что такого она хотела мне сказать, чего не могла сказать при Эдварде? Мои руки нервно комкали край покрывала.
— Пожалуйста, не думай, что я лезу не в свое дело, — мягко сказала Розали, ее голос прозвучал почти умоляюще. Она сидела, положив руки на колени, и смотрела на них, пока говорила. — Знаю, что в прошлом я сильно ранила твои чувства, и мне бы не хотелось делать это снова.
— Не волнуйся об этом, Розали. Я в порядке. Что случилось?
Она снова засмеялась, на этот раз смущенно:
— Я собираюсь попытаться рассказать тебе, почему я считаю, что тебе следует оставаться человеком — почему бы я предпочла остаться человеком, если бы была на твоем месте.
— О!
Она улыбнулась в ответ на мой удивленный возглас и затем вздохнула.
— Эдвард тебе когда-нибудь говорил, какой ценой это достается? — спросила она, указывая на свое прекрасное бессмертное тело.
Неожиданно помрачнев, я медленно кивнула головой:
— Он сказал, что это практически то же самое, что случилось со мной в Порт Анжелесе, только рядом не будет никого, чтобы спасти меня. — Я вздрогнула, вспомнив об этом.
— Неужели, это, действительно, все, что он тебе рассказал? — спросила она.
— Да, — сказала я, дрогнувшим от смущения голосом. — А что, разве это не все?
Она подняла на меня глаза и улыбнулась; у нее было горькое и суровое, но все равно прекрасное выражение лица.
— Нет, это не все.
Я ждала, пока она смотрела в окно. Казалось, она пытается взять себя в руки.
— Хочешь узнать мою историю, Белла? В ней нет хэппиэнда — но у кого из нас он есть? Если бы у наших историй был счастливый конец, мы все лежали бы сейчас под могильными плитами.
Я кивнула, хотя тон ее голоса меня напугал.
Я жила в мире, сильно отличавшемся от твоего, Белла. Мой человеческий мир был намного проще. Был 1933 год. Мне было 18, я была красива. Моя жизнь была прекрасна.
Она уставилась на серебряные облака, и ее лицо приняло отрешенный вид.
— Мои родители были типичными представителями среднего класса. У моего отца была стабильная работа в банке, и, как я сейчас понимаю, он гордился тем, чего достиг, предпочитая считать свое процветание не случайной удачей, а наградой за талант и тяжелый труд. Тогда я принимала все это как должное; в нашем доме даже Великая Депрессия казалась лишь неприятным слухом. Конечно, я видела бедняков, тех кто не был так удачлив. Но мой отец заставил меня поверить, что причина их бедности была в них самих.
Вести хозяйство, содержать все в безупречном порядке, в том числе и меня с двумя младшими братьями — было обязанностью моей матери. По понятным причинам, я была ее любимицей и всегда стояла на первом месте. Тогда я не совсем понимала, хотя всегда смутно догадывалась, что мои родители не были полностью удовлетворены тем, что имели, несмотря на то, что их доходы были гораздо выше, чем у большинства других людей на тот момент. Им всегда хотелось большего. Их стремления носили социальный характер — ты можешь называть их классовыми карьеристами, стремящимися повысить свой социальный статус. Моя красота была для них подарком судьбы. В отличие от меня, они видели в этом гораздо больший потенциал.
Им многое не нравилось, но зато меня все вполне устраивало. Я была счастлива оттого, что могла быть самой собой, быть Розали Хейл. Мне льстило, что мужчины провожали меня взглядом, где бы я не находилась с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Я наслаждалась тем, что мои подруги с завистью вздыхали, прикасаясь к моим волосам. И радовалась, что моя мать гордилась мной, а отец любил покупать мне красивые платья.
Я знала, чего хочу от жизни, и не сомневалась, что получу именно то, на что рассчитывала. Я хотела быть любимой, быть обожаемой. Мечтала о пышной, утопающей в цветах свадьбе, чтобы все в городе видели, как отец ведет меня к алтарю, и думали, что нет на свете никого прекрасней. Восхищение было мне необходимо, как воздух, Белла. Я была глупой и поверхностной, но мне нравилась моя жизнь. — Она улыбнулась, забавляясь своей собственной оценкой.
— Влияние моих родителей не прошло для меня бесследно, подобно им, я тоже желала от жизни материальных ценностей. Я хотела большой дом с элегантной мебелью, и чтобы кто-то следил за порядком в нем, и современную кухню, в которой бы кто-то готовил. Как я уже сказала, я была поверхностной. Молодой и совершенно пустой. И я не видела причин, по которым я не могла бы получить всего этого.
— Но из всего вышеперечисленного несколько вещей были для меня особенно важными. А точнее — одна вещь. Моей самой близкой подругой была девушка по имени Вера. Она рано вышла замуж — ей было всего семнадцать. Ее мужем был человек, за которого мои родители никогда не позволили бы мне выйти замуж — он был плотником. Год спустя она родила сына, маленького красивого мальчика с ямочками на щеках и кудрявыми черными волосами. Тогда, впервые за всю свою жизнь я почувствовала настоящую зависть. — Она посмотрела на меня своими бездонными глазами.
— Тогда было совсем другое время. Несмотря на то, что мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я была полностью готова к этому. Мне очень хотелось иметь своего собственного малыша. Мне хотелось иметь собственный дом и мужа, который целовал бы меня, возвращаясь с работы — так же, как Веру целовал ее муж. Только в моем представлении мой дом выглядел несколько иначе …
Мне было трудно представить тот мир, который знала Розали. Для меня ее история звучала скорее, как сказка, нежели, как реальная история жизни. С легким шоком, я осознала, что этот ее мир был практически тем же, в котором, будучи человеком, родился и вырос Эдвард. Пока Розали сидела в молчании, я задумалась: «Кажется ли мой мир таким же непостижимым для него, каким для меня кажется мир Розали?».
Она вздохнула, а когда заговорила снова, ее голос изменился — из него исчезла тоска:
— В Рочестере была всего лишь одна семья, принадлежавшая к высшему свету, и по иронии судьбы носившая фамилию Кинг. Ройс Кинг владел банком, в котором работал мой отец, и практически всем остальным прибыльным бизнесом в городе. Вот как его сын, Ройс Кинг Второй, — ее рот искривился, когда она сквозь зубы произнесла его имя, — увидел меня впервые. Он собирался вступить во владение банком, и, поэтому, стал часто там появляться, изучая разные нюансы. Два дня спустя, моя мать очень кстати забыла дать отцу с собой на работу завтрак. Я помню свое смущение, когда она настояла, чтобы я надела свое белое платье из органзы и заколола волосы — и все это лишь для того, чтобы просто пройтись до банка. — Розалии горько усмехнулась.
— Я не обратила особого внимания на то, как пристально разглядывал меня Ройс. На меня всегда все смотрели. Но в тот вечер я получила первую розу. И с тех пор, каждый вечер, после наших свиданий он посылал мне по букету роз. Моя комната была постоянно наполнена ими. Когда я выходила из дома, мне казалось, что я даже пахну розами. Помимо всего прочего, Ройс был очень красив. У него были бледно-голубые глаза и белокурые волосы, чуть светлее моих. Однажды он сказал, что мои глаза похожи на фиалки, после чего эти цветы стали появляться вместе с розами, которые он мне посылал.
Мои родители были в восторге. Это было именно то, о чем они мечтали. А Ройс казался мне тем, о ком мечтала я. Сказочным принцем, появившимся, чтобы сделать меня своей принцессой. Все получалось так как я хотела, но пока это было еще не все, на что я рассчитывала. Я была знакома с ним меньше двух месяцев, а мы уже были помолвлены.
Мы не проводили много времени наедине друг с другом. Ройс говорил, что у него слишком много дел на работе, а когда мы бывали вместе, ему нравилось, чтобы на нас смотрели и видели, как он меня обнимает. Мне это тоже нравилось. Было много танцев, веселья, прелестных нарядов. Когда твоя фамилия Кинг, для тебя открыта каждая дверь, каждая красная дорожка расстелена, чтобы приветствовать тебя.
— Это была недолгая помолвка. Планы на нашу свадьбу были грандиозными. Казалось, сбываются все мои мечты. Я была абсолютно счастлива. Приходя к Вере, я больше не испытывала зависти. Я представляла себе свое светловолосое дитя, играющее на огромной лужайке в поместье Кингов, и мне становилось жаль ее.
Неожиданно Розали прервалась, плотно стиснув зубы. Это отвлекло меня от ее истории, и я поняла, что мы подошли к самой ужасной ее части. Как она и обещала, у этой истории не будет счастливого конца. Я подумала, а не потому ли в ней настолько больше горечи, чем у остальных, что ее человеческая жизнь оборвалась, когда она была на самой вершине своего счастья.
— В тот вечер я была у Веры, — прошептала Розали. Ее лицо было гладким, как мрамор, и таким же твердым. — Ее маленький Генри был действительно прелестным, особенно его улыбка с ямочками на щечках. Когда я уходила, Вера, держа на руках своего малыша, проводила меня до двери, а рядом, обнимая ее за талию, стоял ее муж. Он поцеловал ее украдкой в щеку, думая, что я не вижу. Это меня взволновало. Когда меня целовал Ройс, это было как-то по-другому — не так нежно… Я выбросила эти мысли из головы. Ройс был моим принцем. И однажды, я стану королевой.
В лунном свете было достаточно сложно разглядеть наверняка, но, по-моему, ее лицо цвета слоновой кости стало еще бледнее.
— На улице уже было совсем темно, и повсюду уже горели фонари. Я даже не думала, что уже так поздно, — сказала она и чуть слышно зашептала: — Было холодно. Слишком холодно для конца апреля. Свадьба должна была состояться всего лишь через неделю, и, спеша домой, я беспокоилась о погоде… — я так отчетливо до сих пор все это помню. Я помню каждый свой шаг. Поначалу… я часто возвращалась к событиям той ночи, прокручивая в памяти каждую деталь. Тогда я не могла больше думать ни о чем другом. Вот почему именно это воспоминание так хорошо сохранилось в моей памяти, тогда как другие, более приятные воспоминания моей жизни бесследно исчезли.
Она вздохнула и снова зашептала:
— Да, я беспокоилась о погоде… мне не хотелось переносить свадьбу в дом… Я была всего в нескольких кварталах от дома, когда услышала их. Компанию слишком громко смеявшихся мужчин под разбитым фонарем. Пьяных. Я пожалела, что не попросила отца встретить и проводить меня до дома, но путь был таким коротким, что это показалось мне глупым. И затем он произнес мое имя.
— Роуз! — закричал он, а остальные тупо заржали.
Сперва, я не заметила, что эти пьянчуги были слишком хорошо одеты. Это был Ройс и несколько его друзей, таких же сынков богатеньких папочек, как и он сам.
— Это моя Роуз, — орал Ройс, смеясь вместе с ними, как дурак, — Ты припозднилась. Мы замерзли, ты заставила нас долго ждать.
— Я никогда не видела его пьяным. Так, несколько тостов на вечеринках и все. Он говорил, что не любит шампанское. Я и понятия не имела, что он предпочитает кое — что покрепче.
У него появился новый друг, приехавший из Атланты, он был другом какого-то из его друзей.
— Что я тебе говорил, Джон, — крикнул Ройс, хватая меня за руку и притягивая ближе, — разве она не прекрасней, чем все эти твои красотки в Джорджии?
— Мужчина, которого звали Джоном, был загорелым брюнетом. Он оглядел меня с ног до головы, как будто я была лошадью, которую он собирается покупать.
— Трудно сказать, — медленно произнес он, — Она одета. — Они засмеялись, все, включая Ройса. Вдруг, он сорвал жакет с моих плеч, кстати, это был его подарок, оторвав при этом медные пуговицы, и они рассыпались по тротуару.
— Покажи им, какая ты, Роуз! — засмеялся он и сорвал с моей головы шляпку. Заколки, которыми была приколота шляпка, вырвали несколько прядей моих волос, и я вскрикнула от боли. Похоже, им это понравилось… звук моей боли …
Розали вдруг посмотрела на меня так, будто забыла о моем существовании. Я была уверена, что мое лицо выглядело не менее белым, чем ее собственное. Если только не зеленым.
— Я не хочу заставлять тебя слушать остальное, — тихо сказала она. — Они оставили меня на улице, и, уходя, продолжали смеяться. Они думали, что я умерла. Они подшучивали над Ройсом, что ему придется искать новую невесту. А он засмеялся и сказал, что сначала ему придется научиться быть сдержанным.
— Я лежала и ждала смерти. Было холодно. Но во мне было столько боли, что я даже удивилась, что холод все еще имеет для меня значение. Пошел снег, а я все думала, почему я не умираю. Я с нетерпением ждала смерти, чтобы прекратить эту боль. Но это продолжалось так долго…
— Затем меня нашел Карлайл. Он учуял запах крови и пришел на разведку. Я помню, что во мне возникло неясное раздражение, когда он возился со мной, пытаясь спасти мою жизнь. Мне никогда не нравились ни доктор Каллен, ни его жена, ни ее брат, коим тогда притворялся Эдвард. Меня огорчало, что все они были красивее меня, особенно мужчины. Но они были не нашего круга, поэтому я видела их всего лишь несколько раз.
— Когда он поднял меня с земли и побежал, я думала, что умерла, потому что бешеная скорость, с которой он несся, вызывала у меня ощущение полета. Я помню, как боялась, что боль больше никогда не прекратится…
— Затем я оказалась в теплой ярко освещенной комнате. И теряя сознание, я была благодарна за то, что боль начала утихать. Но вдруг, в меня вонзилось что-то острое, в мое горло, запястья, лодыжки. Я в шоке закричала, решив, что он подобрал меня, чтобы причинить еще больше боли. А затем мое тело запылало в огне, и мне стало на все наплевать. Я умоляла его убить меня. А когда в дом вернулись Эсме и Эдвард, я и их стала молить о смерти. Карлайл сел рядом со мной, взял мою руку и, сказав, что очень сожалеет, пообещал, что это скоро закончится. Он все мне рассказал, и иногда я даже его слушала. Он рассказал мне о том, кто он такой и кем стала я. Но я ему не поверила. Он извинялся передо мной каждый раз, когда я кричала. Эдвард был недоволен. Помню, что в те редкие моменты, когда я прекращала кричать, я слышала, как они меня обсуждают:
— О чем ты думал, Карлайл? — спросил Эдвард. — Розали Хейл? — она в точности сымитировала раздраженный голос Эдварда.
— Мне не понравилось, то, каким тоном он произнес мое имя, как будто со мной было что-то не так.
— Я просто не мог позволить ей умереть, — тихо сказал Карлайл. — Это было слишком… слишком ужасно.
— Я знаю, — ответил Эдвард, и мне показалось, что в его голосе прозвучало раздражение. Меня это сильно разозлило. Я еще не знала тогда, что он мог видеть все, что видел Карлайл.
— Она была в таком ужасном состоянии. Я не мог ее бросить, — шепотом повторил он.
— Конечно, ты не мог, — согласилась Эсме.
— Люди постоянно умирают, — суровым голосом напомнил ему Эдвард. — Не кажется ли тебе, что она немного узнаваема? Кинги развернут бурную деятельность и, чтобы отвести от себя подозрения, начнут широкомасштабный поиск, — прорычал он.
— Меня порадовал тот факт, что им, кажется, было известно, что виновником случившегося был Ройс. Я пока еще не знала, что все уже почти закончилось, что я могу сконцентрироваться на их разговоре только потому, что становлюсь сильнее. Боль стала отступать, начиная с кончиков моих пальцев.
— Что мы будем с ней делать? — с отвращением спросил Эдвард или, может, мне только показалось, что он так сказал.
Карлайл вздохнул:
— Это ей решать. Может, она захочет пойти своей дорогой.
Возможно, я бы сразу поверила в то, что он мне рассказал, если бы его слова не напугали меня так сильно. Я знала, что моя жизнь закончилась, и нет возврата назад. Я не могла свыкнуться с мыслью, что осталась одна.
Как только боль полностью отступила, они снова объяснили мне, кем я стала. На этот раз я поверила. Я чувствовала жажду, твердую кожу, и, наконец, я увидела свои сияющие красные глаза.
— Поскольку я изначально была пустышкой, то в первое время, видя свое отражение в зеркале, я чувствовала облегчение. Не считая глаз, я была самым прекрасным существом, которое когда-либо видела, — она засмеялась над собой, — Прошло какое-то время прежде, чем я стала винить свою красоту в том, что со мной произошло, и видеть в ней свое проклятие. Мне бы хотелось быть… ну, не совсем уродиной, но обычной. Как Вера. Тогда бы я вышла замуж за того, кто любил бы меня, и смогла бы иметь хорошеньких детишек. Вот, чего мне действительно всегда хотелось. И я до сих пор считаю, что не просила тогда слишком многого для себя.
Она снова на какое-то время погрузилась в свои мысли, и я задумалась, не забыла ли она о моем существовании снова. Но затем она неожиданно улыбнулась, всем своим видом излучая торжество
— Ты ведь знаешь о моем достижении, о том, что я почти так же чиста, как Карлайл, — сказала она мне. — Чище, чем Эсме. И в тысячи раз чище Эдварда. Я никогда не пробовала человеческой крови, — гордо заявила она.
Она поняла, что я заинтересовалась, услышав в ее заявлении одно маленькое уточнение — «почти».
— Я действительно убила пятерых человек, — сказала она довольным тоном, — Если, конечно, их можно назвать людьми. Но я действовала очень аккуратно, чтобы не пролить ни капли их крови, так как знала, что не смогу устоять, а мысль о том, чтобы иметь в себе хотя бы маленькую, принадлежащую им частичку, была мне отвратительна.
— Ройса я оставила напоследок. Я надеялась, что, услышав о смерти своих друзей, он поймет, что его ожидает. Я рассчитывала на то, что страх сделает его конец еще ужасней. Думаю, это сработало. Когда я пришла за ним, он, охраняемый вооруженными людьми, прятался в комнате без окон за дверью, такой же толстой, как стены в банке. Упс — убийств было семь, — исправила себя она, — Я забыла про охрану. Но на это мне потребовалась лишь секунда.
— В моих действиях было слишком много театральности. По правде говоря, это было ребячеством. Я одела свадебное платье, которое украла по этому случаю. Увидев меня, он закричал. Той ночью он много кричал. Это было хорошей идеей — оставить его напоследок, к тому моменту мне уже было легче себя контролировать, и я могла убивать его так медленно, как только пожелаю…
Она запнулась на полуслове, и взглянула на меня:
— Прости, — сказала она виноватым голосом — Я пугаю тебя, да?
— Я в порядке, — солгала я.
— Я увлеклась.
— Не волнуйся.
— Я удивлена, что Эдвард так мало рассказал тебе об этом.
— Он не любит рассказывать чужие истории. Ему кажется, что это, в некотором смысле, предательство, ведь он слышит больше, чем ему следует знать.
Она улыбнулась, качая головой:
— Пожалуй, я должна ему больше доверять. Ведь он действительно так благороден, неправда ли?
— Думаю да.
— Должна признаться, — вздохнула она, — Я была к тебе не справедлива, Белла. Он не говорил тебе, почему? Или для него это тоже слишком личное?
— Он сказал, это из-за того, что я — человек. Что тебе трудно смириться с тем, что о вас знает кто-то посторонний.
Меня перебил мелодичный смех Розали:
— Теперь я действительно чувствую себя виноватой. Он был намного добрее ко мне, чем я того заслуживаю.
Мне показалось, что ее смеющееся лицо стало выглядеть намного теплее, будто смеясь, она сбросила ту непробиваемую холодную броню, которую никогда не снимала в моем присутствии раньше.
— Какой же он врунишка, — снова засмеялась она.
— Он мне соврал? — негодующе спросила я.
— Ну, может это слишком громко сказано. Он просто не все тебе рассказал. То, что он тебе сказал — правда, хотя на данный момент это звучит более правдиво, чем было раньше. Однако, в то же время… — она нервно усмехнулась, — В этом стыдно признаться. Понимаешь, поначалу, это в основном, была ревность чистой воды, потому, что он хотел тебя, а не меня.
Ее слова подняли во мне волну ужаса. Сидя здесь в лунном сиянии, она была самым прекрасным из всего, что я могла когда-либо представить. Я не могла соперничать с ней.
— Но ты же любишь Эммета… — пробормотала я.
Развеселившись, она покачала головой:
— Нет, я вовсе не хочу Эдварда в этом смысле, Белла. И никогда не хотела — я люблю его как брата, но я раздражала его с того самого момента, как в первый раз услышала его голос. Все-таки, ты должна меня понять…. Я так привыкла к тому, что люди желали меня. А Эдвард ни на йоту мной не заинтересовался. Это разочаровывало меня, и даже поначалу обижало. Но он никогда никому не выказывал своих предпочтений, поэтому расстраивалась я не долго. Даже когда мы впервые встретились с кланом Тани в Денали, в котором были только женщины, Эдвард так и не обратил ни на одну из них своего внимания! А потом он встретил тебя, — она смущенно посмотрела на меня.
Я была не слишком внимательна, и, думая об Эдварде, Тане, и всех тех женщинах, я непроизвольно сжала свои губы.
— Я вовсе не к тому, что ты не симпатичная, Белла, — сказала она, неправильно истолковав мое выражение, — Просто тогда это означало, что тебя он находит более привлекательной, чем меня. Я слишком тщеславна.
— Но ты сказала, «поначалу». Значит, это тебя больше… не беспокоит, да? Я имею в виду, мы же обе знаем, что ты самая красивая женщина на планете.
Я усмехнулась, сказав то, что итак было очевидно. Как странно, что Розали нужны подтверждения этому.
Розали тоже засмеялась:
— Спасибо, Белла. И да, меня это больше не беспокоит. Эдвард всегда был немного странным, — она рассмеялась снова.
— Но я тебе все еще не нравлюсь, — прошептала я.
Ее улыбка померкла:
— Прости меня за это.
Какое-то время мы сидели в полной тишине, и, похоже, она не собиралась продолжать.
— Не могла бы ты мне сказать почему? Неужели я сделала что-то такое…? — может, она злилась на меня за то, что я в который раз, снова и снова подвергаю ее семью — ее Эммета опасности? Сначала, Джеймс, а теперь Виктория…
— Нет, ты ничего не сделала, — пробормотала она. — Пока еще.
Я ошеломленно уставилась на нее.
— Разве ты не видишь, Белла? — неожиданно ее голос зазвучал более страстно, чем когда она рассказывала свою печальную историю, — У тебя уже все есть. У тебя есть целая жизнь впереди — все, чего я так хотела. И ты собираешься бросить все это. Разве ты не видишь, что я готова на все, чтобы быть тобой? У тебя есть выбор, которого у меня не было, и ты собираешься совершить большую ошибку!
Я отпрянула от ее гневного лица. Сообразив, что от изумления у меня отвисла челюсть, я торопливо закрыла рот, возвращая ее в исходное положение.
Она долго смотрела на меня, и я видела, как ярость в ее глазах постепенно угасла. Вдруг она смутилась:
— Я была уверена, что смогу сделать это спокойно, — Она покачала головой, смущенная охватившей ее волной эмоций. — Просто сейчас это оказалось гораздо сложнее, чем тогда, когда не было ничего, кроме тщеславия.
Она молча уставилась на луну. Прошло несколько минут прежде, чем я набралась храбрости нарушить ее размышления:
— Ты станешь ко мне лучше относиться, если я решу остаться человеком?
Она повернулась ко мне, и ее губы дрогнули в слабом намеке на улыбку:
— Возможно.
— И все же, в твоей истории есть, своего рода, счастливый конец, — напомнила я ей, — У тебя есть Эммет.
— Я получила только половину, — усмехнулась она. — Ты знаешь, что я спасла его от медведя, который напал на него, и принесла домой к Карлайлу. Но ты хоть представляешь, почему я не допустила, чтобы медведь задрал его?
Я потрясла головой.
— Черные кудри, ямочки, которые были видны, даже когда он кривился от боли, странная невинность, которой, казалось, не место на мужском лице — он напомнил мне маленького Генри, сына Веры. Я не хотела, чтобы он умирал. Несмотря на то, что я ненавидела эту жизнь, я была достаточно эгоистична для того, чтобы попросить Карлайла изменить его для меня. Мне повезло больше, чем я того заслуживаю. Эммет — это все, о чем бы я просила, если бы знала себя настолько хорошо, чтобы понять, о чем нужно просить. Он именно тот, кто мне нужен. И, как ни странно, я ему тоже нужна. Эта часть моих желаний исполнилась даже лучше, чем я надеялась. Но больше никогда никого не будет, кроме нас двоих. И я никогда не буду сидеть вместе с ним, таким же седоволосым, как и я, где-нибудь на крылечке, окруженная внуками.
Теперь ее улыбка стала доброй:
— Для тебя это звучит немного странно, да? С одной стороны, ты, в некотором смысле, более опытная, чем была я в свои восемнадцать лет. Но с другой стороны… есть вещи, о которых ты еще серьезно даже не задумывалась. Ты еще слишком молода, чтобы знать, чего захочешь через десять, пятнадцать лет — и слишком молода, чтобы отказаться от всего того, о чем даже не имеешь представления. Не будь опрометчивой в своих поступках, Белла, ведь речь идет о вечности. — Она похлопала меня по голове, но в ее жесте не было ни капли снисходительности.
Я вздохнула.
— Просто подумай об этом, хотя бы немного. Единожды все изменив, ты уже ничего не сможешь вернуть назад. Эсме обходится тем, что заменяет нам… Элис не помнит ничего из своей прошлой жизни, потому и не тоскует по ней. … Но ты будешь помнить. Слишком от много придется отказаться.
«Но взамен я получу намного больше», — подумала я, но не произнесла вслух.
— Спасибо, Розали. Рада, что поняла… узнала тебя получше.
— Прости, за то, что была таким монстром, — улыбнулась она. — С этого момента буду стараться вести себя лучше.
Я тоже ей улыбнулась.
Нас пока еще нельзя было назвать подругами, но я была уверена, что она уже не будет так сильно меня ненавидеть.
— А теперь я, наконец-то, дам тебе поспать. — Она бросила взгляд на кровать, и ее губы дрогнули. — Я знаю, ты расстроена из-за того, что он держит тебя взаперти, но не ругай его слишком сильно, когда он вернется. Он любит тебя больше, чем ты можешь себе представить. Его ужасает то, что приходится быть вдали от тебя. — Она тихо встала и подошла к двери. — Спокойной ночи, Белла, — прошептала она, затворяя за собой дверь.
— Спокойной ночи, Розали, — секунду спустя, пробормотала я.
После всего этого я еще долго не могла уснуть.
А когда я все же уснула, мне приснился кошмар. Под падающими хлопьями снега я ползла по темным, холодным камням незнакомой улицы, оставляя за собой кровавый след. И темный ангел в длинном белом одеянии смотрел на меня обиженными глазами.
На следующее утро, когда Элис везла меня в школу, я сидела и сердито смотрела в окно. Я чувствовала себя совершенно не выспавшейся, и то, что мне приходится сидеть в заточении, раздражало меня все сильнее.
— Сегодня мы поедем в Олимпию или куда-нибудь еще, — пообещала она. — Будет весело, да?
— Почему бы тебе просто не запереть меня в подвале? — предложила я, — И перестать пытаться подсластить пилюлю.
Элис нахмурилась:
— Он заберет «Порше» назад. У меня плохо получается. Предполагалось, что тебе будет весело.
— Это не твоя вина, — пробормотала я, не в силах поверить, что сама испытываю чувство вины. — Увидимся за ланчем.
Я потащилась на английский. Без Эдварда день обещал быть невыносимым. Весь первый урок я просидела в скверном настроении, прекрасно понимая, что от этого ничего не изменится.
Когда прозвенел звонок, я поднялась без особого энтузиазма. У выхода из класса, придерживая для меня открытую дверь, стоял Майк.
— Эдвард в походе на выходных? — по-дружески спросил он, когда мы вышли под моросящий дождь.
— Ага.
— Хочешь чем-нибудь заняться вечером?
Как он может до сих пор продолжать надеяться?
— Не могу. У меня запланирована пижамная вечеринка, — проворчала я. Он бросил на меня странный взгляд, словно пытаясь понять причину подобного настроения.
— С кем ты …
Вопрос Майка был прерван громким, нарастающим ревом, доносящимся со стоянки за нами. Все вокруг оглянулись, в недоумении наблюдая, как шумный черный мотоцикл, с громким визгом тормознул, останавливаясь у края тротуара.
Джейкоб энергично замахал мне рукой:
— Беги, Белла! — заорал он, перекрикивая ревущий мотор.
Я застыла на месте, прежде чем поняла, что происходит.
Я быстро посмотрела на Майка, понимая, что у меня есть только одна секунда.
Как далеко может зайти Элис в попытке удержать меня у всех на глазах?
— Мне стало плохо, и я ушла домой, хорошо? — сказала я Майку дрожащим от внезапного возбуждения голосом.
— Хорошо, — пробормотал он.
Я чмокнула Майка в щеку.
— Спасибо, Майк. Я твоя должница! — крикнула я, убегая.
Джейкоб улыбнулся и прибавил газу. Я запрыгнула на сидение позади него и крепко обняла его за талию.
Оглянувшись, я мельком увидела застывшую у кафетерия Элис, в ее глазах горела ярость, зубы оскалены.
Я бросила на нее умоляющий взгляд.
Затем мы помчались так быстро, что мой желудок оказался где-то позади меня.
— Держись крепче, — крикнул Джейкоб.
Когда мы неслись по трассе, я спрятала лицо, уткнувшись ему в спину. Я знала, что как только мы пересечем Квиллетскую границу, он сбросит скорость. Мне просто нужно было этого дождаться. Я молча молилась, чтобы Элис не последовала за нами, и чтобы меня не увидел Чарли…
Как только мотоцикл сбавил скорость, я сразу поняла, что мы, наконец, достигли безопасного места. Джейкоб расхохотался, и я открыла глаза.
— Мы сделали это! — крикнул он. — Не плохо для побега из тюрьмы, а?
— Да уж, Джейк.
Я вспомнил, как ты говорила, что ясновидящая пиявка не может предвидеть моих действий. Я рад, что ты об этом не подумала — тогда бы она не пустила тебя в школу.
— Все потому, что на это я и не рассчитывала.
Он победно рассмеялся:
— Чем ты хочешь сегодня заняться?
— Всем! — улыбнулась я. — Здорово быть свободной!